Сборник " " - Борис Иванов

— Вали на корпус, — распорядился он одной из уцелевших «шестерок». — Поддержишь Борова. И пусть он разберется с этим — до того, как мы отвалим от этой посудины, — колонель небрежно бросил подручному столь дорогой для Русти красивый кусочек пластика.

— Может, на борту есть еще что-то стоящее… Вот пусть Боров и разберется, покуда ему делать нефига. Бандит схватил карточку и поспешно рванул в тамбур. На секунду в переходном отсеке только и были слышны завывания сигнала тревоги да ругательства раненого Роба, пытавшегося высвободиться из герметизирующей пены. Да еще Боров по рации осведомлялся — который уж раз — «как там у вас, ребята?»

Колонель подошел к влипшему в пену Робу, который не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и с видимым удовольствием избавился от источника досаждавшего ему шума, разрядив в него осиротевший пистолет покойного Клауса — благо «пушка» валялась под ногами.

Белокурая дура ужасно завизжала второй раз.

— Все в порядке, — успокоил Борова колонель — Принимай человека — но только одного у нас здесь убыль в личном составе. Так что считай — твоя доля возросла. Вдвоем справитесь? А ты и ты, — это относилось уже к тем из присутствующих, что нервно поигрывали своими стволами, — марш в пассажирский отсек — одного черта тут не хватает все-таки. Объявите по интеркому, что мы стравим давление во всем корабле. Вылезет как миленький — колонель снова поморщился, глянул на укушенную ладонь и, зло зыркнув на отчаянно отбивавшуюся от изо всех сил удерживающего ее бандита пленницу добавил.

— Угомони ее наконец, парень! А вы, — он повернулся к основной массе пленников, — пожалуйте сюда господа.

С иронической услужливостью он отворил перед ними гермодверь мини-тамбура отделяемого отсека.

— По крайней мере, господин Федеральный Следователь, вы не покидаете вверенный вам Груз — добавил он вслед Каю.

Тот согнулся в три погибели и вслед за Русти полез в стальной ящик, не обернувшись на язвительное замечание. Драматических эффектов люди Управления не ценили, и Кай Санди не был среди них исключением.

Не прошло и трех минут, как последний из боевиков втолкнул в отсек последнего из пассажиров сжимая в затянутом в черную кожу кулаке ручку своего так и оставшегося его неизменной принадлежностью титанового кейса, перед набившимся в полузатопленном дурацким пенопластиком отсеке народом предстал полковник медслужбы Маддер — смертельно бледный, но по-прежнему абсолютно невозмутимый.

— В гальюн забился, сука! — доложил боевик, вытаскивая из пристегнутых к поясу гермокостюма ножен десантный виброштык и намереваясь отсадить кисть Колдуна, затруднявшую отнятие черного чемоданчика. — И табличку вывесил «Неисправно. Ремонт»! Хитер, зар-р-раза! А кейс не отдает. Ключ проглотил, кажется. Или в сортир спустил — не признается.

— Вам это не пригодится, — не повышая тона, но необыкновенно доходчивым, сверлящим голосом сообщил колонелю Колдун. — Без этого, — он деликатно постучал пальцем свободной руки по своему впалому виску.

— Интересный подвернулся кораблик, — отметил колонель, жестом показывая боевику, что не стоит «портить товар».

Тот понятливо, энергичным толчком отправил пленника вслед за Каем Чертов чемоданчик больно пришелся по коленке коренастой брюнетке. Та непарламентски прошлась насчет манер новейшего времени и последней дала втолкнуть себя в тамбур контейнера.

С дьявольским мявом, вымахнув неведомо откуда, вскочив по дороге на плечо одного из татей и располосовав на ходу когтями физиономию другому, через отсек пронеслась верная Марго и отважно кинулась в темный проем — разделить судьбу своего хозяина. И гермодверь захлопнулась за девятью заложниками. За десятью.

— Готовы, ребята? — спросил с корпуса Бишоп — Петер закрепил лебедку на корпусе. Начинаю отводить затвор.

— Готово, — спокойно отозвался колонель, задраивая гермозапор разгрузочного тамбура суперконтейнера. — Действуй по счету «три» — и побыстрее в контейнере — девять рыл и кошка, а кислород им не подведен. Еще задохнутся.

— А-а а экипаж? — чуть растерянно осведомился Боров — Ведь договорились брать их.

— Не управимся. Нас слишком мало, — сухо оборвал его полковник.

Боров заткнулся. Можно было подумать, что масштаб предстоящей мокрухи потряс его. Но это было не совсем так.

Колонель энергично скомандовал своим.

— Задвинуть шлемы! В укрытие!

Налетчики, выполняя приказ, торопливо полезли в пассажирский отсек Никто и не подумал оттаскивать за собой обездвиженных зарядами парализатора подельников. На той войне, на которую они нанялись, не было раненых — только живые и покойники. Доля выигрыша, что приходилась на покойников, доставалась живым. До срабатывания панели самоуничтожения Груза оставались считанные минуты.

Послушно и надрывно — по счету «три» — взвыли сервомоторы силовой лебедки, и титановая «лапа», не без натуги срывая замки, отодвинула подвижную плиту корпуса в сторону. С мгновенно затихшим звонким шипением воздух покинул отсек. Тускло мерцающая звездами бездна разверзлась в расширяющейся щели покореженного корпуса. И в эту щель пороховые ускорители, укрепленные Кортни, вытолкнули гигантский сундук без надписей на боках. На миг движение стальной туши контейнера замедлилось последние — на точечной сварке — крепления прочно удерживали панель с зарядами самоуничтожения на его задней стенке. Принайтованная к стенам дока панель сопротивлялась напору ускорителей как могла. В отсеке творился ад кромешный. Пламя упиралось в стены. Горел пластик горели скафандры погибших, горела их плоть. А потом — одно за другим, со звонким, бьющим по ушам звуком, пронзившим весь корпус корабля, крепления лопнули, и громадный закопченный стальной параллелепипед, словно снаряд из пушки, вырвался из искалеченного тела «Констеллейшн» в пустоту и мрак.

— Я чувствую себя лягушкой в мяче, — хмуро констатировал Жан Лемье слое понимание ситуации, сложившейся в тесной железной коробке, освещенной изнутри только фонариком, который до поры бесполезно болтался на поясе Федерального Следователя. Впрочем, лучше бы он погасил его в зеленоватом свете галогеновой лампочки и без того далеко не радостные физиономии пленников выглядели совсем уж жутко.

Исключение составлял, пожалуй, только сам Лемье — его лицо выражало стремление всеми силами утешить и успокоить свою четвероногую спутницу. Это не давало ему впасть в отчаяние.

Впрочем, еще физиономия доктора Маддера не выражала никаких эмоций. Но тем она и была особенно жутка. Колдун хранил напряженное молчание.

Толчки и неожиданные подвижки на какое-то время стихли.

— Становится душно, — проронила в наступившей тишине удачно заклинившаяся между опорными скобами по-боевому настроенная брюнетка. — Я готова была отдать Богу душу на Нимейе при исполнении своего долга, но вот так — на манер сардины в банке — нет. Господь несправедлив! И все из-за того, что на корабле оказалась кошка!

— Ушпокойтешь, мишшь Ульцер — попытался утешить ее Русти — Ешшли бы они хотели умершвищщь нас, то они бы наш прошшто рашштреляли.

— Мисс Ульцер не нуждается в успокоении, — ледяным тоном сообщила давешняя блондинка, пытаясь даже в сложившейся обстановке поправить что-то в своей прическе — Я совершенно спокойна. И оставьте в покое бедное животное — это же глупое существо.

В металлический бок контейнера что-то с силой. Ударило, и он загудел — низко и угрожающе. Все замолкли.

— Эшто как? — недоуменно уставился Русти на брюнетку — Ражве вы не Генриетта Ульцер.

— При крещении меня нарекли Эльзою Шарбогард, — просветила его собеседница. — А фрейлейн Ульцер находится визави профессора Лемье.

В стену контейнера опять что-то бабахнуло раза четыре подряд, что помешало фрейлейн с надлежащим достоинством представиться честному народу, набившемуся в тамбур.

— Так какого ше дьявола вы шебя за нее выдавали? И еще пошелилищщь в ее бокше? — возмутился Русти, словно именно в этом крылся источник обрушившихся на «Констеллеишн» бед.

— И вообще, — теперь он уставился на прихорашивающуюся фройлен, — кой шерт принеш ваш в штыковочную в шамыи неподходящий момент?

— Фрейлейн, видите ли, терпеть не может розового цвета, — взяла на себя инициативу Эльза с невыговариваемой фамилией — А мне на это ровным счетом наплевать. Вот я и заняла четвертый бокс, а фрейлейн Ульцер — пятый. Там все — хаки. Я и не думала называться чужим именем, вы просто.

— А в самом деле — начал Кай, прервался на секунду из-за очередного «бум-м-м-м!!!» в стенку и продолжил, — зачем вам понадобилось врываться в стыковочную, когда там шла стрельба?

— Со страху, — пояснила белокурая Генриетта. — Я только что смыла ночную витаминную маску и начала чистить зубы. Когда заорала эта ваша тревога и все начало пищать, квакать, мигать светом, я и кинулась по направлению этих как там они у вас называются — ну, такие стрелы по всем переходам, которые загораются и гаснут.