Стань моей - Вероника Касс

Я покрасила волосы, но шампунь не меняла.

Вот уже сколько лет я пользуюсь одним и тем же только потому, что Макс всегда говорил — он кайфует от запаха моих волос. А теперь получается, что он даже помнить не помнит от чего так долго кайфовал?

— Спасибо, — выдавливаю из себя и дергаюсь в сторону оставшейся на столе после Макса тарелки. Нужно выкинуть недоеденную еду и вымыть потом посуду.

Скидывая остатки картофельной запеканки в унитаз, меня не покидает ощущение, что тоже самое происходит с моей жизнью. Она с безумной скоростью, можно сказать на всех парах, летит в унитаз…

Глава 6.2

И от меня уже ничего не зависит. Нажмет кто-то на сливной бачок, ускорив мое исчезновение или нет. Я все равно словно по самую макушку уже в сточной канаве.

Когда я возвращаюсь на кухню, Макса там уже нет, он одевается в коридоре. И когда только все успевает?

— Малышка, не расстраивайся, я действительно быстро приеду. Харлику только подарок отвезу, он вчера его так и не забрал. Лошара.

Харлик — это друг детства Максима, не особо приятный товарищ, избалованный мажор, но я никогда об этом не говорю мужу, считая себя не в праве указывать ему с кем общаться, а с кем нет. Поправочка! Считая так, до этого момента.

— Так это его, наверное, проблемы, что он его не забрал. Пусть сам и заезжает, — я хочу сложить руки на груди, но мне мешает пустая тарелка в руках, я совершенно забываю о ней, разглядывая в торопях собирающегося мужа.

— Нет, ну это как-то не по пацански. Да и вообще, когда ты успела стать такой сварливой и… злой, — Максим карикатурно морщится, надеясь меня рассмешить, только я почему-то не улыбаюсь. Я все еще злюсь.

— А что ты, кстати, ему подарил?

На этот раз Максим морщится уже не смешливо, а вполне серьезно. Он не хочет мне говорить, и я сразу догадываюсь, что подарок не из дешевых.

— Сколько? — цежу я, и мы оба понимаем, что именно я спрашиваю. Мне больше не важно, что именно Макс подарил своему другу, мне важно за сколько муж купил этот подарок.

— Марина…

— Максим.

— Ну, Мариш. Ну, какая разница? Дорого, — стыдливо отводит он взгляд, но не проходит и секунды, как Макс обратно его возвращает и смотрит на меня практически с вызовом, — Ты же знаешь, что меня бы не поняли, если бы я подарил ему что-нибудь дешманское.

— Что это за друзья тогда такие, если они не принимают твой выбор, — взмахиваю я руками, и тарелка выскальзывает из пальцев. Падает на пол и разлетается на мелкие мелкие осколки. — Вот тебе и небьющаяся посуда. Ни разу не видела, что бы стекло билось настолько мелко… — немного успокоившись тяну я, но не успеваю поднять взгляд на мужа, как меня оглушает дверной хлопок.

Максим ушел. Просто ушел.

Под шумок, как говорится. Сейчас это даже не в переносном смысле, а в самом что ни наесть прямом.

Я не успеваю даже начать уборку, как приползает, видимо на шум, Лена.

— Доченька, милая, ползи обратно играйся, а то тут вава, аш-ш-ш, — я показательно кривлю лицо, — маме нужно убрать осколки, чтобы ты не поранила свои пальчики.

Доча, наверное, с полминуты внимательно смотрит на меня, словно действительно оценивая верить моим словам или нет. А затем что-то мне ответив, она разворачивается и ползет обратно в комнату, на свой любимый коврик для игр. Я выдыхаю и иду за совком и веником.

Когда с уборкой покончено, я достаю телефон и захожу в диалог со Степаном. Сейчас он пустой. Я же удалила всю нашу переписку, вместе с его номером. Провожу пальцем по экрану, одними губами повторяя сообщения мужчины, которые слишком сильно отпечатались у меня в голове, а затем замечаю, что под его именем появилась надпись "в сети".

Точное время посещения месенджера Степан скрыл. Наверное, так же как и большинство людей, но вот когда он в сети это видно и я… я чувствую, как сердце в груди буквально замирает, а я сама забываю дышать. Я жду, что иконка "в сети" вот-вот сменится на "печатает", но проходит минута, вторая, третья, а картинка не меняется.

Степан все еще в сети, но он не пишет мне. Он пишет кому-то другому, а может и другой…

Я же сама… сама его оттолкнула.

Я жмурюсь, ощущая как в груди больше ничего уже не замирает. Только жжет. Печет и опять давит. Я бью раскрытой ладонью по столу, потому что сил терпеть нет. Это какое-то сумасшествие. Бред…

Почему мне так больно? Физически… Да-да, именно физически больно. Ведь Степан мне никто. Мы виделись-то всего два раза в жизни. Да и не должен он мне писать так быстро. Прямо сегодня же, а ревновать его и вовсе глупость несусветная, но я ничего, совершенно ничего не могу с собой поделать. Бью еще раз ладонью по столу, а затем открываю глаза, фокусирую взгляд на строке с именем Степана — он больше не в сети. И мне становится легче. На немного… всего на чуть-чуть, но все же легче.

И в этот момент я понимаю, что нужно, что-то делать. Нужно как-то спасать мой брак, мою семью. Какой бы она ни была, но это моя семья. А мои чувства к Степану до добра не доведут. Ни меня, ни остальных. Всего две встречи. Маленькая кроха внимания с его стороны, а я схожу с ума, так как до этого не сходила никогда.

Я никогда не ревновала Макса вот так… на пустом месте.

Я выхожу из мессенджера и нахожу в списке контактов свою свекровь. Я видела ее всего один раз в жизни. Потом Максим сказал, что его родители меня не приняли, и из-за этого он с ними окончательно и рассорился. Хотя… отношения их были натянутыми очень давно, с тех пор, как Максим перестал брать их деньги.

Позвонить смелости мне не хватает, но я пишу сообщение. Представляюсь и спрашиваю не хочет ли свекровь погулять с Леночкой. Ведь Оксана Сергеевна так же как и моя мать не видела свою внучку ни