Лунная радуга. Книга 1. Научно-фантастический роман - Сергей Павлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — сказал Купер. — Ваше мнение совпадает с мнением УОКСа. Только просьбу Лорэ УОКС признал достаточно мотивированной, поскольку она опиралась на заключение медэкспертизы. У десантника всерьез пошаливали нервы.
— Самое любопытное, — заметил Никольский, — основная масса просьб падает на второй и третий годы после событий на Обероне.
— Да, на четвертый приходится лишь последняя Нортона. — Гэлбрайт метнул взгляд в сторону оцепеневшего Фрэнка. — Нортон выглядит рекордсменом во всех отношениях.
Никольский тоже посмотрел на Фрэнка, но ничего не сказал.
«Не воображают ли они, будто я что-то утаиваю?…» — с недоумением подумал Фрэнк.
Гэлбрайт сел, удобно откинувшись в кресле.
— Вот что, Купер… Возьмите всю эту компанию соискателей досрочной отставки и постарайтесь дать нам общую картину их служебной деятельности после Оберона.
— По-моему, — сказал Никольский, — есть смысл включить в сводную схему Винезе и шефа Аганна. Для контраста.
— Не возражаю. Купер, давайте всех семерых.
В голубом пространстве экрана возникло схематическое изображение Солнечной Системы. Схема напомнила Фрэнку большую мишень с оранжевым Солнцем-яблочком в центре. Избавляясь от наваждения, он встряхнул головой и послал проклятие Веберу.
Из центра схемы одновременно, вспышкой, брызнули десять радиусов лучей, и «космическая мишень» стала стремительно покрываться узорной мозаикой разноцветных кружочков, словно попала под перекрестный огонь торопливых и неумелых стрелков, успевших «изрешетить» орбиты Юпитера и Сатурна прежде, чем им удалось наконец «пристреляться» к орбитам внутренних планет. Появились короткие надписи: названия кораблей, кодовые наименования рейдов и операций. Возникла целая система связующих линий, сплошных и пунктирных. Луны, базы, колонии, станции, даты… Фрэнк вознамерился было самостоятельно проследить служебный путь Дэвида, но от этого намерения пришлось отказаться — рябило в глазах.
— Вы удовлетворены этой схемой? — спросил Гэлбрайт Никольского.
— Э-э… в какой-то мере, — тактично ответил Никольский.
— А вы, Купер?
— Я?… — На лице оператора проступило некоторое замешательство. — Готов дать любые гарантии, все здесь на своих местах.
— Мы принимаем ваши гарантии, но свое загадочное произведение вам придется прокомментировать.
Купер помолчал, соображая. Гэлбрайт терпеливо ждал.
— После возвращения «Лунной радуги», — заговорил оператор, — для наших десантников начинается новый этап работы в Пространстве. Чтобы облегчить обзор, я предлагаю принять за условный нуль отсчета времени момент катастрофы на Обероне. — Купер вопросительно замер.
— Продолжайте. — Гэлбрайт кивнул. — И покороче, самую суть.
— Первый год: возвращение, отпуск, Земля. Все у них в норме, если, конечно, сбросить со счета последствия шока, пережитого на Обероне. Год второй. Базовый город «Гагарин» на Луне: переподготовка, ожидание новых формирований и, наконец, служебные визы на выход в Пространство. Симич, Йонге, Кизимов, Лорэ попадают в состав десантного отряда «Голубая пантера», который был создан для лунной системы Юпитера. Там начиналось строительство крупных стационарных баз, и десантникам…
— Это можно опустить, — позволил Гэлбрайт.
— Аганн и Нортон — желтые я синие элементы схемы — вошли в состав четвертой экспедиции к Урану. Точнее, в состав «экспедиционной комиссии Юхансена» — комиссии по расследованию оберонских катастроф. Корабль экспедиции — та же «Лунная радуга», Аганн, как и прежде, — первый пилот корабля, Нортон — командир десантной группы. Благополучная высадки на Оберон, благополучный отлет и… первая просьба Нортона о досрочной отставке.
— Ах вот как! — оживился Гэлбрайт. — Первая ласточка все-таки из системы Урана!..
— Да, шеф, но… пока УОКС переваривал эту пилюлю, из системы Юпитера одна за другой поступили аналогичные просьбы от Йонге и Симича, а месяц спустя — от Лорэ. Год третий…
— Виноват, — вежливо вставил Никольский. — Вы забыли Винезе.
— Верно, простите. Винезе — красные элементы на схеме — сразу попал на Меркурий в отряд специального патрулирования «Меркьюри рэйнджерс». Там я работал до известного вам происшествия в Лабиринте Сомнений. Просьб о досрочной отставке не подавал. Год третий…
Купер давал пояснения коротко, быстро, при этом ярко вспыхивали соответствующие элементы схемы — следить было удобно. Фрэнк следил, слушал и ждал, когда же дело наконец дойдет до Нортона, я испытывал нетерпение, потому что дело до Нортона не доходило.
— Вернемся к Нортону, — перебил оператора шеф. — В ответ на первую просьбу УОКС переводит его… Куда его там переводят?
— В систему Сатурна.
— Так. И что изменилось?
— Ничего. Как и прежде, Нортон стремится выйти в отставку.
— Понятно… И Нортона переводят в систему Юпитера? Я правильно ориентируюсь на вашей живописной схеме?
— Да, шеф. Но и в системе Юпитера его преследует мысль об отставке. Не желая терять опытного специалиста, БОКС решается на третий перевод. Теперь уже на Меркурий.
— Именно там Нортон перестал терроризировать свою администрацию странными просьбами?
— Да. В итоге к исходу пятого года…
— Спасибо, Купер, достаточно, — остановил его Гэлбрайт. Никольскому:
— Занятная «география», не так ли?
— Весьма… — задумчиво ответил тот. — После событий на Обероне что-то очень мешает нашим десантникам нормально работать в зоне дальних планет…
— …И настолько, что даже позор досрочной отставки не кажется им слишком дорогой ценой за избавление от этого «чего-то».
— Но, судя по всему, на внутренних планетах это «что-то» или ослабевает, или отсутствует вообще. Во всяком случае, после провала затеи с досрочной отставкой десантники облюбовали Венеру, Меркурий — в основном почему-то Меркурий — и успокоились…
— Я бы сказал — затаились. А насчет Меркурия, по-моему, ясно: традиционные трудности освоения этой, мягко выражаясь, знойной планеты, как правило, не позволяли УОКСу отвлекать в дальнее Внеземелье десантные силы меркурианских отрядов. Тем более отряда «Меркьюри рэйнджерс». И в этом все дело.
Подчеркнутое шефом «затаились» вызывало у Фрэнка интуитивный протест. С какой стороны ни возьми, а понятие «затаился» решительно не вязалось с характером Нортона.
— Иными словами, — продолжал Гэлбрайт, — мы обнаружили весьма загадочную реакцию бывших десантников «лунной радуги» на собственное пребывание в зоне Дальнего Внеземелья.
— Их реакция слишком напоминает испуг, — предложил свою версию Купер.
— Сомнительно, — сказал Никольский. — Пугливый космодесантник, робкий сорвиголова, почти ежедневно рискующий жизнью… Не звучит, понимаете.
Посовещавшись, Никольский и Гэлбрайт решили, что весь объем полезной информации по этим вопросам, пожалуй, исчерпан и наступила пора заняться самим Обероном.
— Итак, — сказал Гэлбрайт, отправляясь в очередное путешествие вокруг стола, — мы имеем серьезные основания заподозрить плотную связь между предметом нашего следствия и системой Урана. Каков первый источник надежной информации об этом районе?
— Первыми были транзитные станции-автоматы серии «Пионер», — ответил Купер. — Основную программу беспилотной разведки Урана завершили кассетные станции серии «Радиант».
— Собранный материал дал хоть какой-нибудь повод для сомнений относительно безопасности этого района?
— Ни малейшего… Весь научно-исследовательский материал, как это положено, прошел досмотр в отделе Допуска нашего Управления и с интересующей нас точки зрения оказался чист, как звездный поцелуй.
— Превосходно. Переходите к этапу экспедиционных посягательств на Уран.
— «Громовая стрела», разведочный рейдер с экипажем в одиннадцать человек. Пропал без вести примерно на половине пути между орбитами Сатурна и Урана.
— Расценивать это как первый тревожный сигнал по вопросам нашего следствия? — обратился Гэлбрайт к Никольскому.
— Не имеем права, — возразил тот. — В делах разведки системы Урана «Громовая стрела» была только возможностью, но так и не успела стать инструментом. Она затерялась на дальних подступах к дели, и причина вряд ли была… э-э… слишком экстравагантной. В полете может случиться всякое. Взрыв реактора, например…
— Взрыв реактора… Ладно, возьмем на заметку. Но продолжайте, Купер.
— Год спустя стартовал к Урану малотоннажный рейдер «Леопард».
— Вот это другое дело, — пробормотал Никольский.
— Пять человек на борту, — продолжал Купер, — под предводительством Эллингхаузера. Среди космических асов того времени он широко был известен под прозвищем Пауль-везунчик. Экипаж прославился умением находить выход из самых отчаянных положений.