Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы - Пьер Саворньян де Бразза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Около острова Вате Огове начинает описывать довольно широкую кривую, которая неожиданно завершается изгибом у подножья горной цепи Обомби[340]. Река течет здесь среди совсем иного пейзажа. Берега и все обозримое пространство покрыты лесом; мы приближаемся к деревне на склоне Обомби, граничащей с землей оканда.
Неожиданно водное полотно расширяется. Его обрамляет теперь величественная рамка: на слегка холмистом левом берегу сверкают ярко-зеленым цветом плантации банановых деревьев[341] с их длинными и широкими листьями[342], за которыми то тут, то там прячутся деревни; на правом берегу леса, кустарники и травы стелют свой темно-зеленый покров по склонам высоких остроконечных холмов вплоть до гор Мокеко[343]. Однако эта огромная рамка постепенно сужается и соединяется с берегами; Огове течет уже по прямой линии; на протяжении трех километров ее русло свободно от какого-либо препятствия, что удачно контрастирует с высокими холмами на том и другом берегу. В самом конце этого широкого коридора река делает неожиданный поворот и попадает в тесные объятия Мокеко и отрогов Бикучи[344]: проход здесь не больше пятидесяти метров; мы находимся у Ворот Оканда.
Наши пироги продвигаются в строгом порядке; люди счастливы, что наконец-то после долгого месяца тяжких трудов настал момент отдохновения; они держат наготове свои ружья; как только Ворота пройдены, раздаются залпы.
Мы входим в обширный водоем[345], усыпанный скалами; пироги просто летят под мощным напором весел; мы стремительно преодолеваем отрезок в пятьсот метров после места впадения в Огове реки Лопе[346] и останавливаемся около песчаной отмели; пение гребцов прекращается.
Это происходит 10 февраля. Мы поднимаемся на берег высотой примерно в десять метров, где собираемся на некоторое время разместить нашу штаб-квартиру.
Глава IX. Штаб-квартира в Лопе (Оканда)[347]
Лопе обычно безлюдно. Но раз в году, в феврале месяце, иненга и галуа приезжают сюда торговать живым товаром; как только сделки с оканда завершены, все участники покидают стоянку.
С этого высокого места открывается вид на зеленые прерии в узкой долине со слегка холмистым рельефом и почти безлесной, которая тянется насколько хватает глаз между двумя горными цепями Мокеко и Моквеле[348]. Раньше эти горы принимали за вулканы и неточно определяли их местоположение; подобное заблуждение можно, вероятно, объяснить конической формой вершин и туманом, который то увенчивает их, словно шпилем, то обволакивает макушки беловатой дымкой. Ныне эта ошибка исправлена.
Страна оканда делится на три района, в которых расположены около тридцати селений и многочисленные хутора. Район Ньямба, с которым мы уже познакомились, – это страна холмов; их верхний слой полон кварцевой россыпи, поблескивающей через редкую траву. Район Лопе и район Ашука[349] тянутся от Ворот Оканда до реки Офуэ[350]; начиная с этой точки оба берега Огове принадлежат уже племени оссьеба (павинам).
Оканда в целом красивые люди, умные, изобретательные и миролюбивые; физически они похожи на иненга. Их главное занятие – возделывание земли; у них есть большие плантации, где растут маниока, бананы, сахарный тростник[351], ананасы, цитрусовые[352]. Из-за отсутствия запруд рыбная ловля не является для оканда серьезным подспорьем. Они не охотятся и у своих соседей бангузе[353] выменивают продукты на кабанину[354], а у симба – на баранину. Надо сказать, что женщинам запрещается есть мясо[355].
Оканда изготавливают гончарные изделия и ткут из волокон бамбуковой пальмы ткань, которую обычно окрашивают в черный цвет[356]. Их деревни, в основном небольшие[357], разбросаны по равнине; хижины, построенные из бамбука и покрытые листьями, положенными друг на друга на манер черепицы, обеспечивают определенный комфорт. У вождей только по две или три жены. Число чистых представителей этой расы не превосходит и двух тысяч, и приходится только сожалеть, что оно с каждым днем сокращается. Одна из причин – практика абортов, к которой прибегают неразборчивые в связях женщины[358]; к тому же им запрещено рожать больше одного ребенка в три года, отсюда и убыль населения.
У оканда нет общего короля[359]; не существует единого правителя и на уровне района: у каждой деревни есть свой собственный вождь.
Общие вопросы решают на переговорах между восьмью или десятью вождями, которые благодаря своему состоянию или брачным союзам пользуются большим уважением и вокруг которых группируются младшие вожди.
Мбуенджиа[360], известный жрец оканда, чья власть распространяется на многие села, обладает по семейной традиции чем-то вроде монополии на дорогу к адума вверх по течению; с его смертью эта привилегия перейдет к племяннику жреца. Что касается дороги вниз по течению, дороги к иненга, такая монополия принадлежит вождю Боайя[361].
В районе Лопе власть делится между Мбуенджиа и Боайя, наследником <вождя> Авеле. В более важном районе Ашука влиятельными вождями считаются Ашука[362], Ндунду, Адумака и Белеле.
Мы прибываем в Лопе в то время, когда галуа и иненга заняты устройством временных жилищ из москитных сеток с крышами из бамбука. Мы же сооружаем огромное укрытие для наших товаров и устанавливаем палатки на некотором расстоянии от туземцев, выбирая место подальше, чтобы не присутствовать при сценах торговли рабами, которая должна вот-вот начаться.
Теперь мне остается рассчитаться с гребцами; я констатирую, что потери, понесенные на порогах страны апинджи, еще более значительны, чем я думал. Вещи в семи из двенадцати больших спасенных ящиков практически непригодны. Наши водонепроницаемые ящики оказались поврежденными: при отъезде из Ламбарене их пробили гвоздями, когда прикрепляли к пирогам. Из-за ущерба, причиненного водой, я могу только частично заплатить гребцам товарами; те с радостью принимают талоны, за которые потом получат соответствующее возмещение в факториях побережья.
Тогда же[363] мне сообщают, что доктор Ленц[364] находится в двух дня пути[365] от нашей стоянки. Мне обязательно надо отдать ему почту, взятую на побережье. Я тем более спешу к нему, что один из моих лапто болен. Подталкиваемый двойным нетерпением, я проделываю с ним путь форсированным маршем. Можно понять мое разочарование, когда по прибытии Ленц заявляет мне, что он доктор, но – геологии! Тем не менее, призвав на помощь весь наш опыт, нам удается вылечить пациента. Узнав, что запасы доктора Ленца кончаются, я предлагаю ему присоединить одну из его пирог к каравану, который мы собираемся отправить вниз по течению.
Вернувшись в Лопе, я вступаю в переговоры с оканда, чтобы те послали кого-нибудь из своих людей за Балле. Влияние Реноке вновь избавляет меня от бесконечных задержек. 26 февраля двадцать пять оканда во главе с Боайя отплывают вниз по Огове на борту нашей самой большой пироги; их сопровождают мои прежние гребцы галуа и иненга. Я уверен, что с их помощью Балле без труда поднимется вверх по реке и что караван с новыми запасами вскоре прибудет к нам целым и невредимым.
Мои отношения с оканда принимают все более дружественный характер. Вожди осыпают меня подарками и беседуют со мной о делах их племени, не забывая и о своих личных. Я советуюсь, каким образом мы сможем справиться с трудностями, ожидающими нас впереди, когда мы будем продвигаться по стране и перевозить наши товары к адума. По словам оканда, в качестве ближайшей стоянки нам больше всего подойдет Думе.
Прежде земли оканда и адума тянулись вдоль Огове, и между этими соседними племенами существовали самые наилучшие отношения. Старики рассказывают мне о том времени, когда дважды в год они отправлялись <вверх по реке> на центральный рынок в Бунджи[366]. Воинственное племя фанов оссьеба, обосновавшись на лесистых берегах реки между Думе[367] и Лопе, нарушило эту мирную торговлю; начался достаточно длительный период враждебных действий: фаны то убивали оканда, попавших в засаду на суше или застигнутых врасплох ночью на стоянке, и те становились пищей для кровожадных агрессоров, то внезапно нападали на их конвои при прохождении какого-либо порога. Груз с пирог, увлеченных течением или разбившихся о скалы, оказывался тогда добычей фанов, которые на своих маленьких, наспех сколоченных плотах из комбо-комбо смело бросались в поток, что не представляло для них никакой опасности; другое дело, если бы им пришлось преодолевать течение, поднимаясь по реке. Оканда оказывались бессильными перед нападением этих почти невидимых врагов, к которым невозможно было даже приблизиться. Они обнаруживали только брошенный фанами плот, пришвартованный к прибрежным деревьям, но такая потеря мало значила для его прежних владельцев. Устав от войны и не надеясь больше на безопасность своих экспедиций, оканда отказались от регулярных контактов с адума.