Жизнь в красном - Венсан Уаттара

— Однажды я заболела. У меня была температура, меня рвало. Мои родители отвели меня к Мартену, медбрату. Он лечил меня неделю. И делал это с большой нежностью. Он все время улыбался мне, давал мне советы…

Выздоровев, я пришла к нему, чтобы отблагодарить. Он пригласил меня присесть, предложил какой-то сладкий напиток. Мы долго болтали. И я сказала ему, что должна была выйти замуж за Наба. Тут я увидела в его глазах разочарование. Он нравился мне, но мне было страшно. Он был почти того же возраста, что наши родители. Мне казалось, я слишком маленькая для него. Но, вернувшись домой, я стала часто думать о нем. И когда мы увиделись через два дня, он сказал, что ждал нашей встречи, чтобы сказать, как он расстроен.

Наба заметил, что я часто встречаюсь с Мартеном. Он пожаловался моему отцу, и тот меня наказал. Он решил поскорее сыграть свадьбу. В первую брачную ночь Наба с горечью узнал, что я уже потеряла девственность. Он не хотел больше жить со мной. Мои родители были возмущены, они потребовали принести жертвы богам. А Мартен предложил мне уехать из деревни вместе с ним. Он направился сюда в Бобо, а я последовала за ним с разрешения родителей, которые не знали, что со мной делать.

Я была рада за Оби. Я рассказала ей свою историю с Сие до нашего побега.

Она поняла меня и простила за то, что я ничего не сказала ей. Мы были счастливы, но меня волновал один вопрос. Я хотела спросить, что стало с моими родителями, после того как я убежала с Сие. Оби посмотрела на меня, немного помолчала и сказала:

— На следующее утро после твоего побега крик Сами разбудил деревню. Мужчины столпились на улице. Случилось что-то невероятное: запреты были нарушены, семейная гармония разрушена. Они кивали головами, раздавались крики негодования, удивления и ненависти. Все жители деревни осудили ваш поступок, даже я. Женщины плакали. Кругом раздавались проклятия. Мать Сие стояла и похлопывала себя ладонью рядом с промежностью. Ты знаешь, это значит материнское проклятие. Твоя мать сделала точно так же. Они прокляли вас своей промежностью, из которой вы появились на свет.

Я была потрясена, я плакала. Оби утешала меня, сжимая в объятиях. Она добавила:

— Не нужно плакать, если ты знаешь, что ничего плохого не сделала. Слезы льются только потому, что иногда мы слабы, но это не повод, чтобы корить себя. Перед тобой целая жизнь.

Оби была уже не той, какой я знала ее. Она рассуждала по-другому, и я была счастлива.

Мы попрощались, решив никогда больше не расставаться.

По дороге домой я спрашивала себя, как матери могут проклинать своих детей и желать им несчастья. Помню отрывок из Евангелия, который я выучила на уроках катехизиса:

«Проклят тот, кто спит с женой отца своего, ибо он раздевает отца своего. И весь народ должен сказать: Аминь».

— Да, меня осудили, в меня стреляли из пушки красными ядрами, меня распяли. Понемногу я научилась принимать жизнь такой, какая она есть. Незачем казнить себя, если знаешь, что невиновен. Бог тому свидетель. Знаешь, писатель, бывают такие люди, которые обвиняют себя во всех грехах и никуда в своей жизни не движутся. Есть те, кто радуется поту и страданиям других и остается счастливым. Есть те, кто тщетно борется за то, чтобы выковать свое будущее. Есть те, кто обвиняет Бога в том, что он забыл их. Но Бог — всегда свидетель. Жизнь прекрасна, несмотря на разочарования. Впрочем, какой бы она стала, если бы ее наполняли только радости? Конечно же, однообразной! Несчастья могут обрушиться на каждого из нас, но главное — это найти силы пережить их.

— Слушай продолжение моей истории, писатель, и ты поймешь меня. Однажды вечером, когда кроваво-красное солнце катилось за горизонт, подул бриз, принесший запах цветков манго. Мне вспомнились наши с Сие любовные игры в поле у деревни. Вспомнилось наше счастье. Какой это был прекрасный вечер, писатель! Я не смогу описать его словами белых, как не смогу сделать этого и на своем родном языке. Потому что есть красота, которую невозможно описать словами, ее можно только пережить. Да, вечер был прекрасен, и я решила приготовить что-нибудь особенное на ужин. Сие вышел из дома, сел на стул и включил свой транзистор. Зазвучала наша народная музыка. Ах, какой это был вечер!

Но наше счастье длилось недолго, потому что Сами, отец Сие, ворвался в наш двор, за ним шел какой-то юноша из деревни. Как он нашел нас? Сие вскочил и пошел к нему навстречу, с радушной улыбкой, но на лице у Сами были лишь морщины от переживаний.

Он повернулся ко мне и, не дожидаясь, пока я принесу ему воды, как полагалось по обычаю, громко крикнул, указав на меня пальцем:

— Я пришел за тобой, ты больше не будешь жить с этим ублюдком!

Сие спокойным голосом сказал:

— Успокойся, отец, послушай меня.

Сами грубым тоном отрезал:

— Молчи, когда я говорю, ты мне больше не сын. Он схватил меня за руку и силком потащил за собой. Я пыталась вырваться из его рук. Он кулаком ударил меня по лицу. Сие хотел помешать ему ударить меня снова. Но юноша, который пришел вместе с Сие, пригрозил ему дубиной, которую нес на плече.

— Оставь мне этого ублюдка, — кричал Сами.

Я бросилась к его ногам, умоляла его. Я плакала, но моих женских слез было мало. Он вынул из кармана кухонный нож и всадил его в живот Сие. Сие закричал от боли, согнулся, скрестив руки на животе, пошатнулся и упал на землю. Кровь залила его рубаху.

Я отшатнулась и завыла, сжав руками голову. Я умоляла его сделать что-нибудь с его сыном, который был в агонии, но он молчал. Я было бросилась на него, чтобы ударить, но у меня было слишком мало сил.

Сами повернулся спиной к своему спутнику:

— Уйдем отсюда, здесь пролилась кровь паразита. Он заслужил это.

Сами пошел к калитке, но его быстро схватили соседи, встревоженные моими криками. Но нужно сказать, писатель, что когда люди узнали о нашей истории, то многие были удивлены и даже шокированы.

Поступок Сами вполне соответствовал их представлениям. Многие из них не могли понять, как сын мог украсть жену у отца. Даже полицейские, которые приехали, чтобы арестовать Сами, что-то шептали ему на ухо, поглядывая на меня с пренебрежительным видом. Я до сих пор вижу их неприязненные и презрительные взгляды, которые ранили меня еще больше. Они думали так, потому что жили по вековой традиции, в зеркале которой отражалась и их жизнь, потому что они не знали на самом деле, что такое любовь двух людей, лишенных свободы любить. Они не знали этого… Они не хотели этого знать. Жаль.

В больнице у изголовья Сие я не могла уснуть. Я дремала, съежившись, и мне виделись странные сны. Я проживала эту трагедию еще и еще раз, пока пение петухов не возвестило о наступлении утра. Лицо Сами часто появлялось в моих снах.

Я слышала его грубый голос, и я ненавидела его. Я постоянно переворачивалась с одного бока на другой и не могла уснуть.

Боль ослепила меня, и я спрашивала Бога. Разве может он существовать, если он позволил мне пережить столько несчастий? Я думала, как большинство людей, на которых обрушилось горе, которые не могли жить дальше и не могли оставить своих детей жить в несчастье. Я упрекала Бога и в то же время умоляла его помочь мне обрести покой. Я страдала от ненависти к отцу.

Сие отдал Богу душу.

Больнее всего было в тот момент, когда он умер под присмотром врача. Он был бледен, его глаза стали дикими, а тело остолбенело от боли. Мне было невыносимо страшно от такой его боли. И я понимала, что не могу спасти того, кого люблю. Я увидела, где заканчивается власть мужчины.

— Он умер, — с грустью сказал мне врач.

Я закричала изо всех сил. Меня отвели в большой зал. Дали посидеть немного. Я плакала и не могла остановиться. Мне хотелось уйти из больницы, убежать от этого кошмара, который отнял у меня мужа.

Похороны проводил учитель катехизиса. Когда мужчины подняли гроб и опустили его в землю, он шепнул мне на ухо:

— Крепись, дочь моя. И да благословит тебя Господь.

Гроб закопали, я вся похолодела. Учитель читал молитвы.

В этот день шел мелкий дождь, соседи, пришедшие на похороны, бормотали, что это хороший знак, что он попадет в Царство Божие, но он больше не был моим, и я оплакивала его.

Вернувшись домой, я почувствовала пустоту вокруг себя, внутри себя. Я часто плакала в своей комнате. Бог знает, сколько времени я плакала. Но жизнь устроена так, что мы часто теряем тех, кого любим.

Я долго страдала. Мне очень хотелось, чтобы его отцу было плохо. Я хотела, чтобы он умер в тюрьме, но в конце концов я поняла, что сердце, наполненное гневом, слепо, и от него слишком много беспокойства. Постепенно я освободилась от этого и снова научилась жить без того, кого любила и люблю до сих пор. Я живу с его тенью. Накрывая стол к празднику, я кладу и ему немного еды. Он ушел, но он все еще здесь, рядом со мной, он дает мне силы воспитывать наших детей. Сейчас я одинокая старая женщина, но старость многому научила меня. Я научилась верить в себя, в свои способности, которые Бог вложил в меня, как в самого себя.