Сын скотьего Бога - Елена Жаринова

На людей, перебравшихся через вал, в сумятице не сразу обратили внимания. А были это мальчишки не старше семнадцати лет, вооруженные мечами и ножами, ловкие и отчаянные. Своим оружием они владели не по-детски мастерски, а чудь с мечами была не в ладу. Еще среди нападавших было несколько хороших лучников — из тех, кто попадает белке в глаз. Вслед за ними последовал и сам колдун, и он рубил мечом направо и налево, и поразительной была убийственная сила его худых рук.

— Послушай, сын скотьего бога, — взмолился, подлетая к Волху, старый ворон. — Я потерял уже двадцатерых. Мы сделали для тебя все, что могли. Отпусти нас!

— Летите, — Волх отбросил со лба налипшие волосы. — Мы справимся. Прости, что я заставил тебя сделать это.

Ворон ничего не ответил, хрипло каркнул своим, и вороны черным смерчем взмыли в небо.

— А вы мне еще нужны! — окрикнул Волх пробежавшего мимо волка. Тот оскалился.

— Здесь живут охотники. Они наши враги. Мы рады помочь тебе в этой битве, Волх, сын Велеса. Осторожно, сзади!

Волх резко обернулся, как будто следуя за мечом. Коротко вскрикнув, чудской воин упал на колени. В глазах его был ужас. Он видел перед собой страшного колдуна, говорящего с волками, и это зрелище было страшнее смерти…

Не видя лиц, не чувствуя усталости, Волх наносил удары. Он не замечал, что стал главной целью обороняющейся чуди. Убить колдуна — и волки перестанут драть людей, а подожмут хвосты и убегут в лес… И если к нему, бешеному, не подобраться с ножом, то стрела справится с ним на расстоянии…

— Волх!

Раскинув руки, Алахарь бросился выручать князя. Он сам не знал, что хотел сделать, чтобы тот не попал под прицел чудского лучника. А вышло так, что он заслонил его собой. Волх с удивлением обернулся и увидел, как Алахарь со стрелой в груди тихо ткнулся лицом в снег. Надо же, такого богатыря сразить с одного выстрела…

Перепрыгивая через убитых, к нему подбежал Клянча. Он был всклокочен, из плеча текла кровь, размазанная по всей рубахе. Набросившись на Алахаря, он начал его отчаянно трясти, но тот был уже мертв. И Клянча зарычал сквозь сжатые зубы — чтобы не заплакать.

Волх тупо глядел на павшего товарища. Он не чувствовал ничего, кроме ярости. Смерть Алахаря он воспринял как личное оскорбление. До сих пор он думал только о том, чтобы освободить Ильмерь. Но увалень Алахарь был не просто другом детства. Он был дружинником — одним из тех, кто вверил свою судьбу молодому князю. Чудь заплатит за эту смерть.

— Убейте всех, — велел он волчьему вожаку. Тот только стриганул ушами по-волчьи и коротко отдал приказ своим. Волх жадно втянул ноздрями воздух — это был запах близкой победы.

Дружина тоже почуяла этот запах. Слабость и усталость остались позади. Открылось второе, третье, бессчетное дыхание. Как будто не было холодов и мучительных ночевок под открытым небом, одного тощего зайца на десятерых. Как будто снова — учебный бой на берегу реки Мутной. Лесные люди отчаянно защищались, но Волх хорошо натаскал свою дружину. Мечом отлично владели все.

Ну, почти все. Краем глаза Волх видел, как маленький Третьяк неумело машет мечом в разные стороны. Волх уже мысленно попрощался с неумехой, которого атаковали трое косматых чудянина, но Бельд пришел на помощь мальчишке, оттеснив его в более безопасное место.

Тела белоглазых лежали на снегу — навзничь и ничком, с разорванным горлом и ножевыми ранами. У многих воронье уже беззастенчиво выклевало глаза — то была законная дань крылатых союзников Волха. А сверху падали, падали новые тела.

Землянку чудского князя Волх заметил издалека. Она притягивала его магнитом. Перед ней, прикованный к стволу старой ели, висел уродливый деревянный идол. Его жрецы были уже мертвы.

Ударом ноги Волх вышиб деревянную дверь. Изнутри тяжело пахнуло спертым воздухом, звериными шкурами. На мгновение Волху показалось, что он ослеп — такой мрак встретил его после яркого солнца. Только слышалось в глубине чье-то затаившееся сопение.

Когда глаза привыкли к темноте, Волх увидел, что землянка большая, поистине княжеская, богато застеленная и коврами, и шкурами. По стенам были сооружены постели, и на них сидело несколько перепуганных женщин. Словенок среди них не было.

— Где Ильмерь? — рявкнул на них Волх. Кто-то тихо ойкнул в ответ.

— Я спрашиваю, где женщины из Словенска? Где княгиня Ильмерь?

Женщины вжимали головы в плечи, украдкой переглядываясь. Они его не понимали. Волху были отвратительны эти дикарки, не разбирающие человеческой речи. Он продолжал на них орать, пока одна, видимо, самая сообразительная, не ткнула пальцем на висевшую на стене огромную медвежью шкуру.

Волх полоснул по шкуре мечом, потом рванул на себя, едва не упав под ее тяжестью. За пологом оказалось еще одно помещение. Свет с улицы падал туда широкой полосой.

Ильмерь сидела, забившись в самый дальний угол и натянув подол рубахи на озябшие колени. Увидев ее худые, покрытые синяками руки и спутанные волосы, Волх почувствовал, как пелена ярости снова застит ему глаза.

Ильмерь прищурилась, пытаясь понять, кто вошел. Но едва узнав Волха, она подскочила и с визгом бросилась ему на шею. Чувствуя, как слабеют ноги, Волх прислонился к стене, меч выпал из рук, и руки сами гладили темные кудри, горячие плечи… Он был в плену ее глаз и улыбок, ее быстрого шепота, прерывистого дыхания ее груди… За это стоило идти через лес, мерзнуть, голодать, проливать свою и чужую кровь.

— Тумантай, сволочь, мерзкая тварь, — ругалась Ильмерь, — он запер меня одну, он держал меня впроголодь, и эти сучьи дочери, его жены, потешались надо мной… А где Словен? — неожиданно спросила меня.

— Дома, — растерянно ответил Волх.

— Ах, так ты сам пришел за мной… — в голосе Ильмери прозвучало что-то странное, и она чуть отстранилась от Волха. — Хоть мы с тобой и ссорились, но ты все-таки милый, храбрый мальчик. Так ты отвезешь меня домой? К Словену?

Смысл ее просьбы не сразу дошел до Волха, и некоторое время он продолжал машинально гладить ее волосы. А потом он понял, что все было напрасно. И лес, и холод, и победа над чудью, и его геройское появление. Она его не любит.

Волх оттолкнул Ильмерь так, что та едва удержалась на ногах. Пленница обиженно вскрикнула и смолкла, видя, как изменилось лицо Волха. Так вот на что он рассчитывал, заявившись сюда избавителем! Она вскинула голову и поправила сползшую с плеча рубаху. Несмотря на жалкий вид — грязная рванина, сизые от холода босые ноги — она все равно выглядела царицей. Волху одинаково хотелось пасть перед ней на колени — и полоснуть ей по горлу охотничьим ножом.

Он сказал, и голос его был глухим, как будто его что-то душило:

— Словен не захотел идти тебя выручать. Он отказался от тебя. Я отнял тебя у Тумантая, и теперь ты моя. Что я скажу, то и будешь делать.

Ильмерь что-то возмущенно возражала, но он не слушал. Подобрав меч, он вышел в помещение, где затаились чудские женщины. Ему страшно хотелось снова выбраться на свет и воздух. Ильмерь, растерянная и притихшая, бесшумно последовала за ним.

И вдруг… Волх не успел понять, что это было… Позади послышался какой-то шорох, короткий мужской вскрик, глухой удар… Волх обернулся. У его ног распластался здоровенный мужик с черными, заплетенными в косы волосами. Он стонал и пытался встать. А за ним стоял с мечом в руках Третьяк. Губы у мальчика дрожали, с лезвия капала кровь… Женщины у стены жалобно завыли, но ни одна не тронулась с места.

В землянку, отталкивая друг друга, вбежали Бельд и Клянча.

— Вот молодчага! — Клянча потрепал Третьяка по плечу. — Все-таки поспел. Он тебя спас, Волх Словенич. Да не хнычь ты! Так этой твари белоглазой и надо. Кто это? — он пнул черноволосого в бок.

— Это Тумантай, — глухо сказала Ильмерь.

— О, здравствуй, княгиня, — Клянча довольно небрежно поклонился. — Что велишь сделать с твоим обидчиком?

— Мой муж, Словен, — заявила Ильмерь звенящим голосом, — сумел бы за меня отомстить.

Волх судорожно дернул коловрат на груди. Потом двумя руками занес меч над поверженным Тумантаем и ударил изо всех сил. Обезглавленное тело мешком завалилось на бок, голова тихо стукнулась об пол. Кто-то из женщин по-звериному взвыл. Третьяк побледнел и бросился наружу, за ним — Ильмерь. Не глядя на пораженных друзей, Волх поднял за волосы голову Тумантая и вышел на порог.

Солнечный свет ударил ему в лицо — вместе со свежим морозным воздухом, в котором без следа растворился запах битвы. Усталые дружинники и волки бродили по городищу, шарахаясь друг от друга. Увидев Волха и его страшный трофей, и те и другие замерли.

Волх потряс косматой головой чудского князя.

— Все видели? Я убил Тумантая. Теперь этот город мой. Чуди он больше не принадлежит. Братья, мы с вами не можем вернуться в Словенск, но мы завоевали себе собственный город, — эти слова Волха дружина встретила одобрительным гулом. — Освободите его до конца. Убейте всех, кто еще жив. Раненых, стариков, женщин, детей — всех. Но если понравится кто-то из чудских девок — можете взять их себе. Вам понадобятся жены, чтобы род наш был продолжен и город наш существовал во веки веков.