Сборник " " - Борис Иванов

Другой страстью Стива было прихватывать по пути своих малопредсказуемых перемещений по судну все что плохо лежит. В нем сочеталась чисто патологическая клептомания и незаурядный талант карманника. На претензии, которые Чики, набравшись духу высказал по этому поводу самому Оранжевому Сэму, ему было велено не приставать к людям с придирками по поводу их маленьких слабостей. Что и пришлось принять к исполнению.

Чтобы «Леди» окончательно не превратитась в летучий свинарник, Чики пришлось взять на себя сверх навигаторских функций еще и обязанности дневального-подметалы. Когда он хотел толком без нервов, проглотить кусок пищи и запить его глотком кофе, ему приходилось запираться на камбузе. Невзгоды эти с ним делил похожий на бухгалтера из старых кинофильмов — плюгавый и очкастый — профессор Самуэлли — единственный не рыжий пассажир «Леди» в этом очаровательном рейсе.

Впрочем, трудно было сказать что-то определенное о цвете волос ученого мужа, которого неведомо для какой цели волокли с собой на дело люди Оранжевого Сэма, — настолько седыми были его уныло обвисшие серо-пегие усы. В разговоре с ним Чики не только такой сугубо интимной подробности, но и ничего путного вообще установить не удалось — настолько тот был запуган и молчалив. Так и провел он почти весь рейс на камбузе на пару с лысой молчаливой загадкой.

Со временем их молчаливые трапезы стала в качестве непременного участника разделять Марго. Здесь, на камбузе, она, как и Чики с профессором, могла хоть несколько минут чувствовать себя в безопасности, и это породило если не дружбу, то какой-то своего рода молчаливый союз между тремя изгоями.

И за себя, и за кошку, и за профессора Чики было обидно «Ну ладно, — говорил он себе — Мы с Самуэлли цветом не вышли, а животина за что страдает? А и то — если с другой стороны подойти — можно по думать, я виноват, что не уродился морковного или апельсинового окраса — все чаще думал он, судорожно глотая наскоро подогретую в микроволновке жратву. — Это прямо расовая сегрегация какая-то. По цвету ворса. Так и до геноцида недалеко».

До геноцида в отношении нерыжего населения «Леди» дело, однако, не доходило.

И это было еще одной загадкой этого рейса.

Обе загадки получили свое разрешение здесь — на Брошенной. Вон там — впереди, в сорока милях отсюда далеко за Большими Корпусами, где он должен встретиться с Боровом, начинались предгорья невысоких Северных гор.

Сказали тоже какие-то чудаки — гор. Уж скорее — холмов Или — сопок. Казалось бы, ничего страшного не было в очертаниях этих пологих холмов, простиравшихся там — у здешнего зыбкого горизонта, куда, свернув наконец с полузанесенного песком шоссе, погнал свой флайер Чики. Но для него принять такое решение было актом героизма. Потому что путь его вел к небольшому распадку, приютившемуся за лощинкой, пролегающей между двух заросших «каменным мхом» склонов. Тогда — о, как давно это было — когда пара вездеходов, на которых люди Оранжевого Сэма доставили его и вконец скисшего профессора Самуэлли к этому — не самому угрюмому на Брошенной — месту, он еще подобострастно хохотнул в ответ на замечание Пола, что здешняя местность смахивает на женскую грудь.

— Не на женский груд, а на коровий зад! — безжалостно оборвал наметившееся было взаимопонимание между конвоируемыми и конвоирующими мрачный Стив. — И вытряхивайтесь на грунт, суки. Приехали!

— Вы уж простите нашего друга, — с издевательской вежливостью добавил Чорри, — Стив у нас по отцу грузин и человек темпераментный. Как говаривал один древнеиудейский автор, «даже среди портовых грузчиков слывет большим грубияном».

Он снова «снял паутину» с изуродованной шрамом рожи и стал натягивать кислородную маску, которая превратила его и без того противный голос в карканье робота из мультфильмов.

— Так или иначе, — добавил он этим голосом, — ваша дорога, несчастные жлобы, к жизни и свободе ведет через этот самый задний проход Войцех, проинструктируй клиентов.

В тот день Чорри был в особо мерзком настроении сразу после посадки — не успели, кажется, отпереться затворы тамбуров — с «Леди» удрала Марго — предпочтя, видимо, верную гибель в заснеженной пустыне мучениям в руках такой паскуды, как ее хозяин Рыжие восприняли это как исключительно опасный, даже жуткий признак.

Долинку, вновь раскинувшуюся перед ним, Чикидара знал как свои пять пальцев Укрепленный Район — УР Охранная Зона Хотя и побывал в ней один только раз. Этого раза было вполне достаточно. И для того, чтобы навек невзлюбить Брошенную, и для того, чтобы так же навек приобрести аллергию к увлечению своей молодости. Когда-то никто не мог переиграть Чикидару на электронном поле брани. Польский Лис знал об этом.

— Ты, говорят, знаешь толк в электронных играх? — осведомился Лейшмановски, присаживаясь на явно искусственного происхождения каменный гриб у подножия выступающих из песка скал — а может, тоже остатков какого-то взорванного железобетонного заграждения.

За этими непонятными скалами простиралась узковатая лощинка, словно поросшая какой-то смесью здешнего сверхсухого кустарника и железной арматуры, торчащей из почвы. То тут, то там на корявом грунте виднелись гнусной окраски пятна — словно разводы ядовитой плесени. В наступавших сумерках стало заметно, что кое-где все это подсвечено откуда-то, словно из-под земли, каким-то зловещим сиянием. У Чи-кидары этот мрачный пейзаж не вызывал ни малейшего энтузиазма.

— Ну как? — спросил Войцех — Похоже?

— На что? — сдавленно спросил Чики

— На то, что ты привык видеть, нацепив шлем «дейта-сьюта». Профессор постарался, когда проектировал этот небольшой аттракцион. Вы ведь вдохновлялись чем-то в этом роде, Самуэлли?

Самуэлли только нервно дернул головой. Он горбился, будто ежась от ветерка, гонящего по сопкам зябкую поземку. Пальцы его нервно перебирали отвороты утепленной куртки, словно ища там что-то.

— И не думай что профессору не хватало воображения, — пояснит Лис. Ему хватало — ты в этом убедишься. До какого уровня ты проходишь типовую «виртуалку»? Здесь надо будет идти до конца. Если свернете с полпути… — он подкинул на руке хорошо подогнанный ручной бластер дальнего боя.

— И зачем вам все это нужно?! — растерянно спросил Чики. — Что это за место такое?

— Место это называется Третий Лабораторный Комплекс. Здесь на Брошенной одна компания с таким неприметным названием — «Дженерал Трендс» проводила по государственному заказу разные интересные исследования… Между прочим — на людях. Это — еще в те времена… А потом дело это прикрыли, лаборатории — законсервировали. Ты зря смотришь на пустырь этот свысока — там под землей с десяток этажей. На миллиарды оборудования. Уникальная информационно-поисковая система… Многое там подустарело, конечно… А кое-что — и нет. За это кое-что мы можем получить хорошие бабки… Беда одна — Комплекс не только законсервирован, но и хорошо заминирован. Вот от этой стены, рухнувшей, начинается Смерть УР… Ты мог не заметить — то, что валяется вдоль того вон э-э… ограждения, это не два мешка. Полтора года тому назад один из этих мешков назывался Алекс. О'Тул. А второй… Эй, Чорри, не помнишь, как звали второго?.. Короче — смелые были ребята. Но вот пришли сюда — и лежат… И долго пролежат. Земная органика здесь не разлагается, шакалы — не водятся… Это ваша, профессор, заслуга. Профессор Самуэлли, как ты мог заметить, — очень умный. Он не только доктор и профессор — он у нас и полковник еще… Самую совершенную охранную систему в мире сгондобил. Пропустит только того, чьи показатели биополя введены в компьютер… Правда, закавыка в том, что ни один из тех, под кого всю эту машинерию сооружали, до наших дней живым не добрался… Но мы еще умнее, чем господин профессор… Мы его на краю света сыскали и сюда привезли. Вот он тебя, дорогой, в Комплекс и поведет. Впереди себя. Погонит — скажем так… Ты уж поосторожнее будь. Потому что если не пройдешь, то вытаскивать тебя никто не станет — где застрянешь, там и будешь подыхать…

— И что же я должен буду оттуда вам вытащить? — поинтересовался Чикидара, которому, как и профессору становилось все более и более зябко и так же все меньше и меньше хотелось говорить…

— Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку… тогда по радио получишь распоряжения… Раньше времени ничего тебе знать не полагается… Теперь вы, профессор, инструктируйте парня…

Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел: