Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Захваченная шлюха, пара убитых бандитов да несколько мешков ногтей с серебряной насечкой. На понурых тверичей опускался ночной холод.

Банда потерялась в смоленских лесах.

Первый из двенадцати воинов бросил наземь шерстяной клубок. Тот качнулся как-то странно, дёрнувшись и в чащу леса, куда уходила банда, и в другую сторону, где скрылись пять тёмных фигур, и к одинокому домику с провалившейся крышей. Несколько новых бросков повторили этот расплывчатый результат. То ли клубок потерял след, то ли этот след удивительным образом расстроился.

Монах показал рукой на домик и чуть качнул головой, вопрошая остальных. Судя по всему, согласие было получено. Так и не сказав ни слова, серые тени заскользили к древней избушке.

Их приближение, однако, почувствовали.

Два огненных сполоха ударили вперекрест, сплелись воедино две молнии, передний монах схватился руками за живот и медленно осел в снег, замер серой кочкой на бескрайнем снежном поле. Остальные тут же изменили стиль движения, ещё больше «размазавшись», почти исчезнув в темноте, и заскользили к дому, покачивая кривыми дубинами. Ещё две молнии ушли в пустоту, прочертив место, где только что скользнул кто-то из монахов, а дубины уже застучали по крыше, по гнилым заснеженным брёвнам, по осклизлому от старости крыльцу. Барабанный этот стук казался бессмысленным, так ребёнок лупит по забору палкой. И вдруг всё вокруг вспыхнуло, как если бы на дом плеснули горящим спиртом. Огонь взревел сразу со всех сторон, быстро пожирая здание. Не ограничившись этим, монахи «простучали» и сарай. Тот также вспыхнул с нескольких сторон, довершая картину пожара, а из дома вырвался разряд тёмного пламени, и ближайший монах, схватившись за грудь, упал навзничь. Остальные рассредоточились, покачивая в воздухе кривыми дубинками – если приглядеться, это движение было осмысленным и даже очень сложным – все посохи чертили в воздухе фигуру, напоминавшую сразу три сплетённые восьмёрки. Ревущее пламя пожирало дом. Монахи невозмутимо ждали. Ни один не подошёл к упавшему собрату. Впрочем, то, что тому не требовалась помощь, не вызывало сомнений. Голова и грудь упавшей фигуры уже обуглились.

Из дома никто не показывался.

Монахи ждали долго.

Огонь прогорал несколько часов. Всё это время посохи совершали свой странный танец, словно ткали невидимую нить, а сами монахи не выказывали никаких признаков усталости. Ночной холод то ли не действовал на них совершенно, то ли сумеречных бойцов согревал пожар.

В лесу, где скрылись пять тёмных фигур, что-то происходило. Время от времени там вспыхивали багровые отсветы, слышался треск, над лесом кружили невидимые птицы. Монахи, неплохо ощущавшие боевые стойки валчей, всё время чувствовали идущее оттуда напряжение, но понять, что именно там стряслось, с такого расстояния было невозможно.

Впрочем, никто из них и не пытался это выяснить. Монахи оставались в поле, терпеливо дожидаясь, пока прогорит огонь. Хотя... Нормальному человеку было очевидно: кто бы ни пустил боевые разряды, он сгорел заживо.

Пошёл крупный снег.

Когда пламя перекинулось в угли и жар позволил подойти ближе, монахи вошли на пепелище. С полчаса они разгребали золу и пепел, очищая всё до вспотевшей от жара земли, как вдруг один из них издал громкое восклицание и поднял вверх руку – в другой он держал кривую дубину, нацеленную концом на большой тёмный свёрток.

– Они здесь.

Через несколько мгновений вокруг него стояли уже все бойцы, десять дубин были направлены на тёмные свёртки, каждый из которых напоминал огромный кокон.

– Может, распеленать? – робко спросил один из монахов.

– Это валчи. Если они выйдут из оцепенения, справиться будет нелегко.

– А зачем они так завернулись?

– Рассчитывали, что мы уйдём. Не хотели драться.

– Мало кто знает об их умении пережидать огонь.

Дубины подрагивали, но концы их не выписывали никакого рисунка. У монахов просто дрожали руки.

– Допросить?

– Очень сложно взять их живыми. А допрашивать бессмысленно. Все готовы? Вперёд.

Безобидные на вид кривые жерди без размаха обрушились на тёмные коконы. Казалось, десяток змей, извиваясь, жалит свои жертвы. Мируб и Шазарин, выходя из магического транса, ещё пытались сопротивляться – один из монахов получил страшный удар в колено, там что-то хрустнуло, причём валч даже не коснулся его рукой. Но в целом всё закончилось очень быстро.

Вскоре бойцы в серых капюшонах уже обыскивали мёртвых валчей. Распростёртые на пепелище тела не отличались от обычных трупов, опровергая легенды об анатомии тёмных колдунов. Монахи вытряхнули из прекрасно сохранившейся, несмотря на пожар, одежды немало артефактов, но – самое главное – лучший их воин благоговейно снял с руки Шазарина браслет.

Ярко-оранжевые, чистейшего цвета камни переливались в затухающих отблесках огня. У Мируба на запястьях были обычные среди магов заговорные пластинки от сглаза.

– Мы нашли его, – сказал самый молодой из монахов.

– Но почему он изменил цвет?

– Может быть, от пожара? Или валчи что-то сделали...

– А где Зенон?

– Мёртв, коли браслет у валчей.

– Но почему он изменил цвет? Что скажет настоятель?

Старший воин аккуратно вставил в браслет два стальных раскрытых кольца – так, что получилась короткая цепь с окраинными стальными звеньями, взял запястья ближайших монахов, левое и правое, и защёлкнул зажимы. Оба воина теперь были скованы через оранжевое сокровище, но ни один из них не надел его на руку.

– Ты, – воин указал на монаха, что в последней схватке получил удар в колено, – идти можешь?

– Не очень быстро.

– Будешь их сопровождать. Идите в монастырь, и чтобы аккуратно.

– А вы?

– Будем искать Зенона. Настоятель предупреждал, что есть ещё браслеты, похожие на Золотые Зёрна. И у них другой цвет.

– То есть мы не вернули Зёрна?

– Мы добыли другой артефакт. А нужно вернуть наш и покарать убийцу.

– А клубок?

– Он среагировал на браслет как важнейшую часть настройки. Но это был другой браслет.

Воин бросил на землю серый клубок. Тот качнулся к лесу – сначала туда, куда скрылась банда, затем туда, куда ушли пятеро валчей.

– Нам за бандой, – решительно сказал монах. – Валчи, вероятно, обладают ещё чем-то подобным. Но Зенона среди них нет.

Три монаха, один из которых припадал на раненую ногу, не спеша отправились назад. Остальные семеро, пригнувшись в своей серой, скользящей стойке, быстро побежали к лесу, укутанному снегом и ночной мглой.