Переправа - Элли Гриффитс

— Рут!

— Что?

— Я спрашиваю, как ты встретила Новый год.

— Я простудилась, как ты знаешь, и решила остаться дома, но у соседей была вечеринка, музыка звучала так громко, что я не выдержала и пошла к ним.

— Да? И как там было?

— Довольно скучно. Сосед докучал мне вопросами об археологии.

— Был кто-нибудь интересный или только самодовольные супруги?

— В основном пары. И еще один сосед, Дэвид, смотритель птичьего заповедника.

— О. — Шона оживляется при мысли об одиноком мужчине. Бессознательно проводит пальцами по волосам, и они падают на лицо более соблазнительно. — Какой он?

Рут задумывается.

— Нормальный. Сдержанный. Интересный, хотя слегка помешан на птицах.

— Сколько ему лет?

— Думаю, он моего возраста. Сорок с лишним.

— Рут! Тебе еще нет сорока.

— В июле исполнится.

— Нужно будет отметить, — рассеянно говорит Шона и облизывает палец, чтобы собрать сырные крошки. — А что это за таинственная полицейская работа, которой ты занимаешься?

— Кто тебе сказал?

— Фил.

— Да нет в ней ничего таинственного. Этот полицейский попросил меня взглянуть на кости, которые они нашли, но кости оказались не современными, из железного века.

— Почему он решил, что они могут быть современными?

— Он разыскивал тело девочки, исчезнувшей десять лет назад.

Шона свистит.

— Недавно пропала еще одна маленькая девочка, так ведь?

Рут кивает:

— Скарлетт Хендерсон.

— Ты втянулась и в эти поиски?

Рут колеблется. Не знает, стоит ли посвящать Шону. Подруга очень любопытна и наверняка вытянет из Рут много лишнего. Нельсон предупредил, что содержание писем секретно («Нельзя, чтобы они попали в руки журналистам»), но, с другой стороны, Шона специалист по литературе.

— Слегка. Существуют письма…

Конечно же, Шона сразу подается вперед, заинтригованная упоминанием о письменном слове.

— Письма?

— Да, написанные после первого исчезновения и теперь, после исчезновения Скарлетт Хендерсон. Этот полицейский думает, что между ними может существовать связь.

Не слишком ли много она сказала?

— Что говорится в этих письмах?

— Вряд ли я вправе посвящать тебя, — отвечает Рут, смущенная пронзительным взглядом заинтересованной Шоны.

Шона задумчиво смотрит на нее, словно размышляя, сколько сведений может вытянуть. Но потом как будто передумывает, отбрасывает назад волосы и глядит в окно, небо за ним окрашено в зловещий пурпурный цвет.

— Как фамилия этого полицейского?

— Нельсон. Гарри Нельсон.

Шона резко оборачивается и сурово смотрит на Рут.

— Ты уверена?

— Да. А что?

— Нет, ничего. — Шона снова поворачивается к окну. — Кажется, я слышала о нем. Вроде бы в связи с жестокостью полицейских. Господи, посмотри на это небо! Нужно ехать домой, пока еще светло.

Через десять минут после ухода Шоны разражается шторм. Дождь с градом барабанит в окна, и Рут чувствует себя осажденной. Рев дующего с моря ветра похож на гром, и ей кажется, что весь дом дрожит, качается, как судно на волнах. Разумеется, она привыкла к бурям, но все же они портят ей настроение. «Этот дом простоял больше ста лет, — успокаивает она себя, — никакой зимний шторм его не снесет». Однако ветер воет и стонет так, будто старается ее опровергнуть, и стекла дребезжат под его натиском. Рут задергивает шторы и зажигает свет. Работа отвлечет ее от ненастья.

Однако вместо того чтобы включить «Лекции 07», Рут обнаруживает, что держит палец над искушающим, разноцветным логотипом «Гугл». Через несколько секунд внутренней борьбы она сдается и печатает «Гарри Нельсон». «Войти». Экран затопляет поток Нельсонов, в их числе чемпион США по шахматам и профессор физики. Там и Гарри Нельсон, который пел «Без тебя». Рут напевает эту песенку, прокручивая надписи вниз. Вот он. Детектив-инспектор Гарри Нельсон, в 1990 году награжден за мужество. И опять Гарри Нельсон (в заднем ряду, второй слева) в полицейской команде по регби. Рут приходит другая идея, и она включает программу «Встреча друзей», за которой сидит допоздна с легким чувством вины. Да, вот он. Генри (Гарри) Нельсон в католической школе в Блэкпуле. Что он говорит о себе? Его запись предельно кратка: «Женат на Мишель, две дочери. Живу в Норфолке (да поможет мне Бог)».

Рут задумывается. Упоминания о полиции нет. Может, Нельсон полагает, что старые друзья в Блэкпуле презирают его за то, что стал полицейским? И любопытно, что он называет жену по имени, а дочерей нет. Может, опасается педофилов в Интернете. Он наверняка лучше многих знает темную сторону человеческой природы. И должно быть, важно, что он первым делом упоминает о женитьбе на Мишель, словно это главное достижение его жизни. Рут вспоминает, что видела ее перед Рождеством. Мишель определенно выглядела привлекательно — предмет вожделения мужчины, который умеет держать себя в руках, не выглядит членом престижного клуба и тратит на стрижку не больше пяти фунтов. А Мишель, по мнению Рут, явно знает себе цену и умеет использовать свою красоту в собственных интересах. Рут вспоминает, как она смеялась над Нельсоном, положив ладонь ему на руку, успокаивая, умасливая. В общем, одна из тех женщин, к которым Рут испытывает сильную неприязнь.

Что еще? Ну, ему не нравится Норфолк. Рут уже поняла это по его отзывам о «забытом Богом графстве». Забытом Богом. Бог упоминается и в записи, хотя служба в полиции — нет. «Да поможет мне Бог». Рут понимает, что это просто слова, но у Нельсона, несомненно, есть нечто общее с загадочным автором писем. Тот человек тоже любит упоминать Бога.

Рут прокручивает файл назад, наводит курсор на первое упоминание, награду за мужество, и щелкает. Видит гораздо более молодого Нельсона, менее настороженного и измотанного. Он держит свидетельство о награде, вид у него смущенный. Она читает:

«Констебль Гарри Нельсон награжден королевской медалью „За отвагу“ в связи с беспорядками в Манчестере, вызванными введением подушного налога. Беспорядки, быстро ставшие ожесточенными, завершились убийством полицейского, констебля Стивена Нейлора. Констебль Нельсон с немалым риском для собственной жизни прорвался через ряды протестующих, чтобы вынести тело Нейлора. Впоследствии констебль Нейлор скончался от ран. В убийстве был обвинен двадцатичетырехлетний Джеймс Эгар».

Джеймс Эгар. Рут смотрит на это имя, роется в памяти и вспоминает. Стихотворение Катбада «Похвала Джеймсу Эгару». Неудивительно, что лицо Нельсона помрачнело, когда он это прочел. Неудивительно, что Катбад выбрал именно этот образец своего почерка. Манчестер. Должно быть, Катбад тогда был студентом. Возможно, принимал участие в беспорядках, как многие студенты. Она вспоминает подобные беспорядки, когда училась в Лондоне и наблюдала за ними из окна Юниверсити-колледжа, сочувствовала этому делу, но была слишком осторожной, чтобы присоединиться. Катбад не проявил бы такой сдержанности. А Джеймса Эгара осудили. Интересно, на основании чьих показаний?

Разумеется, Рут наводит курсор на «Джеймс Эгар», щелкает и обнаруживает череду страниц с восхвалениями Джеймсу Эгару — «ложно обвиненному полицией в убийстве констебля Стивена Нейлора». На процессе Эгара был один главный свидетель — констебль Гарри Нельсон.

Рут возвращается к своим конспектам. Ветер продолжает выть над болотами. Промокший насквозь Флинт влетает в откидную дверцу и садится на диван с видом мученика. Спарки не видно. Наверно, где-нибудь прячется. Она ненавидит дождь.

Рут добавляет несколько отрывочных записей об эрозии почвы и только собирается сделать себе поощрительный бутерброд (в награду за что?), как звонит телефон. Она хватает трубку словно спасательный трос.

— Рут? Как ты там?

Голос Питера.

После того как они разошлись, Питер настойчиво пытался поддерживать отношения. Он жил и работал в Лондоне, но часто звонил и несколько раз приезжал повидаться. В этих случаях они неизменно укладывались в постель, и это казалось таким нормальным, что Рут усмотрела здесь нечто дурное. «Раз мы живем врозь — нужно жить врозь, сказала она, — и ни к чему больше видеться. Помимо всего прочего, это помешает нам обоим найти новых партнеров». Питер жутко расстроился. «Но я хочу быть с тобой, — сказал он. — Неужели не понимаешь: раз мы не в силах расстаться, значит, созданы друг для друга». Но Рут твердо стояла на своем, и в конце концов Питер, клянясь в вечной любви, в бешенстве умчался в Лондон. Через пол года он женился на другой женщине.

Это было пять лет назад. Все это время Рут почти не имела от него вестей, получала рождественские открытки, однажды ксерокопию его статьи. Она знала, что у Питера и его жены Виктории есть ребенок, мальчик по имени Дэниел. Теперь ему, должно быть, года четыре. После рождения Дэниела (она послала ему плюшевого медвежонка) Рут не получила от Питера ни единой весточки до эсэмэски на Новый год. «С Новым годом. С любовью Питер». И только, но Рут ощутила, как у нее на секунду сжалось сердце.