Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D

ясно! Повсюду на равнине люди задирают головы и говорят: «Как сегодня ясно!» – и радуются. А вы, собственные палачи, или вы уже забыли, до чего радостно на душе у крестьянина, когда он шагает по земле и говорит: «Как сегодня ясно!»? Вы еле дышите, головы у вас опущены, руки висят. Ваши мертвецы прилипли к вам, вы и не шевелитесь, боясь потревожить их малейшим движением. Вот ужас-то был бы, а? Если бы ваша рука вдруг прошла сквозь влажный парок – душу вашего отца или предка? Но взгляните на меня: я развожу руки, я поднимаю их, потягиваюсь, как человек, когда он пробуждается, я занимаю столько места на солнце, сколько мне нужно. Разве небо пало на мою голову? Я танцую, глядите, танцую – и чувствую только ветер в волосах. Где же мертвецы? Или, может, они танцуют в такт со мной?

– Мухи. Жан-поль Сартр. Перевод Л. Зониной

≡≡≡Ω≡≡≡

Гарри устало поднимался по ступеням в мастерскую директора. В его кармане лежали четыре пузырька с кровью Винсента Крэбба, которую он достал после двухчасового допроса, полного завуалированных угроз. В этом деле ему помогали двое авроров, обученных Аластором лично: опытная Хидли Кванон и недавняя выпускница Нимфадора Тонкс, а также Хмури собственной персоной. Стеклянные пузырьки, наполненные кровью врага Гермионы, позвякивали друг о друга, пока Гарри поднимался по лестнице.

Он толкнул дверь. Внутри было тихо. На полу, подсвеченные красным рассветом, виднелись алхимические символы: накладывающиеся и пересекающиеся окружности и пятиугольники, окружающие центральную пентаграмму. Он уже бывал здесь, когда впервые демонстрировал частичную трансфигурацию – как же давно это было! – и, похоже, с тех пор комнату ни разу не использовали.

– Шизоглаз сейчас придёт. Подождём, – послышался слева голос Драко. Гарри шагнул в комнату и увидел, что тот сидит, прислонившись спиной к округлой стене и опустив взгляд в пол.

– Как ты, Драко? – тихо спросил Гарри.

– Это твоя вина, – ответил Драко.

– Знаю.

– Нет, не знаешь, ты, тупой высокомерный говнюк, – сказал слизеринец, но в его голосе не было гнева, только усталость и опустошённость, печаль человека, от которого требовали перенести слишком многое. – Ты думаешь, что просто совершил ошибку, что нужна была ещё одна ловушка, ещё одна хитрость, ещё один уровень. Ты не видишь, что это в целом… невозможно! Просто невозможно. И никогда не увидишь, а Гермиона будет слушать тебя, и теперь она заплатила за твой идиотизм.

– Знаю.

– И это ещё раз напоминает, какой я дурак, что поверил тебе, что позволил вовлечь себя в эту ослиную игру. Твои цели… безумны. Безумны. Ты не понимаешь этого, потому что не видишь никаких ограничений для… для… для… чего угодно.

Конечно, дело было не только в этом. И даже не в ужасных страданиях и временном отсутствии Гермионы, которое кого угодно невыносимо ранило бы. Здесь что-то другое.

Ты боишься, что я не смогу выполнить обещание… что ты поверил в ложные пророчества, доверился ложному пророку. Ты гадаешь, вдруг я просто странный гений магловской науки, просто парень, который впечатлял своими школьными шалостями, ведь ему был известен целый мир магловских трюков, и которому однажды просто повезло… но который просто не в состоянии применить свои знания в реальном мире.

Драко поднял глаза, и Гарри увидел в них непередаваемую грусть потери.

Ты боишься, что я не смогу вернуть твоего отца.

– Драко, существует…

– Заткнись, – жёстко перебил его Драко. – Замолчи, и давай просто подождём в тишине. Ты всё время говоришь, но слова не особо ей помогли, не так ли? Её феникс сгорел, она сгорела. Теперь она мертва, снова, как и боялась, – глаза Драко были красными, но в них не было слёз. – Она призналась мне в этом… в те месяцы, когда пыталась призвать своего патронуса. Когда пыталась соответствовать твоим ожиданиям. Она сказала, что жутко боится снова умереть, и, возможно, поэтому не способна сотворить заклинание. «Иногда я просыпаюсь от собственного крика, Драко».

– Хватит, – сказал Гарри, плотно зажмурившись.

Казалось, Драко ругается скорее на себя, чем на Гарри. В его мрачных словах звучала горечь.

– Теперь она сгорела дотла, и это твоя вина. Ты не понимаешь, что, возможно, ты говоришь, ты давишь – о, Мерлин, когда ты начинаешь говорить, кажется, что ты сошёл с ума, но потом безумным начинает казаться всё вокруг, и как я вообще мог видеть в этом смысл? Как можно быть настолько самоуверенным?

Гарри отвернулся, глаза застилали горячие слёзы. Он чуть не обратился к своей тёмной стороне, чтобы успокоиться и решить проблему, хотя и зарёкся так делать. Холодная пустота шаблонов мышления Волдеморта была бы сейчас очень кстати. Ноль лучше, чем отрицательное число.

Но он не стал, потому что знал, что неправильно отказываться от тщательно обдуманных решений в ситуации, для которой они готовились. Вместо этого он сполз на пол, скользнув пальцами по пыльному камню, и расплакался.

Прошло какое-то время, прежде чем его плечи перестали вздыматься, а дыхание из громких всхлипываний успокоилось и стало тихим и равномерным. Драко молчал, не двигаясь с места. Когда Гарри заставил себя сесть, он увидел через пелену слёз, что тот сидит и просто смотрит на него красными глазами.

– Я… – начал Гарри, но понял, что у него просто нет слов. Он снова замолчал.

Наконец он встал и поднял палочку.

– Скорджифай, – устало сказал он. Заклинание очистило пыль. Убрав палочку, Гарри открыл кошель. – Котёл, – произнёс он, и металлическая кромка котелка запрыгнула в руку. Он вытащил котёл из кошеля, который растянулся, чтобы позволить тому выбраться наружу, и поставил его в центр схемы.

Усевшись рядом с котлом, он достал из кармана пузырьки с кровью и расставил их неподалёку.

Драко встал и подошёл ближе. Покопавшись в кармане мантии – той же, обгорелой, разве он не успел переодеться? ах, ну конечно… он оставил её для эффекта – он вытащил маленький свёрток кожи двурога и положил его рядом с другими объектами. В свёртке была плоть слуги, добровольно отданная Одеттой Шарлевуа.

Вот-вот должен был прийти Хмури с частичкой кости отца Гермионы. Он сам вызвался разобраться с этой задачей, заявив, что не доверит никому другому незаметно проникнуть в семейную стоматологическую клинику Счастливых Улыбок, оглушить одного из владельцев, достать кусочек его кости и подправить воспоминания. Это была неблагодарная работа, и Гарри подумал, что возможно, взять выполнение этого задания на себя Хмури заставило раскаяние. Хмури винил себя в нападении так же сильно, как Гарри. «Мы были недостаточно параноидальны», – с горечью сказал он. Самое страшное обвинение из его уст.

Они молча ждали.

Наконец, Гарри