Дворец сновидений - Исмаил Кадаре

ему показалось, мерцали с каким-то циничным выражением, как у человека, который посмеивается про себя, прикрыв глаза. Это была та самая жаровня, на которой сгорело его рекомендательное письмо в тот незабываемый день и которая теперь, похоже, презрительно остывала.

— Ты прав, что не выказываешь никаких признаков радости, — услышал Марк-Алем голос собеседника и в то же мгновение подумал: что же я делаю? Он и в самом деле не испытывал никакой радости, и все же нужно было выразить свою благодарность, тем более что пришел сюда перепуганным донельзя. Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь, но голос чиновника перебил его: — То, что ты не радуешься, доказывает, что ты прекрасно понимаешь, с какой серьезной ответственностью связана твоя новая работа. Интерпретация справедливо именуется мозгом Табира, и зарплата там выше, но и работа более сложная. Порой придется работать сверхурочно, а кроме того, и это самое главное, ответственность там намного выше. Однако тебе нужно ценить то добро, которое мы для тебя делаем. Тебе нельзя забывать, что путь к вершинам Табир-Сарая проходит через Интерпретацию.

Тут он впервые в упор посмотрел на Марк-Алема, но не на лицо, а куда-то в середину туловища, туда, где должна была находиться ручка, если бы Марк-Алем был дверью.

Путь к вершинам Табир-Сарая проходит через Интерпретацию, повторял про себя Марк-Алем. Он собирался уже сказать, что, возможно, не способен к такой сложной работе, как разгадывание сновидений, но собеседник, словно прочитав эти мысли, опередил его:

— Интерпретация сновидений в Табир-Сарае — дело сложное. Даже очень сложное. Оно не имеет ничего общего с толкованиями снов, принятыми в народе: змея обозначает что-то плохое, корона что-то хорошее и все в таком роде. И с вульгарными сонниками оно тоже не имеет ничего общего.

Итерпритация Табира находится на ином уровне, гораздо более высоком, чем это все. Она подчиняется другой логике, оперирует другими символами и сочетаниями символов.

Тем более я тогда неспособен к этой работе, хо тел сказать Марк-Алем. Если уж он трепетал даже при мысли о толковании традиционных символов, то о новых символах и говорить не приходится. Он собрался было уже открыть рот, но тот снова его прервал:

— Ты спросишь, как же тебе научиться правильному использованию ключей для расшифровки. Не бойся, сын мой, ты научишься, и даже очень быстро. Подобно тебе, с трепетом, полные сомнения, не веря в свои силы, приступали к работе и те, кто позднее стал гордостью Интерпретации. Двух недель, самое большее, трех тебе будет достаточно, чтобы все освоить. Затем, — он знаком велел ему подойти поближе, и Марк-Алем сделал шаг к столу, — тебе это больше не понадобится. Дальнейшее обучение принесло бы даже вред, поскольку есть опасность превратиться в механического толкователя. Интерпретация — это в первую очередь творческая деятельность. Не стоит злоупотреблять заучиванием штампов и символов. Главное — усвоить некоторые принципы, как в алгебре. Более того, и они не являются чем-то застывшим, иначе вся эта работа не имела бы никакого смысла. Настоящая интерпретация начинается там, где заканчивается рутина. Сочетание символов — вот чему уделяй внимание в первую очередь. И еще один совет напоследок: вся работа Табир-Сарая — это великая тайна, но Интерпретация — это тайное тайных. Не забывай об этом. А теперь иди и приступай к новой работе. Там уже извещены о тебе. Удачи!

Марк-Алем вышел совершенно потерянный, тихонько прикрыв за собой дверь, в которую немедленно уставились глаза чиновника. Некоторое время он брел, не в состоянии собраться с мыслями, пока не осознал, что нужно найти Интерпретацию. Коридоры были совершенно пусты. Наверняка уже закончился утренний перерыв, пока он находился у высокопоставленного чиновника, ничем другим нельзя было объяснить столь глубокую тишину. По пути ему никто не попадался. Порой ему казалось, что он слышит шаги где-то впереди или сбоку, за поворотом, но, по мере приближения, звук шагов словно начинал отдаваться эхом в другом месте, может быть этажом выше или ниже. А если я проболтаюсь здесь все утро? — подумал он с беспокойством. Скажут, что уже в первый рабочий день опоздал на работу. Чем дальше, тем больше беспокойство нарастало. Нужно было спросить этого замдиректора, генерального директора или кем бы он там ни был, как туда дойти.

Марк-Алем продолжал идти. Коридоры казались ему то знакомыми, то незнакомыми. Не слышно было, чтобы открылась хотя бы одна дверь. Он поднялся на один этаж по широким ступеням, затем спустился вниз, а через некоторое время спустился еще на один этаж. Везде было одно и то же: безмолвие и пустота. Марк-Алему казалось, что еще немного, и он закричит. Теперь, судя по всему, он находился уже в самом дальнем крыле здания, потому что колонны выглядели другими, более приплюснутыми. Вдруг, в тот самый момент, когда он хотел уже развернуться и пойти в обратную сторону, в самом дальнем углу у поворота он, как ему показалось, увидел человека. Марк-Алем направился туда. Человек стоял неподвижно перед какой-то дверью. Не успел Марк-Алем подойти достаточно близко, чтобы заговорить с ним, тот знаком велел ему остановиться. Марк-Алем застыл на месте.

— Что тебе нужно? — спросил незнакомец. — Дальше проходить запрещено.

— Я ищу Интерпретацию, — ответил ему Марк-Алем. — Я уже целый час тут брожу без толку.

Человек посмотрел на него с подозрением.

— Ты работаешь в Интерпретации и не знаешь, как туда пройти?

— Меня только что назначили туда, — сказал Марк-Алем. — Вот я и не знаю еще, где это.

Тот продолжал с подозрением разглядывать его.

— Поверни обратно, туда, откуда пришел, — проговорил он наконец, — иди по главной галерее до большой арки лестничного пролета. Там поднимись на один этаж вверх и сверни направо. И сразу упрешься в Интерпретацию.

— Спасибо! — поблагодарил Марк-Алем и повернул обратно. Про себя он непрерывно повторял, чтобы не забыть: главная галерея до большой арки, вверх на один этаж, свернуть направо.

Кем, интересно, был его спаситель, думал Марк-Алем. С виду похож на часового, но что там охранять, в этом глухом безмолвии? Этот Дворец и в самом деле был полон загадок.

Еще издали, как ему показалось, он разглядел слабый отсвет с верхнего этажа, где сквозь окно в крыше освещался лестничный пролет с закругленным переходом с одной лестницы на другую. Марк-Алем с облегчением вздохнул.

Вот уже почти три недели Марк-Алем работал в Интерпретации. Первые две недели он сидел рядом со старыми мастерами, постигая одну за другой тайны толкования сновидений, пока однажды начальник не вызвал его и не сказал:

— Хватит тебе учиться, Марк-Алем. Сегодня ты получишь дело, чтобы вести его