Видящий. Лестница в небо - Алексей Федорочев

– Это твой отец, тут и гадать нечего, а это кто? – вертит в руках Земеля снимок Николая.

– А это Николай Васильев. – Полюбовавшись на недоуменное выражение лица Земели, подтверждаю: – Да-да, тот самый, сын Елизара Андреевича.

– Не понял… а это тогда?.. – кивок на фото моей взрослой копии.

– Как ты сам сказал – мой отец.

– ?..

– В автобусе, который ехал в Рязань, было две Дарьи: одна – бывшая Диндиля, которую при крещении так назвали, другая – моя мать. Может, и еще были, имя-то распространенное, но нам они неинтересны. И так случилось, что в момент аварии Митька оказался на руках у абсолютно посторонней девушки, и у нее же – сумочка с документами. Никакой мистики – просто помогала перепеленать, вот и вызвалась подержать. Так и вылетела в окно с чужим ребенком и бумагами, а Николай и Диндиля погибли.

– И ты хочешь сказать, что женщин перепутали? Ерунда какая-то…

– Автобус загорелся, осень сухая была – лес вокруг тоже вспыхнул. Так что многие тела сильно обезображены были, в закрытых гробах потом хоронили. Диндилю дед до этого в глаза не видел, волосы у матери подгорели, сама она чумазая, босая. Зато в Митьку от шока вцепилась и на Дарью отзывалась. Еще и документы все целы, хоть и помяты сильно. Так что когда Елизара Андреевича вызвали, все уверены были, что это его невестка.

– И бывший глава Тайной канцелярии ни о чем не догадался?.. – с заметным сарказмом интересуется Земеля.

– Эй-эй, полегче! Догадался, конечно; это в больнице, куда пострадавшие попали, разбираться не стали. Если б не гибель сына, он бы наверняка сразу же понял, а так только после похорон неправильность уловил. Это мне мать так рассказала, сама она вообще от шока три дня молчала, не в себе была. Женщин в доме не было, всего трое слуг из ветеранов его обслуживали, так что осталась мать при Митьке нянькой. Дальше все как в старой истории, за исключением того, что мать он удочерил, когда мне лет шесть было, а меня ввел в род по всем правилам.

– То есть мать твоя не невестка ему, а приемная дочь, получается? Погоди, в бумагах было написано, что она Дарья Дамировна, а ведь тогда она Дарья Елизаровна должна быть?

– Глазастый! При удочерении в таком возрасте отчество не обязательно менять. Хотя она вообще не Дамировна, а Ивановна – чистокровная русская. Зачем это деду надо было – не спрашивай, я до сих пор не во всем разобрался.

– А кто твой отец?

– Нет у меня отца. До недавнего времени Николая Васильева отцом считал, а Митьку – родным братом.

– А это? – жест в сторону снимка.

– А это – отдельная песня… Вполне возможно, именно из-за него меня Задунайский и пригласил.

– Что, известная личность?

– Павел Александрович Потемкин собственной персоной.

Олег изумленно присвистывает, потом берет в руки снимок и сравнивает с моей физиономией.

– Надо же, одно лицо. Действительно, с таким родственником выдавать себя за внука Васильева-Морозова как-то…

– Нормально. Причем, заметь, я себя не выдаю, а являюсь им по факту. Документы об удочерении у матери имеются, есть записи в гражданских и церковных книгах, есть свидетели. – Не уверен, что Гришка подтвердит, если что, факт удочерения, но в том, что он знал, почти не сомневаюсь. Раз мать видела его у деда, когда училась, значит, еще тогда эта история завязалась.

– А третья версия?

– А третья версия – это копия второй, но с дополнениями, похожими на правду. Причем все дополнения – это исключительно мои домыслы, особых фактов у меня нет.

– Озвучишь, раз начал?

– Озвучу, куда денусь. Только сказочка еще загадочнее, чем предыдущие, получится, – вздыхаю, делая паузу перед последним, самым неприятным рассказом.

– Начну издалека. Есть такой городок, Коломна, аккурат между Москвой и Рязанью расположен. И вот туда-то и прибыл семнадцать лет назад молодой князь Потемкин знакомиться с будущей женой. А совсем юной девушке Даше страшно любопытно было посмотреть на наследника клана. Посмотрела. Результат сидит перед тобой. Если учитывать, что Павлу в тот момент двадцать шесть было, а Даше – семнадцать, то, как все происходило, надеюсь, объяснять не надо? – Земеля молча мотает головой. – Родители девушки сделать ничего обидчику не могли, а позора не хотели, поэтому отсекли дочь от рода и отправили подальше, в Рязань, к родственникам. Какими соображениями они руководствовались – сказать не могу, меня, как понимаешь, еще на свете не было. Мне и это-то нанятые люди раскопали с трудом, мать всего раз про Коломну обмолвилась, когда я маленьким был. Автобус, как я уже рассказывал, попал в аварию и сгорел, а неопознанный женский труп передали родителям, те похоронили и забыли. – На этом месте делаю перерыв, давая собеседнику переварить предысторию.

– Дальше все без изменений: мать – в няньках у Дмитрия, я – на подходе. Примерно в три-четыре года у меня начались выбросы силы. Вот тут-то дедуля и заинтересовался, кто мой отец. Про то, что у матери источник нестандартный, он и раньше знал, ей вдобавок к обычному светлому треугольнику огонь достался и молния капелюшку. – Олег удивленно вскидывается. Про то, что моя мать – лекарь от бога, уши я прожужжать всем успел, а вот про темную часть источника не упоминал ни разу. – У меня, ты видел, есть полный набор, просто светлый дар гораздо мощнее. Глава Тайной канцелярии, хоть и бывший, – это не я, ему мать раскололась быстро. Это мне пришлось угадывать папашку, благо добрые люди помогли. – Мой черед кивать на снимок. – Дальше ты знаешь: мать удочерили, а я стал Васильевым.

– Подробности, конечно, неприятные, но ничего особо страшного для тебя не вижу… Подожди, дай договорить! – просит Земеля, видя мои опасно сузившиеся глаза. – Как там сложилось у твоих родителей, точно ты не знаешь, может, это она его соблазнила? Могло же такое быть?

«Со своей колокольни» он прав – не знаю. Но несколько раз видел, как она от мужиков шарахается. Одному Шаврину удалось к ней как-то ключик подобрать, потому и терплю, хоть и не в восторге от него.

– Но, допустим, ты прав. Тебе я верю больше, так что примем это как данность. Но ты-то есть! Умный, одаренный, пробивной. Везучий, наконец! Такому не зазорно помочь, даже если не все гладко вначале случилось. В чем проблема?

– Про то, что случается с незаконнорожденными детьми Потемкиных, мы поговорим как-нибудь отдельно, – не к месту вспомнились мне некоторые подробности из документов, собранных Арешиной, – проблема в том, что дед ненавидел Потемкиных. Люто, до дрожи! Ты его не знал, поэтому бесполезно тебе это рассказывать, просто поверь на слово. А тут вдруг их ублюдка, давай называть вещи своими именами, не просто вырастил, а в род принял. И воспитывал наравне со своим внуком так, что я про него только хорошее вспомнить могу. Как тебе такое?

– Может, смягчился к старости? – Олег немного растерян. Даже у него слова «смягчился» и «глава Тайной канцелярии» с трудом укладываются в одном предложении, а что уж говорить обо мне, знавшем деда лично?

– Ну-ну! Мы точно об одном и том же человеке говорим?

– Какая разница, что ему в голову взбрело на старости лет! Он уже умер! Или ты в этом не уверен? – горячится друг.

– Умер, я сам на гроб землю кидал, тут без вариантов. А вот единомышленники его живы и здоровы. Гришка Осмолкин – из их числа; возможно, есть и другие где-то вокруг меня.

– А паранойи у тебя, часом, нет?

– Даже если у вас есть паранойя, это не значит, что за вами не следят, – назидательно цитирую старую шутку. – Я ему был нужен, чтоб свалить Потемкиных, – продолжаю уже серьезно. – Как – не знаю. И даже не уверен, что это лично его идея, не один же он планировал эту месть.

– И кто, по-твоему, мог указывать бывшему главе Тайной канцелярии?

– Есть варианты… – уклоняюсь от ответа. Ведь Земеля и сам знает ответ, но не принимает его – слишком уж тот фантастичен: только один человек мог потребовать от Васильева-Морозова что-то. Какое-то время Олег ждет продолжения, но все, что хотел, я уже рассказал. После нескольких минут тишины возвращаюсь к началу разговора:

– Собственно, история моя сейчас роли никакой не играет, просто сходство с Потемкиными в дальнейшем может боком выйти. А что касается всех этих торжеств и балов… Ну посмотрел я, как высшее общество поживает; впечатлился. Мне до такого – как пешком до Китая. Только, сам понимаешь, я им исключительно как игрушка Задунайских интересен был. Может, через несколько лет и сам по себе смогу, а пока… – не закончив фразу, машу рукой.

– Ладно, понял. – Не знаю, что он там понял, но тему закрываем. – Кстати, о Китае, точнее – китайцах. Я тут нашим звонил, так вот: У и Чжоу пропали.

– Как «пропали»? – не на шутку переполошился я.

– Просто одним утром ушли и не вернулись.

– Так, и что?

– Борька у Ли спросил, тот ответил, что волноваться не надо, уехали по делам.