Второй Карибский кризис 1978 (СИ) - Арх Максим

<…>

– Как учёба, гхм? На какие оценки учишься?

– На отлично, – не слукавил отличник боевой и политической.

– Молодец! – похвалил меня Генсек. – Родители твои как? Кто они?

Я не удивился такому вопросу и рассказал собеседнику о том, что живу с мамой и бабушкой. Где родились они. Как и где выросли.

– Ага, ясно. Мне так и доложили, гхм, что отца у тебя нет, – кивнул хозяин дома. – Ну да ладно, гхм, об этом мы после ещё поговорим. А сейчас я вот о чём тебя спросить хочу: – Вот ты был за границей, гхм. Как ты считаешь, наша молодежь живёт не хуже?

«Интересно, что он имеет в виду, под фразой „после поговорим“ об отце»? – удивился я и ответил собеседнику на интересующий его вопрос, что, мол, абсолютно не хуже. Что, типа, естественно, необходимо стремиться к совершенству, но пока никаких особых отставаний, типа, нет. Но могут, конечно, они и возникнуть. Однако пока беспокоится не стоит.

– Ну это хорошо, если оно так, – ответил тот.

– Ага, – подтвердил я.

Разумеется, я лукавил, ибо отставания уже были видны. Особенно разного рода техники. Поэтому было очевидно, что если в стране техники: машин, радиоаппаратуры, электроинструментов, больше и она лучше, то, соответственно, и народ в ней живёт лучше, который, в свою очередь, и включает в себя молодёжь. Другое дело, что все ли могут позволить себе эту технику. У всех ли на неё найдётся, как говорится, кэш?

Но это другой вопрос. Сейчас я собирался, используя тему телевизоров и магнитофонов, плавно подвести собеседника к мысли, что неплохо было бы технологичные производства покупать закордонном в более большем объёме для более быстрого увеличения уровня жизни в стране.

Когда бы он у меня спросил, что, мол, я имею в виду?

Я бы ответил, что неплохо было бы приобрести заводы для производства того, чего в стране либо нет, либо выпускается в небольших количествах.

Он попросил бы меня уточнить. И я бы уточнил. В первую очередь заводы по производству жвачек. Причём много и разных. Во вторую очередь, кроссовок разных ТОП фирм и всевозможных сапог. В третью очередь фабрики по выпуску разнообразной джинсы. В десятую очередь конвейеры для производства «Мерседесов», «БМВ» и другого ширпотреба. Одним из инвесторов и полноправным партнёром у СССР должен был быть скромный пионер Вася.

Да. Я так думал. Может не совсем так гиперболизировано, но в таком русле. И заводы для производства жвачки и пошиву джинс в моей повестке стояли. И предложить я хотел построить эти заводы за свои деньги, которые я скорее всего смогу заработать за следующие пару лет. Да и уже заработал не мало.

Я всё это хотел сказать, но вовремя остановился. А остановился я, потому что понял. И даже не понял, а осознал, как это будет выглядеть со стороны Генерального секретаря СССР.

Вот сидит он, человек прошедший войну, вся грудь в орденах и медалях, уже не первый год руководит огромной страной. А вот перед ним сидит шестнадцатилетний пацан неделю назад скакавший по сцене в папахе, который возомнил о себе невесть что и который имеет смелость давать советы старшим, а ещё и поучать.

В общем, обалдев от внезапных видений, я пришёл к выводу, что заводы те строить обязательно надо. И дизайнерские и конструктивные особенности и моменты мне тоже следует подсказать. Только подсказывать мне это нужно через проверенного человека. А именно, через товарища Щёлокова, который является не только министром МВД СССР, но и фронтовым другом товарища Брежнева.

Всё это мгновенно пронеслось у меня в голове и я, потеряв суть текущего разговора, кивнул головой и сказал:

– Ага.

– Но они, гхм, всё же есть, эти отставания… – задумчиво произнёс Леонид Ильич и неожиданно прервался, поменяв тему. – Кстати, мне сообщили, что ты до сих пор не комсомолец, – поднял бровь. – Как же так? Тебе сколько лет?

– Шестнадцать.

– Тогда в чём дело, гхм?!

– Так получилось, – пожал я плечами.

– Гхм, мне доложили, что получилось, но непонятно только как?! Ну да ладно, гхм, пусть получилось, гхм, но сейчас-то ты уже вступил в ряды ВЛКСМ? – задал вопрос Генсек и, увидев моё отрицательное покачивание головой, удивлённо открыл глаза и произнёс: – Как же так?! Почему, гхм, ещё не в комсомоле?!

– Да вот пока как-то не до этого было, – неопределённо отмазался пионер, говоря как можно тише.

Ну что сказать. Конечно, готовясь к встрече, я подозревал, что такой вопрос скорее всего возникнет. И, в общем-то, был готов к нему. Своей стратегией я избрал безвольное бездействие, совмещённое с рационализаторским утопическим предложением. Другим вариантом могло быть обычное доносительство. Я мог легко наябедничать, преувеличить и вызвать гнев сильного мира сего от того как и кто несправедливо не хотел принимать прекрасного мальчика в комсомол. Просто назвал бы виновных и баста. Уверен, вызванный такой манипуляцией гнев, с большой долей вероятности, обязательно достиг бы адресатов, если не сегодня, то завтра. И не только их. Естественно, многих бы за такой подход к работе покарали. Разумеется, кто-то бы обязательно попал под раздачу и из не виновных, как, к сожалению, иногда водится в подобных случаях, кто-то бы обязательно сумел бы соскочить и выйти сухим из воды. Само собой, подставив под молотки правосудия кого-нибудь другого. Что-то подобное обязательно было бы.

Само собой, мне было бы жаль тех, кто просто получил бы за компанию ни за что. Но дело на самом деле даже не в них. Точнее сказать – не только в них. Ну сколько бы человек было бы наказано? Строго – ну максимум человек пять-семь. Комсорги первичек: в школе, в институте, в филармонии, куда приписано наше ВИА и в министерстве. Может быть, получил бы ещё кто-то из Московской ячейки ВЛКСМ. Директорам всех этих заведений, скорее всего, тоже перепало бы на орехи. Вот, собственно, казалось бы, и всё.

Всё? Да, нет – на самом деле совсем не всё!!

Наверняка, в дальнейшем события развивались бы так…

После такого громкого, но тихого дела, которое моментально бы исчезло из любого общения, началась бы потеха. Крайне вероятно, что на верху, поняв, что таких «косяков» может быть много, инициировали бы масштабные проверки с дальнейшими выводами. Причём проверки эти были бы по всей стране. Всех комсоргов бы наизнанку вывернули, а вместе с ними и тех, кто не вступил в комсомол по тем или иным причинам. И не только их, но и родственников тоже.

Глобальная огромная вакханалия с репрессивными мерами, в которой больше всех пострадают, с огромной долей вероятности, не верхи, а низы. Сколько судеб будет сломано? Много? Думаю достаточно много. И нужно ли нам такое счастье? Уверен, что нет.

Впрочем, что вполне естественно, я думаю, подобной проверки комсоргам так и так не избежать. Обязательно прошерстят. Вот только закавыка в том, что шерстить будут мягко, нежели было бы, если бы я сейчас тут исполнил небольшое шоу. «Хны… Хны… Хны… Они не хотели меня принимать, потому что я песню написал про Вас и сказал, что партия наш рулевой!»

От таких предположений, на тему: «Что бы было?», по спине побежали мурашки и меня аж передёрнуло.

Леонид Ильич же, тем временем, продолжал, совершенно расстроено:

– Саша, ну как же не до этого тебе было, гхм? Ты что?! Комсомол – это же прямой путь в партию. Или ты не понимаешь этого?

– Понимаю, конечно. И обязательно собираюсь просить, чтобы меня приняли в их ряды, но лишь по достижении восемнадцатилетнего возраста.

– Почему?

– Хочу принять этот выбор по достижении совершеннолетия, – пояснил я, всё ещё отгоняя в голове призраки большой чистки.

– Не понятно, гхм… Зачем ждать, если можно вступить сейчас? – недовольно произнёс хозяин дома.

– Потому что хочу, чтобы в дальнейшем никто не смог упрекнуть меня, что в комсомол я вступил по принуждению иили из-за того, что без этого вступление дальнейшего продвижения по карьерной лестнице не будет.

– И кто ж тебя, гхм, в этом упрекнуть сможет? У нас с четырнадцати лет, гхм, все достойные молодые юноши и девушки, все вступают в комсомол. И никто никого не упрекает!