Сын скотьего Бога - Елена Жаринова

Боги недоступны для большинства людей. Но он — особенный, по праву рождения. Велес говорил с ним — пускай во сне, но этот сон обернулся явью! Явью! Острый приступ счастья обрушился на Волха.

— Эй, мышь! — заорал он, увидев ржавую спинку полевки. — Ты что там делаешь?

Полевка вскинула на него недовольную мордочку.

— Желудь свой ищу. Точно помню, положила вот сюда. И где он теперь? Ну, попадись мне, ворюга!

Волх радостно расхохотался.

— Слушай, а как это выглядит со стороны? — спросил он Бельда. — Я пищал по-мышиному? Как тогда, ночью, по-волчьи завыл? А мне кажется, я просто задаю вопрос…

Сакс покачал рыжей головой.

— Я пошутил про вой, Волх. На самом деле ты молчишь. Смотришь в одну точку и молчишь. Говорят только звери, но я их не понимаю…

Волх недоверчиво фыркнул. Он тут же окликнул прошмыгнувшую по снегу ласку. Он был уверен, что произносит слова, но губы его при этом действительно не шевелились. На миг Волху стало жутко. Чур меня защити, — мысленно заслонился он формулой-оберегом.

Но размышлять Волх не привык. В конце концов, чего он боится? Волшебство — оно и есть волшебство, а вреда отец ему причинить не может. В этом Волх не сомневался. Он снова не мог сдержать улыбки.

— Ты бы, князь, чем попусту со зверьем болтать, — проворчал Бельд, — узнал у них, далеко ли до стоянки. Вон, хоть у той синицы.

Желтопузая птичка, распушившая на морозе перья, с любопытством глянула на людей черным блестящим глазком. Волх спросил ее про стоянку.

— Правильно идете, — чирикнула синица. — Как минуете во-вон тот ельник, сразу их увидите.

— Так они еще не ушли? — обрадовался Волх.

— Да они только глаза продрали! — в голосе синицы послышался смех.

— А они… — Волх запнулся, — они все пережили ночь?

— Этого я не знаю, сын скотьего бога, — серьезно ответила птица. — Я не подлетала близко. Голодные люди очень опасны.

Волх возбужденно пересказал товарищам свой разговор с синицей. До него начало доходить, что дар его — это не просто забава.

— Смотрите, заяц! — вдруг пискнул Третьяк.

Действительно, меньше чем в полете стрелы, от березы к березе прыгал заяц. Луков у разведчиков не было, оставалось стоять и облизываться. А заяц, словно сознавая свою неуязвимость, не спешил убегать, дразнил своим толстым телом.

— Эй, заяц! — крикнул вдруг Волх. — Подойди сюда. Приказываю тебе именем Велеса.

Волх совсем не рассчитывал на успех. Не дурак же заяц, чтобы сдаться прямо в руки охотникам? Но зверек медленно двинулся к людям. Ноги как будто сами несли его, помимо его воли.

Заяц остановился в шаге от людей. Он вжался в снег и зажмурился, бока его вздымались часто-часто. И он ничего не говорил. Волх сжал покрепче нож и сглотнул слюну. И вдруг заорал:

— Уходи! Прочь!

Подскочив на месте, заяц белой стрелой метнулся по снегу — и только его и видели.

Волх вытер лоб. Надо было что-то объяснить молчащим спутникам.

— Не могу я так, — буркнул он. — Он подошел, потому что я приказал. Это не охота. Вот умирать с голоду буду, тогда… не знаю… может быть…

Третьяк вдруг улыбнулся по-девичьи светло, кивнул, смутился и зашагал к ельнику. Бельд осторожно тронул друга за плечо. Это молчаливое одобрение радостью отозвалось в душе Волха.

Последние шаги до стоянки Волх делал в лихорадочном нетерпении. Однако встреча с дружиной слегка остудила его триумфальный пыл. Дружинники уставились на вернувшуюся из лесу разведку как на оживших мертвецов. На бородатом лице Клянчи появилась растерянность, граничащая с сожалением. Их явно не ждали…

Недоумки, думал Волх, внутренне свирепея. Решили, что мы сгинули и теперь можно побитыми щенками вернуться в Словенск. Трусливое отродье!

Потом он оглядел свое войско, и злость его как рукой сняло. Замерзшие, несчастные мальчишки прыгали с ноги на ногу и дули в ладони. Осунувшиеся лица у многих были белее снега. И этих-то бедолаг он поведет на штурм чудского городища! Это самоубийство, они все там полягут. Так он никогда не освободит Ильмерь.

Волх нерешительно повернулся к Бельду. Может, умный сакс что-нибудь придумает? Тот пожал плечами:

— Хорошо, собирай военный совет.

Вскоре у самого большого костра собралось семеро — Волх, Бельд, Клянча, Алахарь и еще трое близких Волху дружинников. Позвали и Третьяка — Бельд настоял. Мальчик сидел, сложив руки на коленях, краснел, робел и в разговары старших не вмешивался.

Лица у советчиков были озадаченные. Молодым парням было неловко изображать из себя бывалых воинов, собравшихся на совет. Но каждый старался держать себя достойно и мысли изрекать весомые.

— Будь мы сильны и сыты, — сказал веснушчатый Кулёма, лучший лучник в отряде, — понадеялись бы на неожиданность. Но половина, князь, еле ноги волочит.

— Да какая, к лешему, неожиданность! — фыркнул Клянча. — Тумантай что, совсем дурак? Не понимает, что словене могли послать отряд выручать своих баб? Они ждут нападения, это точно.

— Князь, ты только не сердись, — Кулёма поднял на застывшего Волха прозрачно-голубые глаза. — Может все-таки вернемся?

— Куда?! — Клянча ударил себя по коленям. — Ты что думаешь, Словен с одного Волха шкуру спустит? Некуда нам идти. Да и зря что ли столько дней в лесу мерзли? Думать давайте, как нам дозорных обмануть.

— Может, по темноте? — робко предложил Алахарь. — Подойдем тихо, незаметно…

— Особенно ты — тихо и незаметно, — гоготнул Клянча.

Почти столкнувшись головами над слепленным из снега игрушечным городищем, советники пытались то так то этак найти его слабое место. В конце концов Клянча в бешенстве растоптал снежную насыпь.

— И вперед нельзя, и назад некуда, — подвел итог Алахарь.

Волх хмурился. Совсем у дружины боевого запала не осталось… Ну, хоть понимают, что убежать домой под мамкино крыло не получится, — и то хлеб. И Бельд пока молчит, а рожа у него чем дальше тем становится хитрее и довольнее. Неужели что-то придумал?

— Тогда нам поможет только чудо, — вздохнул Кулёма. И словно дождавшись нужных слов, Бельд ухмыльнулся.

— Хорошо, как скажешь. Чудо вам князь запросто устроит.

Волх сначала не понял, о чем речь, хотел возмутиться — что, мол, за шутки? А потом… Ну дурак… Как же он сам не догадался…

— Бельд прав, будет вам чудо, — сказал он, сдерживая торжествующую улыбку. — Если, конечно, не побоитесь.

В этот солнечный, безветренный полдень чудские дозорные были в превосходном настроении. Неделю назад Тумантай им спуску не давал, велел докладывать о каждой прошмыгнувшей белке. Но прошло уже много времени, а словене не спешили за своими женщинами. Поняли: искать чудь в лесу — все равно что иголку в стогу сена. И князь успокоился, перестал постоянно посылать проверяющего, не спит ли дозор.

Дозор не спал. Но устав безотрывно пялиться в пустой лес, воины закутались поплотнее в меховые одежды и принялись за обед, который принесли им заботливые жены.

— Вороны что-то раскаркались, — сказал один, залезая пальцами в кринку меда.

— Подрались, — с набитым ртом сказал другой.

А вороны действительно вели себя странно. Они кружили над лесом, собираясь в огромную стаю, от которой чернело небо. Со всех концов к ним летели новые вороны. Дозорные начали уже опасливо коситься на птичьи маневры. И вдруг вся туча тронулась с места — так стремительно, что люди не успели опомниться, не успели закрыть лицо руками… Сотня обезумевших ворон пронеслась над валом. Кто-то из дозорных запоздало схватился за лук, несколько подстреленных птиц упали вниз… Залаяли псы, поднимая в городе тревогу.

На помощь дозорным бежало чудское войско. Но с кем сражаться, с воронами? Люди били птиц в воздухе, но те не сдавались и клевали людей в лицо. Они вели себя, как будто ими двигала разумная могущественная сила, и от этого было еще страшнее…

Серые тени мелькнули по снегу. Десятки волков набросились на людей. Они действовали слаженно, целеустремленно, как будто получили приказ… И гибнущие люди знали, что стали жертвами жестокого колдовства. Потому что волки не нападают на город средь бела дня…

А потом перед городом появился молодой парень с гладким лицом. Он стоял, глядя прямо перед собой, и больше ничего не делал. Но ни у кого не возникло сомнения, что это он посылает лесной народ атаковать город.

На людей, перебравшихся через вал, в сумятице не сразу обратили внимания. А были это мальчишки не старше семнадцати лет, вооруженные мечами и ножами, ловкие и отчаянные. Своим оружием они владели не по-детски мастерски, а чудь с мечами была не в ладу. Еще среди нападавших было несколько хороших лучников — из тех, кто попадает белке в глаз. Вслед за ними последовал и сам колдун, и он рубил мечом направо и налево, и поразительной была убийственная сила его худых рук.