Месть предателя - Фридрих Незнанский

«Богатая коллекция!» – подумал об уголке спортивной славы Юрий Гордеев.

На стене, за вращающимся креслом директора, висел большой живописный портрет мужчины, изображенного в полный рост. Его лицо Гордееву показалось очень знакомым, и имя вертелось на языке, но вспомнить, кто это, Юрий все никак не мог. Портрет был выполнен маслом и вставлен в массивную золоченую раму.

– Интересуетесь? – спросил директор школы, по всей видимости перехвативший взгляд Юрия.

– Да, – ответил Гордеев. – Только вот забыл…

– Так это же Макаренко! Наша школа носит его имя. – Директор сделал многозначительную паузу. – Был такой педагог. Занимался беспризорниками. Макаренко собирал их в коммуну и делал людей с большой буквы.

– И написал «Педагогическую поэму», – продолжил Гордеев.

– Читали? – поинтересовался Даниил Андреевич.

– Приходилось, – ответил Гордеев. – И «Флаги…» тоже.

– Что ж… Приятно слышать. Сегодня немногие могут похвастаться этим. – Леонидов перенес последние бумаги на подоконник и сел наконец за свой стол. – Ну так что же вас привело ко мне?

– Дела давно минувших дней… и нынешних.

– Слушаю вас, господин адвокат.

Юрий Гордеев вкратце рассказал суть своего дела, которая сводилась к тому, что адвокату Гордееву, взявшему на себя защиту Невежина, была необходима характеристика на своего подзащитного – одна из многих, которые ему еще предстояло получить в других местах. Кроме того, он хотел узнать о взаимоотношениях между Поташевым и Невежиным, начавшихся, надо понимать, еще в школьные годы.

– Они учились в одном классе, не так ли? – закончил Юрий.

– Да. Я помню этих парней. Отличные были ребята. Гордость школы. Они окончили школу годом раньше меня. А вот меня они вряд ли вспомнят: старшеклассники, как правило, не обращают внимания на тех, кто моложе. В год окончания школы Невежин и Поташев были лучшими среди всех десятых классов, а их тогда было четыре: "А", "Б", "В" и "Г". Они учились в "А", лучшем классе в школе.

Леонидов поправил указательным пальцем свои очки, сползшие на кончик носа.

– Вам, Юрий Петрович, наверное, известно о практике, которая существует во многих школах.

– Что вы имеете в виду?

– Я говорю о том, что во время распределения учеников по классам самых способных собирают в "А". Тех, кто послабее, – в "Б"… Ну и так далее.

– Не знал, – улыбнулся Гордеев. – Наверно, потому, что сам я учился в "Г".

Леонидов рассмеялся:

– Ну что ж, без исключений не бывает и правил.

– Спасибо. Утешили, – шутливо поблагодарил Гордеев.

– А к лучшим ученикам, – продолжал раскрывать «тайны» Леонидов, – приставляли и лучших классных руководителей. Таким руководителем у Эдуарда Поташева и Федора Невежина была Юлия Петровна Доброва. Педагог с большим стажем. Она пользовалась авторитетом и среди учеников, и в среде преподавателей. Недаром ей было присвоено звание «Заслуженный учитель»… Глядя на то, как работает Юлия Петровна, – продолжил после паузы Леонидов, – я понял, что тоже хочу стать учителем. Пошел в педагогический… Вот Юлия Петровна могла бы вам многое рассказать и об Эдуарде Поташеве, и о Федоре Невежине, и об их взаимоотношениях.

– Она работает в школе? – спросил Гордеев.

– Нет. Юлия Петровна на пенсии.

– Она жива? Ведь ей, наверно, много лет?

– Сведений о том, что она умерла, у меня нет. А лет ей действительно много.

– Где я могу ее найти?

– Одну минутку. Я найду вам ее адрес. – Директор со скрипом выдвинул верхний ящик письменного стола и стал что-то искать в его недрах. – Юлия Петровна, – не прерывая своих поисков, продолжал говорить Леонидов, – прежде жила в Москве. Но когда вышла на пенсию, то переехала в Коломну. Обменялась с внуком жилплощадью. Теперь в ее квартире живет он.

Даниил Андреевич наконец-то извлек из недр ящика большой блокнот в черном коленкоровом переплете, положил перед собой и стал листать.

– У меня здесь, – пояснил Леонидов Гордееву, – записаны адреса всех наших пенсионеров. Своих стариков мы не забываем. Поздравляем с праздниками – посылаем открытки. Звоним. Навещаем. Помогаем. Как можем и чем можем… А над одинокими наши школьные тимуровцы берут шефство.

– А что с Добровой?

– Ну, Юлия Петровна как переехала в Коломну, так больше в Москву и не возвращалась. Поздравления с праздниками, как и остальным, мы на ее адрес отправляем регулярно. Но вот жива она или нет, честно скажу, не знаю. От Юлии Петровны давно не было никаких вестей… И телефона у нее нет. – Даниил Андреевич протянул Гордееву карандаш и чистый лист бумаги: – Записывайте адрес. Город Коломна, улица Вагонная, дом восемнадцать, квартира два. Доброва Юлия Петровна…

Когда Юрий Гордеев выходил из здания, ни Лиды, ни деревянной стремянки в фойе уже не было. Портреты лучших учеников были развешаны, каждый занял свое законное место. Юрий поискал глазами знакомые фамилии.

Фотографии Эдуарда Поташева и Федора Невежина висели рядом. Внимательно рассмотрев их, Гордеев покинул школу.

СТАРАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

В Коломну он отправился на электричке. В вокзальной кассе Казанского вокзала взял билет. Подождал на платформе, от которой отправлялись пригородные поезда. Ему повезло: электрички туда ходили редко, а тут как раз подали нужный поезд. Юрий вошел в первый попавшийся вагон и сел у окна лицом к направлению движения.

А через час с небольшим Гордеев уже подъезжал к Коломне. На окраине этого старинного русского городка увидел православную церковь: храм был в строительных лесах. Его тоже реставрировали, покрывали купола сусальным золотом.

«Возрождается Россия!» – подумал Юрий Петрович.

Еще через несколько мгновений в поле его зрения попал Коломенский кремль. Стены этого древнего оборонительного сооружения уже были отремонтированы. Это Юрий понял по светлым пятнам свежего кирпича, который еще не успел потемнеть от ветра, снега и кислотных дождей. Новая кладка на фоне старых стен напоминала заплатки на перелицованном кафтане.

Поезд остановился. Юрий вместе с остальными пассажирами покинул вагон. На перроне он подошел к дежурному милиционеру и узнал, как лучше добраться до Вагонной улицы. На привокзальной площади Юрий Гордеев нашел остановку трамвая и стал ждать.

Трамвай, шедший по нужному маршруту, пришел минут через десять. Ехать Гордееву было недалеко – семь-восемь остановок. Нужная Гордееву остановка так и называлась «Вагонная улица».

Когда вагоновожатый объявил о знакомой улице, Юрий поднялся с пластикового оранжевого кресла, подошел к открывшейся двери и, минуя ступеньки, спрыгнул на землю. Земля оказалась растрескавшимся асфальтом, и Гордеев едва не подвернул ногу.

«Россию губят не только дороги, но и тротуары!» – подумал он.

Подождал, пока трамвай уйдет, и огляделся. Улочка была извилистой и узенькой. Дома – в основном старые невысокие строения – почти вплотную подступали к трамвайным путям.

Дом номер восемнадцать оказался двухэтажным, сложенным из красного кирпича. Дверь в квартиру открыл бородатый мужчина средних лет.

– Здесь проживает Доброва Юлия Петровна? – спросил Юрий.

Вместо ответа бородач с ног до головы оглядел Гордеева и, стоя в дверном проеме, крикнул в глубь квартиры:

– Юлия Петровна, к вам!

– Пусть заходят, – услышал Гордеев старческий голос.

В комнате, куда бородач провел Гордеева, обои на стенах имели тусклый цвет овсянки, занавески были из голубого бархата, комнату украшало множество фотографий и фарфоровых статуэток, в углу на столике стоял большой серебряный самовар, заварной пузатый чайник скрывала кукла в гофрированной юбке. И повсюду – на стульях, креслах и диване – были разбросаны небольшие цветные подушечки.

Юлия Петровна Доброва вошла так бесшумно, что Гордеев, рассматривавший до нелепости высокий бронзовый подсвечник, стоявший на подоконнике, ее не услышал. Когда она сказала своим скрипучим голосом: «Здравствуйте. Я вас слушаю», он вздрогнул и резко обернулся.

Мягкое парусиновое платье нелепо висело на угловатой и сухой фигуре, чулки слегка морщились, кожаные домашние тапки были без задников. Седые волосы аккуратно собраны и уложены на затылке в тугой узел – в нем торчал старинный черепаховый гребень. Глаза Добровой светились мудростью.

Гордеев поздоровался и представился.

– В каком классе ваш ребенок? – спросила Доброва.

– У меня пока нет детей, – слегка растерялся Гордеев.

– Так вы не по поводу репетиторства? – удивилась старая учительница.

– Нет.

– Тогда я вас слушаю.

– Я совсем по другому поводу, – поспешил объясниться Гордеев. – Надеюсь, вы уделите мне некоторое время. Я из коллегии адвокатов.

– Юрист? Но у меня нет проблем с законом. Я, молодой человек, всю жизнь живу честно.

– Юлия Петровна, может, вы вспомните, у вас когда-то был ученик по фамилии Невежин?