Инструкция не прилагается, или Вечная история - Елена Немченко

— Я слушаю.

— Это я тебя слушаю.

Взор Мерка потяжелел еще на парочку килограммов. Я поерзала в, скажем так, не совсем подходящем для такой посадки мужском седле и решила больше не притворяться. Только сначала разберусь кое с чем…

— Мерк, а это обязательно?

— Что обязательно? — не понял он, но потом проследил за моим взглядом. — Ах, это… А что, тебя что-то не устраивает?

Я глянула на Сорта, который в этот момент пытался пристроить Вэла на двух лошадях одновременно.

— Мне кажется, это его не устраивает, — я кивнула на Т'Минна.

— Ничего, он человек военный, не растает. К тому же, сейчас ему абсолютно фиолетово, — дядя хихикнул. — Да и парочка синяков пойдут делу только на пользу. А то как мы будем объяснять то, что взяли Т'Минна живым и совершенно невредимым?

— Хм, — я оценивающе посмотрела на Мерка. — Тогда и среди наших нужно организовать потери. Твое оторванное ухо как раз завершит композицию. Уверена, все подтвердят, что ты дрался как лев и пострадал во имя славы Эл Тайн. Общеизвестно, что Т'Минны во время боя звереют, а откушенное ухо в пылу битвы это так, мелочи жизни…

— Обойдемся без радикальных мер, — поспешно вставил дядя. — У нас громадный численный перевес и возможность устроить прекрасно организованную засаду… И вообще, что ты прицепилась к моему уху?

— Скажи спасибо, что не к другим частям тела. Да, кстати о птичках. Как поживает Асфирь?

Дядя побагровел.

— Ты же догадалась, о чем я хотел поговорить. И ты не имеешь права скрывать это от меня.

— Догадалась, — не стала отпираться я. — А вот насчет второго ты капитально промахнулся, в подобных делах какие-либо права исключительно за женщиной. Знаешь, дядя, слишком о многом в жизни узнаешь внезапно…

— Раз догадалась, то говори. Ну! — он побагровел еще больше, но закончил совсем нехарактерной для себя фразой. — Скажи хотя бы то, что можешь.

— Догадаться — дело плевое. Я хочу, чтобы ты произнес это вслух.

Мерк вздохнул полной грудью и, приняв какое-то решение, расслабился.

— Расскажи все, что знаешь об Асфирь и моем ребенке.

Я удивилась, но виду не показала.

Да, хотелось, чтобы он облек в слова свою просьбу, но вот на то, что он все же уступит, я никак не надеялась. Это тоже самое, думала я, что пытаться голыми руками вырвать вбитый кузнечным молотом гвоздь. Бесполезное занятие, но видимость борьбы создает. А тут этот гвоздь вдруг поддался, ты не можешь удержать равновесие и падаешь назад. Эффект ошеломления сопоставим только со случаем, когда Сорт готовился поднять новый рекордный, непосильной тяжести вес. Для подкармливания самолюбия. Он долго разминался, разогревал мышцы, настраивался. Один раз попробовал — не получилось. Сконцентрировался и… Не вышло. Тогда он выжал все, что мог и из последних сил поднатужился… И не заметил, что Кот наложил на груз заклятие невесомости. Он рванул вверх внезапно полегчавшую штангу и плюхнулся на землю, обводя тренировочный зал шокированными глазами. Правда, Кота он довольно быстро вычислил и, взревев буйволом, еще долго гонялся за рыжим по всему замку. Но это, как говориться, уже совсем другая история.

Сейчас же я только пожала плечами и ответила:

— Тетя Асфирь очень самодостаточный человек. И в первую очередь ценит возможность побыть наедине с собственными мыслями, поэтому встает часа за три до общей пробудки, завтракает в одиночестве. Впрочем, это и многое другое ты знаешь гораздо лучше меня, не буду ничего долго расписывать. В то утро, а точнее ночь, мне тоже не спалось, и я, как только небо слегка порозовело, спустилась вниз. Как и следовало ожидать, Асфирь уже была там и пила чай. Вернее, не совсем чай. И выглядела она жуть как болезненно. Бледная как моль, а глаза огромные, неспокойные. У меня, в принципе, неплохие отношения с твоей женой. Мы разговорились и я подсела к ней. Тоже чаю выпить решила, ага. Попросила она меня, значит, что бы я заварила себе листья в другой чашке.

— Я болею, — сказала она, — и пью лекарство.

— Что за лекарство? — спросила я и попыталась рассмотреть листья в ее чашке, но Асфирь мне не дала.

— Хорошее, — ответила она и выплеснула остатки в огонь. — Мне бабушка Юриль посоветовала.

— А, ну если Юриль… — потянула я, внимательно разглядывая тетю…

— Да, — прервал меня Мерк. — В последнее время ей часто нездоровилось. Она бегала к старухе за советом. И ей помогало. На время, правда…

— Не перебивай, а то сам будешь догадываться. Впрочем, это не так уж и сложно. Уверена, даже Вэл уже понял бы!

— Я маг крови, а не деревенская знахарка, — недовольно проворчал дядя.

— А я всего лишь смертная, а не богиня терпения, и если ты меня еще раз перебьешь, спущу на тебя Сару. А что, если скрыть профессию, она быстро тебя забрачует, несмотря на скорое прибавление! И, что характерно, это ты будешь в ее гареме, а не она в твоем. Так вот! Я тогда не вытерпела, слишком велика была сила любопытства, и на следующее же утро вместе с Асфирь пошла в погреб. Мне повезло, у нее как раз закончился запас свежих трав. В общем хранилище мощные заклинания и продукты в нем долго хранят первую свежесть… Я подсматривала за ней и заметила, что кроме всего прочего она берет земляничный корень с совиной травой… — сказала я и выдержала драматическую паузу.

Но название трав не произвело на Мерка никакого впечатления. А, ну конечно, он же только оказать первую помощь способен, да и то, только на магический ранах. Я тяжело вздохнула и сказала:

— Зелье из земляничного корня и совиной травы единственное безопасное и сильное средство от тошноты для каждодневного применения. Знаешь, нас разным таким штукам лет в шестнадцать учить начинают. Так что не догадался бы только дурак. По таким-то симптомам! Ну, или ты…

Но дядя не обиделся.

— Ты уверена? — только и спросил он.

— На все сто. Про это зелье мне мама рассказала. Бросила все свои посольские дела в Кривле и приехала только для этого разговора. Но, думаю, сделала она это больше для собственного спокойствия, а не для моего просвещения. Ну, чтобы не было никаких неожиданностей из того, что не спадает и не рассасывается. О, да я тебя засмущала!

— Да что ты, — мило улыбнулся Мерк. — Со мной такое не пройдет.

— Знаешь, — все же решила удовлетворить ненасытное любопытство я, — меня очень удивило то, как ты меня спросил…

— Ты имеешь в виду, почему я вообще спросил? — ухмыльнулся дядя.

— Не без этого. Но все же я была уверена, что если ты и спросишь, то непременно про сына, а не просто про ребенка. Почему?

— Что? Почему не присвоил ребенку пол? Так он же еще не родился, а я не Господь Бог, чтобы решать подобные вопросы.