Предатель. Осколки счастья (СИ) - Мартин Елена

— Я съезжу сама на такси. А вы пока присмотрите за Машей. Назад уже на Андрюхиной приедем.

— Я бы не парилась на твоем месте, а просто отдыхала, и даже мыслью не проходилась по любимому эгоисту.

Я взглянула на встревоженное лицо сестры, но мыслями я была у входа в здание работы моего мужа.

— Тебя не пустят! — продолжила возражать Ольга.

— Я в хороших отношениях со всеми охранниками. Знакома ещё с времен далеких рабочих будней.

Я, набирая номер такси, уже в прихожей надеваю свою куртку и зимние сапоги. Ольга покачала головой, провожая меня тревожным взглядом.

— Оль, я быстро. Туда и обратно. Выволоку этого бумажного червя и приедем назад, — успокаиваю сестру.

Я улыбнулась, но на душе тревожно. Я не знаю, как отреагирует Андрей на моё неожиданное появление, но решение принято, и сообщение о припаркованном у подъезда такси прилетело мне на телефон. Барсуков весело машет мне рукой, Ольга сдвинула брови. Я окидываю их взглядом и выскакиваю за дверь. С тяжелым вздохом пробегаю лестничные пролеты и, присев на задние сидение такси, тороплю водителя. Сердце стучит, и я слышу каждый его громкий удар.

Я спешно отдаю водителю купюру и со словами: " Сдачи не надо", выскакиваю на улицу. Мелкий пушистый снег падает мне на лицо, и снежинки таят на моих горячих щеках. Я тихонько подхожу ко входу и дергаю входную ручку. Закрыто. Чего я еще хотела? Что будет открыто и простелена красная дорожка? Как глупо! Я оборачиваюсь, чтобы уйти, но в двери поворачивается ключ, и из-за приоткрытой створки выглядывает лицо охранника.

— Роман? Привет, — с надеждой воодушевленно здороваюсь с охранником.

— Привет, — чуть удивляется Роман.

— Ромка, я за мужем. Пропустишь?

— Тебя, конечно, пропущу, — пряча глаза, отвечает Роман.

— Андрей в кабинете? — робко спрашиваю уже в холле, и уже не рада своей затее.

— Да, кажется, я его не выпускал, — Роман возвращается за свой стол с мониторами.

— Хорошо, — я разворачиваюсь и тихонько прохожу по знакомому коридору. Каблуки сапог тихонько цокают по полу и эхом отзываются в пустом здании. Двери закрыты, и я чуть надавливаю на дверную ручку двери со знакомой строгой табличкой и вхожу внутрь. В приемной горит свет, светятся всеми огнями включенный монитор компьютера, но никого нет… За плотно закрытой дверью кабинета моего мужа слышу тихий женский стон. Я чуть толкаю дверь, понимая, что всё, что мне предстанет перед глазами, разобьёт всю мою жизнь и всё, что я так старательно строила в последнее время.

Распластав на большом столе свою немолодую помощницу, мой муж методично раскачивается над раскинутыми в разные стороны ногами Марины. Мариночка скулит в ответ. И от всей квартиры краха моей жизни стало дурно. Тошнота резко подкатила к горлу. На всё представленное моему взору, я нервно засмеялась в голос. И все детали разрозненной на мелкие части картины сейчас легли в больной, не укладывающийся в моей голове образ. Андрей резко поворачивает голову и в изумлении отскакивает, застегивая ширинку.

Я вышла в коридор и прислонилась к стене. Всё кружилось, казалась в своеобразном адском хороводе. Я молча, сглатывая слезы, которые стараюсь из всех сил удержать, быстрым шагом направляюсь к выходу из душного и злополучного здания.

— Ты знал! — бросаю на Ромку обвинительный взгляд.

— Все уже давно знают, — чуть сипловатым голосом отвечает Роман, всё также пряча виноватый взгляд от меня.

— Выпусти меня, пожалуйста, и побыстрее, — я от бессилия уже шепчу.

Роман, громыхая связкой ключей, проворачивает в замочной скважине дважды, и я вылетаю из злополучного места.

Не вижу перед собой ничего и просто брожу по улице наугад. Телефон беспрерывно гудит на вибро режиме, поставленным мною ещё в такси, но я не хочу никого слышать в эти минуты.

Как долго продолжается действо за моей спиной?

Я же давно понимаю, что происходит, но гоню мысли о третьем лице в нашей семье!

Как можно было меня променять… на неё…

Чехарда несвязанных мыслей: в голове всплыл юбилей свадьбы Марины и её взгляд, который она бросала на Андрея. Взгляд влюбленной и чрезвычайно счастливой женщины. Розовая пелена слетела с моих глаз. Постоянные задержки на работе теперь стали понятны мне, как и поменявшееся поведение моего супруга. И злополучная подвеска. Думаю, что нашлась хозяйка для дорогого подарка.

Ветер подвывал и кружил снег вокруг меня, и моё сердце застывало вместе с этим красивым снежным вечером. Я забрела в парк и, смахнув с лавочки снег, присаживаюсь под большим деревом, ветви которого повисли тяжелыми плетями над моей головой.

Мне на минуту захотелось повернуть время вспять в тот день, когда Андрей с весёлой улыбкой пригласил меня на свидание и ответить решительным отказом. Смогла бы я сказать нет своему влюбленному сердцу, зная, чем закончится лав стори с Андреем?

Вряд ли.

Я вспомнила первую ночь с ним и его глаза, с которыми он раздевал меня, как дорогой подарок в дорогой оберточной бумаге. Телефон снова предательски задрожал. Я взглянула на экран телефона и увидела аватарку с изображением своей сестры. Хотелось услышать Андрея. Но… Как всегда, большое НО, когда дело касается нас.

А может быть, сейчас не стоит ничего говорить.

И дать время больной душе прийти в себя.

Я подняла трубку.

— Ты где? — взволнованный голос сестры.

— В парке на лавочке, — устало отвечаю.

— Что случилось?

— Участвую в спектакле: угадай, чем занят ваш супруг.

— Олеся, что за ребусы? Где вы есть? Какой парк? Какая лавочка!

— Любовница у него, Оль. Только что лицезрела все субботние упражнения моего мужа.

На другом конце чертыхнулись.

— Не может быть! — нараспев изумляется моя сестра.

— И я так думаю, прям юмористический журнал. Только мне совсем не смешно.

— Так. Давай возвращайся. В каком ты парке? Я вызову тебе такси.

Я молча оглядываюсь, куда привели меня мысли о последних события, и послушно диктую адрес.

Я сидела сама не своя. Маша уже уснула, и гости моей сестры разошлись. Мы втроём за кухонным столом молчим. Барсуковы обескуражены не меньше, чем я.

— Какая-то жесть, — нарушает молчание Димка, — ей же под сорок.

Я устало махнула в ответ. На разговор просто нет уже сил. Всё выпито разом и до дна.

— Мы домой. Чудный день рождения. Прости, что испортила праздник, — я поднимаюсь из-за стола.

— Никуда вы не поедите. Я тебя в таком состоянии не отпущу. Ночуете у нас.

— Да. Без возражений, — вставляет своё слово Дима.

— Дима, плесни мне коньяка. Хочу забыться, — поднимаю заплаканные глаза на Дмитрия.

— Угу, — и стопка передо мной. Барсукова долго упрашивать не надо.

Я выпила залпом, и тягучая жидкость растеклась по раненной душе как бальзам.

— Закусывай, — Барсуков пододвинул ко мне тонко нарезанный суджук на большом красивом блюде.

— Плесни ещё, — я пододвигаю стопку ближе к Диме.

— Это не самое лучшее лекарство, — возражает Ольга.

— По фиг. Я не смогу заснуть.

— Не лезь! — Барсуков отодвигает Ольгу и наливает в стопку до краев жидкость благородного янтарного цвета.

Комната поплыла, и резкая боль где-то вдалеке.

Как мне жить дальше…

Я подумаю об этом завтра.

— Отведи её в гостиную, — сквозь густой туман в голове слышу Олькины слова.

Глава 12

Голова раскалывалась от дикой боли. Словно её пили и били молоточками одновременно. Я приоткрыла глаза и зажмурилась от света, пробивающегося сквозь окно. Воспоминания и картины прошлого вечера поплыли одна за другой, и я застонала. Во сне было всё так хорошо и спокойно. Осторожно осмотрела себя: я в тёплой бежевой пижаме, заботливо укрыта одеялом. Сервис. Хорошо, когда рядом есть люди, которым ты небезразлична. Телефон лежит рядом, и я, зная результат, всё равно проверяю список звонивших. Среди них нет моего мужа.

Я постаралась встать с дивана. Получалось плохо. Ещё порядком штормило, и я, опираясь о стенку, иду мелкими шагами на голоса. Мне должно быть стыдно, но я совершенно не чувствую угрызения совести. Я не чувствую практически ничего.