Димитров - Камен Калчев

По железнодорожной линии шли двое. Шли они со стороны Лютиброда, из горных селений, где проводили собрания. Предстояли парламентские выборы. Это были Георгий Димитров — он возглавлял избирательный список тесных социалистов во Врачанском округе — и его товарищ Ангел Анков, местный деятель партии тесных социалистов и также кандидат в депутаты.

Добравшись до завода, Димитров и его товарищ поняли, что уже поздно созывать собрание: рабочие разошлись. Решили зайти в корчму, послушать, о чем люди говорят, да и отдохнуть от долгого пути. Перед входом в корчму Димитров предупредил товарища:

— Не надо говорить, кто я. Если будет нужда, выступишь ты.

В корчме было дымно. Пахло табаком и углем. Тускло горела керосиновая лампа. Люди сидели за деревянными столами, стояли у стойки, шумно разговаривали. На вошедших никто не обратил внимания. Димитров выбрал в углу незаметное местечко и пригласил туда товарища. Закусили, прислушались.

Шумит корчма. Есть о чем поговорить накануне выборов. Каждый день сюда приходят агитаторы: и сторонники Радославова[16] и широкие… И только от тесных социалистов еще никто не появлялся.

Димитров слушал, как делились рабочие наболевшим, а потом толкнул локтем друга:

— Возьми слово!

Молодой врачанец, казалось, только того и ждал. Он тут же поднялся, постучал ручкой зонта по столу:

— Прошу внимания, товарищи!

В корчме стихло. Обернувшись к незнакомцу, люди поглядели на него недоверчиво. Кто он? Откуда взялся?

— Я кандидат в депутаты, товарищи! Прошу меня выслушать.

— А-а-а! — загудела корчма. — Смотри ж ты! Кандидат!.. Расскажи об этом своей жинке… А от какой партии?

— Тесняк я! От партии тесных социалистов.

Кое-кто приблизился к столу, у которого стоял Анков.

— Если ты тесняк, то послушаем… если, конечно, не лжешь.

Анков поднялся на стол и начал свою предвыборную речь. Говорил он о трудовом законодательстве, о жизни рабочих, о восьмичасовом рабочем дне… Закончил сообщением, что избирательный список тесных социалистов по Врачанскому округу возглавляет Георгий Димитров, который, будучи сам рабочим, будет защищать интересы рабочих лучшим образом.

Кто-то из толпы спросил:

— А где он?

— Здесь… — неожиданно для самого себя ляпнул Анков.

— Так почему нам его не послушать? Почему таится? Пусть выйдет!

Димитров поднялся, поздоровался. Анков, желая поправить собственную оплошность, сказал было:

— Товарищ Димитров устал, дайте ему отдохнуть. Целый день ходили по собраниям…

Но толпа нетерпеливо прервала Анкова:

— Ничего! Пусть выступит!

Димитров поднял руку, призывая к тишине.

— Поднимись на стол! Хотим видеть!

Хозяин корчмы, до этого молча наблюдавший за происходящим, забеспокоился. Чего доброго, дойдет до полиции, что его корчма превратилась в гнездо пропаганды социалистов. Выйдя из-за стойки, он крикнул:

— Я не позволю лазить на стол! Он денег стоит. Идите на улицу. Там сколько хотите держите речи. А здесь не позволю!

— Ах, вот как! Агентам Радославова можно, а нам нельзя? Поднимайся на стол, товарищ Димитров! Не слушай его!

— Я вызову полицию!

— Вызывай!

Димитров поднялся на стол.

— Товарищи! — начал он. — Германский агент на Балканах Фердинанд Сакс Кобург Готский хочет сколотить такой парламент, который будет ему послушен и верен и который не будет мешать ему проводить разнузданную политику германского империализма за ваш счет, товарищи, за счет всего болгарского народа… Фердинанд и его камарилья готовят новую бойню для болгарского народа, новую войну, много раз страшнее Балканской, такую, которая утопит в крови весь народ… Мы, тесные социалисты, предупреждаем болгарский народ: война стучится в наши двери. Будем бдительны! Будем бороться против нее! Напряжем все силы и изберем такой парламент, который отстоит рабочие интересы, интересы болгарского народа… Такой парламент, который не позволит вовлечь Болгарию в новую войну!

В корчму приходили все новые и новые люди. Она уже не могла вместить всех. Много желающих послушать Димитрова стояло за дверьми. Когда Димитров кончил речь, с улицы послышалось:

— Скажи и для нас несколько слов, товарищ Димитров!

— Видишь, Анков, мы полагали, что не удастся нам провести собрание, а люди сами его организовали и нас не спросили…

— Глас народный — глас божий, — улыбнулся Анков, — надо подчиниться.

— Надо, — согласился Димитров. — Пойдем!

Вокруг корчмы гудело. Сюда пришли и мужчины и женщины, некоторые привели детей.

Над ущельем висел холодный мрак. Вдали вздымались горные вершины. А у подножья ярко горели огни, слышался шум машин, в печах плавилась медная руда для иностранных компаний.

В ночной обстановке, окруженный рабочими, Димитров произнес предвыборную речь, которая надолго запомнилась жителям Елисейны.

Когда уже замолк Димитров и люди стали кричать «ура», в темноте раздался выстрел, за ним другой. Рабочие мигом взялись за руки и плотной стеной окружили Димитрова. В сопровождении рабочих Димитров направился в поселок, где и переночевал в доме рудокопа. На другой день, после нового большого собрания, Димитров направился в село Вылчи дол.

Сорок рабочих неотступно следовали за ним, оберегая его от царских банд, бродивших по этим местам в дни подготовки к выборам[17].

НОВАЯ ВОЙНА

24 ноября 1913 года Георгий Димитров был избран депутатом в Народное собрание от Врачанского округа. Шел ему тогда тридцать первый год, и был он самым молодым депутатом в Народном собрании, первым рабочим в Юго-Восточной Европе, избранным в парламент рабочим классом.

Болгарская рабочая социал-демократическая партия тесных социалистов уже имела крепкое парламентское ядро: с избранием в парламент Димитрова оно укрепилось еще больше.

Обычно деятельность этой парламентской группы была направлена против бесправия рабочего класса, против дороговизны, в защиту женского труда, за создание трудового законодательства. Но в эти тяжкие годы важнейшей задачей было вести упорную борьбу против планов правительства вызвать новую опустошительную войну.

Еще не заросли раны двух войн[18]. Еще пахло гарью пожарищ и стонали раненые. На окраине Софии за колючей проволокой содержались голодные, голые, босые военнопленные сербы. Димитров, как депутат, несколько раз навещал пленных. И они с нетерпением ожидали каждого его появления. Сгрудившись у колючей проволоки, они ждали, что он скажет об их дальнейшей участи.