Проделки лесовика - Дмитрий Ольченко

— Не спрашивай, малый! У меня до сих пор голова гудит как барабан. Вчера вечером, видишь ли, я облетал опушку леса в верховьях Ствиги и набрел на чью-то авоську с харчами и выпивкой. Браконьеры там рыбу сетями ловили. Авоську повесили на суку. Я откупорил бутылочку. Очень уж пить захотелось. Ты не представляешь, какую гадость они потребляют! Но я понял это, когда все содержимое бутылки оказалось у меня в брюхе. После этого мне стало очень весело. Где меня только не носило, малый! А проснулся я около болота под Старым Селом, в зарослях череды... Голова трещит! Весь в колючках! Четыре белки все утро трудились, бедные, обирали их. Я позволил им работать по всей моей статуре, кроме бороды. Бороду белкам доверять нельзя. Ой-ой!.. Ты что так дергаешь?!

— Слишком запуталось,— ответил Юрка,— придется клок выдергивать.

— Да ты что, малый! В уме ли?! — вскричал Лесовик, относя Юрку от бороды.

Тогда мальчишка вспомнил о перочинном ноже. Лесовик, увидев раскрытый нож, спросил, что это малый себе вздумал.

— Не бойся,— успокоил Юрка,— больно не будет. Иначе не получится.

— А чего мне бояться-то? Это тебе надо бояться! Еще раз сделаешь мне больно — пеняй на себя! — предупредил Лесовик.

— Ладно, буду осторожен!

Юрка аккуратно обрезал вокруг колючки жесткие нити волос.

— Вот и все. А ты сомневался! — мальчишка спрятал нож.

— А чего мне сомневаться-то? Это тебе надо сомневаться! Но ты, вижу, управился хорошо. Молодец!.. А покажи-ка мне эту штукенцию! — попросил Лесовик.

— Какую штукенцию?

— Ты, малый, не притворяйся, будто не знаешь, о чем речь! Нож покажи!

— Так бы и сказал, нужен, мол, нож... А то «штукенция»!

Юрка достал нож и подал Лесовику. Лесовик оглядел его, ощупал, попробовал, остро ли лезвие.

— Скажи-ка, малый, а много ли ты этим ножом попортил деревьев?

— Нет, только вырезал себе палку. Чтоб защищаться от диких зверей в лесу, — тихо объяснил Юрка.

— Ну, это можно. А сколько своих имен ты вырезал на коре дерева?

— Нет, я не делал этого ни разу!

— Верю, малый. Ты человек еще не испорченный.

— А теперь покажешь зубы? — спросил Юрка, убедившись, что к Лесовику снова вернулось хорошее расположение духа.

— Ну ладно, смотри! — Лесовик поднес ладонь с Юркой к губам и распахнул их так, что челюсти заскрипели. Изо рта торчали огромные пожелтевшие резцы: два сверху и два снизу, как у зайца... Дальше виднелись коренные зубы, с почерневшим дентином.

— Вот это зубы! — ахнул мальчишка.

— Не жалуюсь, малый! Обхожусь без зубодеров!

— А чем же ты питаешься?

— В основном грибами. Самые любимые — поганки, мухоморы, ложные опята. Иногда лакомлюсь ягодами. Словом, летом, когда я зеленый, на голод не жалуюсь. Осенью тоже неплохо, хоть я и рыжею. А вот зимой худо. Зимой питаюсь трутовиками и становлюсь лысым. Бывает, грызу молодые побеги. А когда совсем станет невмоготу, граблю беличьи кладовки, то есть перехожу на орешки.

— А спишь зимой где?

— В берлогах с медведями, разумеется. Вдвоем теплее...

Юрка хотел еще спросить Лесовика, есть ли у него жена, но Лесовик перебил его вопросом:

— Слушай, малыш, а как ты думаешь, где сейчас твой незадачливый отец?

— Где-нибудь ищет меня, где ж ему быть!— грустно ответил Юрка, и его сердце дрогнуло,— об отце он и думать перестал.

— Хочешь встретиться с ним?— вопрос как вопрос, но что-то в тоне Лесовика настораживало.

— Конечно, хочу! — воскликнул Юрка. В его душе забрезжила робкая надежда — вдруг Лесовик пожалеет мальчишку, который так ловко очистил ему бороду.

— Мне ничего не стоит устроить тебе встречу с твоим папашей. Но... с одной стороны, вроде бы и ничего не стоит, а с другой,— это почти невозможно!

— Как так?— спросил Юрка, ничего не понимая.

—А вот так! Не привык я делать добрые дела! Не в моей это натуре! Сделав доброе дело для человека, я изменил бы самому себе!

— А я-то понадеялся...— сказал Юрка, и так ему стало тоскливо, что на глаза навернулись слезы.

— Ну-ну, не вешай нос!— укоризненно сказал Лесовик.— Я устрою вам встречу! Но... сначала я превращу его в скворца! После этого он полетит по лесу в поисках пищи и увидит тебя. Он, конечно, тебя не узнает. Ты будешь для него обыкновенной съедобной козявкой! Ну как? А-ха-ха- ха! О-хо-хо-хо! — Лесовик затрясся в приступе неудержимого смеха.— Ну как тебе нравится моя выдумка? У-х-ху-ху-ху! И-хи-хи-хи! Умереть можно от такого смеха! Правда, я не лишен воображения? А-ха-ха-ха! Папаша-скворец встречает козявку-сына, но не знает, что это сын и — тук его клювом! И нет козявки! А-ха-ха-ха! О-хо-хо-хо!

Юрка сидел на ладони Лесовика ни жив, ни мертв. Задуманное лесным владыкой отличалось таким жестоким коварством, что не укладывалось в голове.

— Это же чудовищно! — наконец воскликнул Юрка.

— А как ты думал!— сказал Лесовик.— Ну так что, хочешь встретиться с отцом?

— Так, как ты задумал?

— Только так!

— Не хочу!

— Отлично! Моя совесть чиста! Я предложил тебе встречу — ты отказался! А теперь ступай к своему муравью! Ха-ха-ха! Вот как надо отказывать в просьбах! Учись!..

Муравей обрадовался, увидев Юрку. Он не мог понять, куда вдруг девался мальчишка. Сидел рядом, что-то говорил о Лесовике и вдруг исчез. Муравей прошелся по всем окрестностям, изучил следы, но ни малейших признаков Юркиного присутствия не обнаружил.

«Как в воздух канул!»— говорил он Юрке.

— Ты прав, я исчез по воздуху. И вернулся тоже по воздуху. Таково было желание лесного владыки, которому я помог очистить бороду. Неужели ты не видел, как я перелетал к нему?

— Не видел. Ты исчез, будто вдруг стал невидимкой.

— По правде, я тоже ничего не почувствовал. Помню, что сидел рядом с тобой и разговаривал с Лесовиком, а потом вдруг оказался у него на ладони.

— Удивляться тут нечему,— заметил Муравей.— Лесной владыка и не такое умеет... Он умеет всё.

Сильный порыв ветра неожиданно налетел на дерево, толкнул Лесовика в спину, да так, что хозяин леса с трудом удержался на ветке. Он судорожно облапил ствол и воскликнул:

— Ты что делаешь, негодяй?!

Ветер, завиваясь вихрем, улепетывал со всех ног, обозначая свой путь веселым шумом листьев.

— Ах, каналья! Ну погоди, я доберусь и до тебя!—ворчал Лесовик.— Ты у меня доиграешься!

Юрка, наблюдая эту сцену, от души рассмеялся и тем не угодил Лесовику. Было невозможно не рассмеяться, до того комично сердился Лесовик: точь-в-точь какой-нибудь ворчун-пенсионер, которого любит донимать шальная детвора во Дворе.

— Ты тоже хорош — давишься смехом! Нет, чтобы посочувствовать старичку! Смотри, дохохочешься у меня.

Юрка перестал смеяться. Было жарко, словно в парильне. Деревья дремали в волнах полуденного зноя. Стрижи летали низко над деревьями.

— Быть дождю,— заметил хмуро Лесовик.— Ишь, разлетались! Да и суставы что-то ломит, моченьки нет!— Он повернулся к Юрке и вперил в него невыносимый взгляд бездушного существа.— Так о чем это мы давеча говорили с тобой?— вдруг спросил Лесовик.

Юрка неопределенно пожал плечами. Он с Лесовиком о многом говорил, поди догадайся, что его интересует. В голосе Лесовика снова слышалось коварство. Лучше не напоминать ему, о чем шла речь в их недавней беседе. Не только не напоминать, но и не думать,— ведь Лесовик читает мысли! Вон как уставился! Так и сверлит взглядом! А поскольку мыслями управлять невозможно, то Юрка, чтобы не навредить себе, начал мысленно читать стихи из детсадовского репертуара:

Мы едем, едем, едемВ далекие края,Хорошие соседи,Веселые друзья.

Нам весело живется,Мы песенку поем,И в песенке поетсяО том, как мы живем.

Красота, красота!Мы везем с собой кота,Чижика, собаку...

— Замолчи!!!— вдруг взревел Лесовик.

— А я ничего и не г-г-говорю...— пролепетал испуганный Юрка.

— «Не говорю-у-у!»—передразнил Лесовик.— Надо же, какой чепухой забита у него голова!— Лесовик с досады плюнул и отвернулся, скользя насупленными глазами по верхушкам деревьев. Он широко зевнул. Сделал вид, будто ему невыразимо скучно. Зевнул еще раз, теперь по-настоящему, взвизгнул и похлопал ладонью по разинутому до ушей рту. Искоса взглянул на Юрку, хотел что-то сказать, но передумал, махнул рукой. Несколько минут сидел, погруженный в задумчивость, потом встал на кривые ноги, придерживаясь руками за верхние ветви, взвился в воздух и полетел между деревьями.

Едва Лесовик скрылся, Юрка почувствовал движение воздуха слева от себя и услышал шелестящий негромкий голос:

— Как я его, а?

Юрка огляделся, но никого не увидел.

— Меня нельзя увидеть, я — ветер! — прошелестел голос.