Секс. Любовь. Диджитал - Дарья Леонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кант говорил, что секс аморален, потому что люди, желая им заняться, объективируют друг друга, или, проще говоря, видят друг в друге только объекты для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Это плохо потому, что согласно его деонтологической этике (или этике долга) другого следует воспринимать как цель, а не средство, то есть видеть в нем личность, а не просто сексуальный объект.
Только честный моногамный брак может служить основой для того, чтобы люди, занимаясь сексом, не принижали «человечество в своем лице, и в лице другого». Но не будем вдаваться в детали его доказательств. Сегодня большинство этиков секса согласны: взгляды Канта устарели, но его теория стала основой для изучения объективации (особенно объективации женщин), а также размышлений о том, что главный критерий морального секса — это согласие и уважение партнеров друг друга [4].
Помимо этого, современные этики секса говорят о важности различать хороший морально и просто хороший секс (и снова спасибо за это Канту!) для того, чтобы не допустить похожую путаницу, как с естественным и моральным сексом. Показывая разницу между морально хорошим и неморально хорошим сексом, они размышляют над такими случаями:
— Каким может быть одновременно морально хороший и просто хороший секс? Например, тот секс, в котором все партнеры добровольно им занялись (критерий морали) и, кроме того, получили удовольствие (неморальный критерий).
— Каким может быть хороший с точки зрения морали, но плохой по другим критериями секс? Тот секс, которым все партнеры занялись с согласия (критерий морали), но в итоге никто или хотя бы один им не наслаждался.
— Каким может быть аморальный и все-таки хороший по другим критериям секс? Такой секс, в котором всем все понравилось, но, например, один из партнеров тайно изменяет другому своему партнеру и обманывает этого.
— А аморальный и плохой секс? Это изнасилования, секс по принуждению и секс, где все друг друга обманывают и изменяют.
Все эти случаи показывают, как легко можно перепутать мораль с чем-то другим и подменить понятия. Так появляются опасные теории, которые ограничивают сексуальную свободу и стыдят людей за их желания. Потому некоторые современные философы, изучающие секс, например Алан Голдман, вообще предлагают отказаться от моральных оценок секса.
Секс — морально нейтрален, пиешет он [5]. Но так как секс часто касается нескольких людей, в нем участвующих, то секс — это отношения между ними. И как в любых других отношениях (дружеских, профессиональных и т. д.), тут есть место манипуляциям и обманам, и только это и нужно морально оценивать и судить.
Впрочем, пока часть этиков рассуждает о нужности этики секса, другие пытаются решить практические вопросы, которые появляются сегодня. С развитием технологий и науки перед нами появились новые возможности заниматься сексом, и часто мы просто не знаем, как их оценивать: являются ли они сексом или нет, моральны они или нет, то же действие, но совершенное онлайн, — так же плохо, как и в офлайн-жизни, или все-таки нет?
Вот три основных вопроса, о которых спорят современные философы и которые нам приходится решать уже сейчас.
МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ ОНЛАЙН?
Когда только появился интернет, философы (да и не только они) задались вопросами: можно ли влюбиться в кого-то, кого ты никогда не видел, но общался по сети? возможна ли виртуальная дружба? а можно ли заняться сексом онлайн?
Сейчас на большинство этих вопросов мы уже знаем ответ: онлайн-дружба и любовь существуют, да и все больше людей пробуют виртуальный секс [6]. Теперь философы интересуются нравственной стороной этих отношений: например, одинаково ли аморальна измена в сети и в реальном мире?
Для того чтобы ответить на вопрос, стоит заметить, что онлайн-отношения зависят в бóльшей степени от нашего воображения, чем офлайн-отношения: занимаясь виртуальным сексом, нам приходится представлять, как партнер снимает с себя одежду или же только смотреть на это через камеру, не имея возможности коснуться, в то время как в реальной жизни мы не только видим, но можем напрямую в этом поучаствовать.
Воображение влияет на наши действия в жизни, оно не свободно от моральных оценок, — но мы все-таки видим разницу между тем, чтобы представлять что-то у себя в голове и в действительности это совершить: в конце концов, никого еще не осуждали за воображение убийства.
Следуя этой логике, многие люди замечают, что измена онлайн — это как бы не настоящая измена, ведь все происходит только в головах у участников. Часть опрошенных в исследованиях даже не считают нужным обсуждать онлайн-измену с партнером, ведь это вроде как и не измена [6]. Впрочем, большая часть с ними все-таки не согласны.
«Как бы вы себя почувствовали, если бы вы вошли в гостиную и застали своего партнера, мастурбирующим рядом с кем-то другим? Даже если бы они и не касались друг друга, а просто наблюдали друг за другом и взаимно наслаждались мастурбацией и фантазией (а фантазия, скорее всего, была бы о том, что они на самом деле занимаются сексом), как бы вы себя чувствовали? В конце концов, это ведь форма сексуального взаимодействия. Разве вы не почувствовали бы себя преданным?»
История одной опрошенной из книги Aaron Ben-Ze’ev Love Online: Emotions on the Internet
Таким образом, интернет напоминает нам: разные люди понимают под изменой разное, а потому так важно заранее все обсудить и договориться. Как пишет современный израильский философ Аарон Бен-Зеев, осуждать или нет онлайн-измены — пусть каждая пара решает сама. Однако если кто-то из партнеров страдает, а также чувствует себя обманутым, не стоит преуменьшать его чувства, ссылаясь на то, что это всего лишь было онлайн и не по-настоящему.
Технологии показали нам, что измена — это не всегда физический акт секса. Часто измена — это построение на стороне (без согласия одного из партнеров) новых эмоциональных привязанностей, которые вредят существующим отношениям, а потому нет разницы, где это происходит: онлайн или офлайн.
ЧТО НАСЧЕТ КИБЕРИЗНАСИЛОВАНИЯ?
Если разница между онлайн- и офлайн-миром так быстро стирается и можно заняться сексом онлайн, то можно ли изнасиловать в интернете? Этим заинтересовались философы уже в 90-х годах прошлого века, когда американский журналист Джулиан Диббел описал случай первого киберизнасилования [7].
Это произошло в текстовой многопользовательской компьютерной игре LambdaMOO, в которой один из участников под ником Mr. Bungle с помощью подпрограммы стал совершать насильственные сексуальные действия в отношении других игроков. Это продолжалось на протяжении нескольких часов, и после игроки-жертвы чувствовали себя изнасилованными и опустошенными.
Этот случай поднял вопросы в сообществе и за его пределами, как именно мы используем виртуальное пространство, как наши тела в нем представлены и что мы чувствуем, когда над нашим «виртуальным „я“» совершают насильственные действия. И хотя нам все еще кажется, что подобное изнасилование в виртуальной сфере менее болезненно, чем в реальной жизни (хотя бы потому, что наше физическое тело от этого не страдает), игроки, которые пережили тот опыт, утверждали, что на эмоциональном уровне изнасилование переживалось так же болезненно. А потому, возможно, нам стоит дальше изучать и менять понятие изнасилования согласно меняющемуся обществу.
Еще в прошлом столетии не существовало представлений об изнасилованиях в браке: по умолчанию считалось, что жена дала согласие заниматься с мужем сексом, и если ее насиловал законный муж, это не считалось чем-то аморальным и плохим [8].
Киберизнасилования также важно изучать, чтобы понять, как оценивать такой феномен, как рассылки дикпиков малознакомым девушкам. Пока в Америке принимаются штрафы за такое поведение [9], психологи и философы выясняют, называть ли это эксгибиционизмом или все гораздо
