Дитя Дракулы - Джонатан Барнс

– Род Дракул некогда славился своей смелостью и благородством, – начала она, возвысив свой мелодичный голос над треском костра. – В давние времена они неизменно оказывали заботу и защиту своим подданным. Однако с течением веков что-то в них испортилось, усохло. Они стали жестокими, алчными и утратили всякое милосердие. О них ходили самые странные истории, разносились самые дикие слухи. Кто знает теперь, что правда, а что нет? Последний из Дракул умер в прошлом веке. Наследников не осталось. Родовой замок пустует и разрушается. Обычные люди не смеют туда соваться, но мы с вами, друзья мои, люди далеко не обычные. Мы презираем и отвергаем все заурядное.

В продолжение всей этой речи я следил не столько за Илеаной, сколько за своим другом. На лице Габриеля отражалось восторженное внимание и доверчивое обожание – я и не предполагал, что он способен на такие эмоции. Невзирая на изнеможение, спал я плохо: то и дело просыпался от дурных снов и неловко ворочался, одолеваемый страхами и сомнениями.

Даже сейчас я не уверен, действительно ли я видел после полуночи все, что опишу ниже, или же то была сонная фантазия, галлюцинация, порожденная усталостью и тревогой.

Так или иначе, у меня полное впечатление, что я пробудился среди ночи и глазам моим предстало в высшей степени странное зрелище: наша проводница, совершенно голая, стояла перед костром, воздев руки в подобии торжественного жреческого жеста. Я совсем не любитель женской наготы, но при виде Илеаны даже я невольно исполнился восхищения. Ее поджарое мускулистое тело блестело от пота, но оно было также и соблазнительно женственным: упругие груди с крупными твердыми сосками, плавные изгибы бедер, таинственная густая тень в низу живота. У меня перехватило дыхание, словно я, подобно Пигмалиону, лицезрел идеальную статую, ожившую чудесным образом. Ну разве может мужчина традиционных взглядов устоять перед такой женщиной?

Илеана бормотала какие-то непонятные слова, вероятно на своем родном наречии, среди которых я разобрал лишь одно знакомое: «стригой».

Я лежал неподвижно, полный неясных безымянных страхов, и наблюдал за диковинной сценой из-под полуприкрытых век, чтобы женщина не заметила. Однако обмануть ее мне не удалось. Уже через считаные секунды после моего пробуждения она потянула носом, принюхиваясь, а потом резко повернулась ко мне. Я увидел, что по глубокой ложбинке у нее между грудями стекает струйка какой-то жидкости. Илеана одним прыжком очутилась возле меня, присела на корточки. Она впервые оказалась так близко, и я ощутил ее запах: металлический, кисловатый и… какой-то древний, что ли.

Я не мог пошелохнуться. Оцепенел, как кролик перед удавом. Ее мягкие пальцы погладили мое лицо. Ее дыхание, странно прохладное, защекотало мою кожу.

– Спи, – шепнула она. – Спи, Морис Халлам. Тебе здесь смотреть нечего.

Пока она говорила, перед моими глазами все поплыло, потемнело, и я погрузился в дремотное забытье.

Даже не знаю, как истолковать картину, которая явилась мне, когда я полуочнулся от сна позже, в глухой предрассветный час.

Сейчас я стараюсь убедить себя, что мне просто приснился кошмар, только очень реалистичный. Но я не уверен. Далеко не уверен.

Вот что я мельком увидел, когда на несколько мгновений вынырнул из дремы: Илеана, по-прежнему голая, сидела верхом на Габриеле, и оба вскрикивали. Их тела, озаренные бешено пляшущим пламенем, были измазаны кровью, блестевшей в свете костра. Вокруг них метались причудливые тени, и мне даже на миг померещилось, будто на спине у женщины распахнулись два широких черных крыла.

Однако мгновение спустя видение померкло, и больше я ничего не помню.

Когда я пробудился в следующий раз, уже занимался рассвет, и наша стоянка выглядела совершенно обычно. Габриель все еще спал, с самым безмятежным выражением лица. Илеана, снова одетая (если, конечно, она вообще раздевалась ночью), сидела у костра.

– Доброе утро, мистер Халлам, – улыбнулась она, и я промямлил «доброе утро».

Она указала на горы, вздымавшиеся могучей стеной перед нами.

– Сегодня начнем восхождение. Вы готовы следовать со мной к Замку?

Во рту у меня было сухо. Я тяжело сглотнул и выдавил жалкое, хриплое «да». Я собирался задать Илеане пару вопросов по поводу ночных сцен – клянусь, без малейшего осуждения или чего-то вроде, – но тут проснулся Габриель, и новый день по-настоящему начался, а вся смелость, какая во мне была, бесследно испарилась.

Выступаем через несколько минут. Эту запись я торопливо сделал в последний час нашей стоянки. Мы полностью готовы к пути. Илеана призывно взмахивает рукой. Сейчас начнется восхождение, и нас ждет страшная встреча с родовым гнездом покойного графа Дракулы. Возможно, это прозвучит глупо, но если бы у меня осталась хоть капля веры во всемудрого Господа, я бы сегодня молился Ему неустанно.

Из дневника Арнольда Солтера

16 ноября. Грейт-Рассел-стрит, убогая кофейня под сенью Музея. Если верить облупленной вывеске над дверью, называется заведение «Лошадиная поилка».

Именно там я встретился с лордом Тэнглмиром сегодня в начале шестого. Он прибыл раньше условленного часа и сидел в углу неожиданно просторного зала; на столе перед ним уже стоял чайник.

В липком спертом воздухе висел запах дешевого табака. Больше в кофейне никого не было, кроме двух пожилых дам, занятых беседой, и худосочного малого со скошенным лбом, который лениво водил взглядом по помещению, отвлекаясь от созерцательных упражнений для того лишь, чтобы аккуратно откусить от тонкого ломтика кекса.

Тэнглмир помахал мне рукой. Приблизившись, я увидел, что старый волкодав лежит врастяжку на полу и спит. Жуткая зверюга, если смотреть вблизи.

– Милорд. – Я постарался придать своему голосу должную почтительность.

– Мистер Солтер. Прошу вас, садитесь. – Тэнглмир указал на стул напротив, и я сел, стараясь не разбудить пса.

– Замечательная кофейня, – заметил я.

– Напротив, мистер Солтер, «Поилка» абсолютно непримечательное заведение. Трудно представить более скучное и заурядное место для наших встреч. Что, разумеется, и делает его идеальным. – Он весело улыбнулся. – Чаю?

Вопрос прозвучал как утверждение: типичная особенность представителей столь высокого круга.

Не дожидаясь моего ответа, Тэнглмир налил мне чашку. Я собирался поблагодарить его, но он вскинул руку, останавливая меня.

– Минуточку!

Одним быстрым, ловким движением он извлек из кармана дорогую серебряную флягу и плеснул из нее в чашку. Отпив глоточек, я опознал в спиртном бренди отменного качества.

– Спасибо, милорд.

Он махнул ладонью:

– Не за что. Кроме того, это я должен поблагодарить вас за то, что в такую промозглую погоду вы явились для разговора со мной в столь неприглядное заведение.

– Но… милорд, вы спасли мне жизнь.

Он задумчиво выпятил губы:

– Ну, в известном смысле… пожалуй.

– Теперь самое