Секунда между нами - Стил Эмма

Опять иду в спальню. Останавливаюсь на полпути.

Может быть, нас бросает из одного воспоминания в другое, потому что я ее пугаю? Так бывает, когда ты пытаешься прервать плохой сон и переключиться на другой. Я вспоминаю, как выбил бенгальский огонь, коснулся ее руки в соборе, закричал в ресторане, – каждый раз воспоминание сразу прекращалось и сменялось другим.

Черт знает что.

Но как еще я могу ее разбудить?!

Поворачиваю к гостиной, голоса становятся громче.

Дженн, Хилари и Фай болтают, сидя на диванчике. Улыбающееся лицо Дженн сияет при свете лампы. Но Хилари выглядит ужасно: красные глаза, все лицо в красных пятнах.

«Другой» Робби устроился в кресле рядом с Дженн, положив руку ей на колено. Он смеется над ее последней фразой.

Макс сидит в кресле напротив, в одной руке у него полупустой стакан, в другой телефон.

Он резко поднимает глаза и покачивает бокалом в сторону Робби:

– Не помешало бы подлить, приятель.

Кретин. Никогда не понимал, что Фай в нем находит.

Впрочем, я был так счастлив из-за переезда Дженн, что не мог думать ни о чем другом.

– Само собой, – отвечает Робби, едва заметно нахмурившись, и поднимается с места. Он подходит к Максу, чтобы взять у него бокал, и поворачивается к девушкам: – Вам что-нибудь принести, девочки?

– Да, пожалуйста, – одновременно отвечают Фай и Хилари.

Дженн с нежной улыбкой смотрит на Робби:

– У меня есть, спасибо.

Робби выходит, и девушки возвращаются к разговору.

– Итак, – говорит Фай, поворачиваясь к Хилари, – значит, вы расстались. Что случилось?

Хилари качает головой:

– Я даже не знаю. Вроде все было хорошо, а потом… – Она разводит руками и тяжело вздыхает.

Ах да, очередное расставание. Я помню. Но тут нет ничего нового, это в ее духе. Хилари вечно встречалась с какими-то придурками и рано или поздно оказывалась у Дженн с бокалом вина в руке. Обычно я на скорую руку готовил для них какие-нибудь легкие закуски, а потом оставлял их наедине. Приготовление еды – единственное, в чем я был хорош, и меня всегда воодушевляло, что людям нравятся мои творения.

Я только сейчас понял кое-что еще насчет Хилари. Она такая же сумбурная, как и я, и нам нужен человек, который это изменит.

– Вот козел, – бормочет Фай, качая головой.

– Все будет хорошо, – мягко произносит Дженн. – Будь уверена, Хилари, когда встретишь того самого парня, ты сразу это поймешь.

– Ты думаешь? – с сомнением протягивает Хилари.

Жаль, я не могу рассказать ей, что все у нее сложится как нельзя лучше и переживать не о чем.

– Как на работе? – непринужденно спрашивает Дженн у Фай, пытаясь разрядить обстановку.

Страдания Хилари произвели своего рода отрезвляющий эффект на всю компанию.

– О, какой-то дурдом. – Фай залпом опустошает бокал. – Очереди сумасшедшие.

Дженн кивает:

– А подробнее?

У Фай загорелись глаза.

– Да, забыла сказать, я же наконец принесла ту книгу, – она роется в сумочке – ярко-красной, которую мама подарила ей на Рождество, – и достает книгу. – Если ты все еще хочешь ее прочитать.

– Какую книгу?.. – переспрашивает Дженн, но потом ее лицо проясняется. – А, по психологии? Да, конечно!

Та самая книга.

– Я и не подозревала, что люди серьезно исследуют подобные вещи, – признается Дженн, беря в руки книгу с блестящей синей обложкой.

– На самом деле такие явления довольно распространены, – говорит Фай. – Особенно при травмах. Кстати, мне тоже недавно попался странный случай.

– Началось… – бурчит Макс.

– Что это было? – перебивает его Дженн.

– Околосмертные переживания, – отвечает Фай. – Слышала?

Я замираю. Внимательно прислушиваюсь.

Дженн отрицательно качает головой. Мой пульс резко учащается.

– Вот и я тоже, – говорит Фай. – Пока один пациент не начал рассказывать, как ночью увидел у изголовья кровати своего брата, который живет на другом конце страны. И знаешь, что случилось на следующий день?

– Он получил судебный запрет? – шутит Макс, не отрываясь от своего телефона.

Фай пропускает колкость мимо ушей.

– Оказалось, его брат погиб при ужасных обстоятельствах. Несчастный случай на производстве.

– Кажется, я что-то такое слышала, – медленно произносит Дженн, словно пытаясь найти эту информацию в своем подсознании.

– Наверняка. В Викторианскую эпоху это называлось «видениями на смертном одре». Когда видишь своих близких идущими к яркому свету и все такое прочее. Мне стало интересно, я копнула глубже и обнаружила, что один американский врач придумал специальный термин для такого явления – «совместный опыт смерти»[10]. Он изучает разные околосмертные переживания, околосмертный опыт.

– Бред сивой кобылы, – ворчит Макс.

Да заткнись ты, Макс!

– Сначала я тоже так подумала, – резко отвечает Фай. – Но, как оказалось, известно очень много документально подтвержденных случаев, связанных с этим феноменом. Здоровые люди, разделившие с любимым человеком последние мгновения его жизни, вынесли из этого опыта особое знание бытия. Есть свидетельства, что за несколько мгновений до смерти перед глазами человека проносится вся его жизнь – как бы делает оборот в 360 градусов. Умирающий заново переживает моменты своего прошлого, а другой человек, его близкий, наблюдает. В книге об этом целая глава, если тебе интересно.

О боже.

Вот оно.

Именно это сейчас и происходит.

Точно.

Совместный опыт смерти. Я тихо повторяю эти слова. Все сказанное Фай полностью соответствует тому, что сейчас происходит с нами: Дженн заново переживает свое прошлое, а я будто наблюдаю со стороны. Еще один задокументированный случай.

Мне нужно больше информации.

Шаги в коридоре. В гостиную возвращается «другой» Робби.

Вот дерьмо.

– Вуаля, – говорит он. В одной руке у него наполненный бокал Макса, в другой – бутылка просекко. Доверху наполнив бокалы Фай и Хилари, он вручает Максу его напиток. Тот наконец откладывает телефон в сторону и берет бокал.

– Ну что, все забронировано, – говорит он и делает глоток.

Фай бросает на него недоуменный взгляд:

– Забронировано… что?

– «Это Лас-Вегас, детка!»[11] На десять дней после Нового года. Ты можешь представить, как это круто?

– Вы о чем вообще? – спрашивает «другой» Робби, переводя взгляд с одного на другого.

Но Фай его как будто не слышит. Она как будто в шоке.

– Что значит «все забронировано»? – медленно произносит она, округлив глаза.

Макс приподнимает брови:

– Это значит, что я забронировал билеты, а Грег – отель. Все забронировано.

Я помню этот момент.

В тот вечер напряжение между ними стало запредельным. Но я не уверен, что обратил тогда на это внимание, поскольку переезд Дженн затмил собой все остальное. И действительно – секунду спустя Робби снова выходит, скорее всего, он даже не слышал слова Макса. В свое оправдание скажу, что я задал вопрос Фай, но ответа не дождался.

– Ты имеешь в виду, что забронировал билеты на каникулы, – говорит Фай, как только Робби уходит, – которые мы договорились провести со Струаном?

Макс поднимает на нее глаза:

– Я же говорил, что у Грега мальчишник. А ведь он был шафером на нашей свадьбе, если ты забыла.

Фай начинает багроветь, и я понимаю почему.

Десять дней для мальчишника – это и вправду перебор.

– А я тебе говорила, что это самое неподходящее время в году для долбаного мальчишника, если ты забыл! – вскипает Фай. – И еще я говорила, почему бы нам не свозить Струана в Лапландию или что-то в этом роде! И хоть раз в жизни провести праздники вместе, как нормальная семья!

Хилари поднимается с дивана, бормоча что-то насчет туалета. Дженн выскальзывает следом с книгой в руке, но перед этим бросает на Фай озабоченный взгляд.