Русская поэзия Китая: Антология - Николай Алл

МИХАИЛ ВОЛИН

«Прими, что прекрасно и свято…»

Прими, что прекрасно и свято,Восторженно, долго молисьВ сиянии алом заката…Потом от всего отрекись.

Взлетай и стремительно падай,И снова — в холодную высь…Прими и звериную радость,Слезами потом захлебнись.

Пройди сквозь печали большие.Сквозь тяжкие, смутные сны,Чтобы плакать ИеремиейУ солнцем сожженной стены.

РОССИЯ

Это — тройка и розвальни-сани,И унылая песнь ямщика,Это — в синем вечернем туманеОдинокая стынет река.

Это грудь с неуемною болью,Но палимая вечным огнем,Это — крест, затерявшийся в поле,И казачья папаха на нем…

Это — степи, столбы верстовые,Беспредельный, бескрайний простор…Это Лермонтов — в грудь и навылет —На холодной земле распростерт.

«В переулок пустынный, где серо и душно от пыли…»

В переулок пустынный, где серо и душно от пыли,Вышла женщина в черном и стала под желтый фонарь.Но никто не приходит. — Друзья, вероятно, уплылиНа больших кораблях в безмятежное море, как встарь…

Отчего нам так страшно… Мы только ночные повесы,Но сжимается сердце, как в детстве бывало во сне…Погляди, погляди, оживает китайский профессорНа аптечном плакате на дальней кирпичной стене!

У него на груди иероглиф и холодные желтые руки,Весь он в прошлом столетье, в торжественном фраке до пят.Это он нас обрек на ночные скитанья и муки,Весь отравленный сам, подносящий с усмешкою яд.

Поднимается ветер, грохочут трамваи пустые…Убежим поскорей из проклятого места на свет —В голубой ресторан, где сверкают огни золотые,И танцует канкан над могилой своей Мистангет.

Поднимается солнце… Быть может, все это лишь снится,Как и вся наша жизнь в эти злые глухие года…Ты проходишь в костел, опуская густые ресницы,И прекрасной и нежной такой я не видел тебя никогда.

«О нежности, которой нет границ…»

О нежности, которой нет границ,О верности, которой нет предела,О бархате изогнутых ресницИ о руках, как алебастр, белых.

О вечерах над книгою вдвоем —Над мудрым Блоком или Гумилевым,О тишине, о ясности, о том,Что к нам нисходит с неба голубого,

В волнующий неповторимый мигВ сияньи крыл архангельских и пеньи,Что ни один мыслитель не постиг,И люди называют вдохновеньем.

РАЗГОВОР С ТЮТЧЕВЫМ

«Блажен, кто посетил сей мирв его минуты роковые»…Блажен ли, право? Страшный пир,Где я бренчу еще на лире,Уж слишком долог, слишком онХмельным вином отягощен.

И в жизни сей, где правит случайИ темный ангел Азраил,Я не согласен с вами, Тютчев,Что счастлив тот, кто посетилСей мир в минуты роковые.Сказать по правде, всеблагие,С меня довольно. Рвется нить.Я место рад освободить!

СВИДАНЬЕ ДРУЗЕЙ

Дракон на кровле в ярости и муке,Разъявши пасть, глядит на тихий дол.Халат на мне уютен и тяжел,И, в рукава засунув зябко руки,

Спускаюсь в сад. О, сколько тонкой скукиТаит октябрь, прозрачный, словно шелк.Мой старый друг сейчас ко мне пришел —Мы были с ним три месяца в разлуке.

Мы молча сядем, приготовим тушь.О, эта радость просветленных душ,Подобная таинственному мифу,

Постичь высокой мысли красотуИ начертать, почти что на лету,Вторую половину иероглифа!

МУЗА ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ

Я люблю эти ветры свистящие,Прилетевшие с дальней земли.Я люблю поезда уходящие,Уплывающие корабли.

Погибай, что подвержено тлену!Пропадай, что застоем гнетет!Так пленительны наши измены,Жизни радостный круговорот!

Оттого, никогда не жалея,Отрекаюсь от старого я.Возникает в тумане, светлеетМолодая, иная земля.

Пусть другие, как умные лисы,Осторожно по норам сидят.В парусах моих ветер Улисса,«Одиссеи» пленительный яд!

БРАТЬЯ

Набежал солдат. ПрикладомПехотинца сбил.Сам винтовочным зарядомОпрокинут был.

И в последнюю усталость(Смерти тоже рад)«Дейчланд, Дейчланд юбер аллес»,Прохрипел солдат.

А другой сказал: «Россия,Только ты одна…»И закрыл глаза сухиеДля большого сна.

И, услышав хрип тревожный,Нежностью томим,Кто-то Ясный, НевозможныйНаклонился к ним.

Было видно — просветлелиЛица павших вдруг.И уже не пули пели —Сирины вокруг…

И тогда, от душной злобыСтрашно далеки,Поднялись солдаты, оба,Над землей легки.

И туда, где, погасая,Пламенел закат,Шли, земли едва касаясь,Брат и рядом брат.

КОНЕЦ ВОЙНЫ

День придет — я это твердо знаю,Будет день, как в декабре весна.Мы тогда в газете прочитаем,Что сегодня кончилась война.

Выйдем мы на улицу большую,В смех и говор, в топот многих ног.И тебя в подъезде поцелуетНезнакомый вовсе старичок.

Мы пойдем с тобой по тротуарам,А куда? Не все ли нам равно!Будут, верно, в ресторанах даромРаздавать дешевое вино.

Станет невозможное возможным.Отчего же, сдерживая дрожь,Ты печально и почти тревожно,Руку мне холодную сожмешь?

СТИХИ О СТИХАХ

О, стихи, привычное витийство.

О, стихи, привычное витийство,Трудное и злое ремесло…Вот и рифмочку «самоубийство»Как-то в эти строки занесло.

Трудно жить, писать еще труднее.Подвиг это. Кто сейчас поймет,Что над нами злые ветры веют,Солнце, точно нехотя, встает…

В бурях обезумевшего векаПогибают духа корабли…Жалкий, слабый голос человекаВот уже не слышен из дали.

Холод рассвета — как острый нож,Входит в суставы странная дрожь,

Солнце подняло свой огненный зрак…Кто это там, не пойму никак,

Плечи сутулит над шатким столом,С утренним серым, усталым лицом,

Пишет не пишет, бумагу скребет.Хмурится жалко измученный рот.

Странно знакомый! Да это ведь я!Это моя роковая стезя!

Вены открыты, и пенной рекой —Рифма за рифмой, строка за строкой!

Вот стихи, там горечь всех разлук,Боль сплетенных на прощанье рук,Радость встреч и полдня чистый зной,Блеск звезды прекрасно-голубой…Тусклый взгляд убийцы-подлеца,Нежный свет любимого лица,Свежесть утра и дыханье роз,Ангел смеха, рядом — ангел слез…

Все, что в мире было, будет, есть,Что не высказать, не перечесть,Что в душе твоей погребено,Богом ласковым освящено…Синий свет нездешней вышины…Вот стихи — кому они нужны?!.

СТИХИ О КИТАЕ