Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина

И что там, в конце концов, с Шендеровичем?

Ссутулив плечи, Гиви побрел к ангару. Может, они его убили? – попутно размышлял он. Может, там уже труп… бедный, бедный Миша… и что он, Гиви, тогда будет говорить турецкой полиции? И вообще, что будет делать, оказавшись в Турции один-одинешенек… ну ладно, предположим, он всегда может вернуться на теплоход. Интересно, выдаст ли Украина туркам не своего подданного, даже если он и приплыл на украинском теплоходе? И вообще, с чего это он взял, что теплоход украинский…

Ему опять стало стыдно – и чем это только голова забита в такую трагическую минуту!

Бедный, бедный Миша, торопливо подумал он.

Ангар был пуст и темен. То есть какая-то лампочка светилась под перекрытиями, голая и одинокая, как покинутая кинозвезда, но, как и водится в подобных случаях, толку от нее было мало. Гиви потоптался перед входом, потом все же набрался мужества и заглянул внутрь.

– Миша! – тихонько позвал он.

– Ш-ша, – ответил ангар.

Потом за пустым перевернутым контейнером что-то пошевелилось. Из-за жесткого ребра высунулась встрепанная голова. Даже в тусклом свете одинокой кинозвезды было видно, что глаз у Шендеровича стремительно заплывает синим, а наполовину оторванный воротничок рубашки бесстыдно свисает с мощного плеча.

– Миша! – чуть не всхлипнул Гиви. – Ты живой!

– Черт его знает, – сумрачно ответил Шендерович.

Страдальчески кряхтя и морщась, он окончательно вылез из-за контейнера, одновременно осторожно похлопывая себя по бокам на предмет целостности организма.

– Это… – сказал он, – ну и ну…

– Ты в порядке? – машинально спросил Гиви.

– Еще чего, – ответил Шендерович.

– Кто это был, Миша?

– Сволочи, – сухо ответил Шендерович. И тут же приободрился. – Ну я им и врезал!

Гиви в глубине души усомнился. Но уточнять не стал.

– Они меня ограбили, – просветил он Шендеровича, – бумажник взяли, эх! Документы взяли! Даже платки шелковые взяли… – И горько заключил: – Кинжал отобрали. Зачем кинжал отобрали? Кому он нужен?

– Кинжал! – фыркнул Шендерович. Он постепенно приходил в себя. – Два поганых бакса цена твоему кинжалу. Что кинжал? Пять тысяч зеленых у меня было! Пять тысяч! Вот что они отобрали! Товар! Где товар? Нету товара! Где шарики? Улетели? Куда он товар дел?

– Кто? – удивился Гиви. – Али?

– При чем тут Али? Али – мелкая сошка. Ему что – продал себе товар и сиди в кофейне со своим бардаком… Нет, это та падла вонючая! Большой змей! Добрался до меня все-таки! Это он, говорю тебе!

– Лысюк? – догадался Гиви.

– Лысюк, конечно, – буднично ответил Шендерович. – Натравил на меня своих головорезов. Выследил, нанял каких-то сволочей и натравил. Ну я его! Ну я ему! Дай только вернуться… – Он запнулся, заморгал и сполз по стене ангара, охватив голову руками. – Ох ты! Куда ж я вернусь? Меня ж тут же на счетчик поставят… Кранты мне!

– Так те пять тысяч, – сообразил Гиви, – не твои, да?

– А то, – мрачно подтвердил Шендерович, – откуда у меня свои? Я их под проценты… Я б за месяц втрое больше наварил… Там знаешь какой оборот, у шариков? Знаешь, как они крутятся?

– Крутятся-вертятся, – печально сказал Гиви. – Чего волнуешься? Не вернемся мы домой. Не пустят нас. Покажите, скажут, паспорта, а где паспорта? Нету паспортов!

– Господи, – выдохнул Шендерович, – да при чем тут паспорта? Не мы первые, не мы последние. Пойдем в посольство, скажем, так, мол, и так… Синяки покажем.

– В полицию надо заявить, Миша, – твердо сказал Гиви. – Без этого – никак. Полиция даст нам бумагу, мы с ней пойдем в посольство, они нам дадут другую бумагу…

– Подотрись ты своей бумагой, – отрезал Шендерович. Он медленно возвращался в исходное вертикальное положение, по-прежнему упираясь спиной в стену ангара.

– Ты как хочешь, – твердо сказал Гиви, – а я пойду в полицию. Пускай они разбираются. Надоели мне, Миша, авантюры эти. Все путем, все путем, не боись, прорвемся… А, вот оно во что все вылилось…

– Ну иди, – вздохнул Шендерович, отряхивая колени, – иди в полицию. Расскажи им про Грецию, про свою историческую родину расскажи…

– И расскажу…

– Давай-давай. Турки знаешь как греков любят! До гроба!

Гиви на миг задумался.

– Миша, послушай… – сказал он наконец. – Ты Али этому задаток давал?

– А то, – горько ответил Шендерович, – треть суммы, все путем.

– Он товар отгрузил? Где товар? Пусть вернет деньги.

– С Али какой спрос? – вздохнул Шендерович. – Говорю тебе, Лысюк это… Выследил нас и…

– Ага… Только они, Миша, склад очистили раньше, чем мы сюда подошли. А вот откуда они номер склада узнали? Кто его еще знал? Мы да Али, вот и все. Их Али навел. Так что пусть отдает задаток. Так дела не делают.

Шендерович напряженно задумался.

– А и верно, – сказал он наконец. – Ну я его, паршивца… Всю душу вытрясу. «Надежный человек, надежный человек»! Ну Яни! Ну Ставраки! Ну сволочь!

– Где он живет, знаешь?

– Итальянская угол Канатной.

– Да не Ставраки! Али!

– Откуда? Ставраки, может, знает.

– В кофейню надо. Сам говорил, он туда как на работу ходит.

– Верно! – еще раз обрадовался Шендерович. – В кофейню. Прижмем его, гада ползучего. Пусть бабки отдаст! Все! А не отдаст, в полицию на него настучу. Пошли отсюда, брат мой мудрый, пока мы еще в какое-нибудь дерьмо не вляпались.

– Куда, – с надеждой спросил Гиви, – в полицию?

Шендерович вновь задумался.

– Не-а… с полицией погодим. Они приметы начнут спрашивать… Ты этого урода хорошо разглядел?

– Как тебя, – сказал Гиви.

– Ну?

– В черном чулке, понимаешь…

– Это, – сухо сказал Шендерович, – я и без тебя заметил. Еще что?

– Сам в черном…

– Это я тоже заметил.

– Машину видел.

– Цвет? – деловито спросил Шендерович. – Марка? Номер?

– Зверь машина, – печально сказал Гиви.

– И все?

– Ага.

– Ну вот. А ты – полиция, полиция… Что мы им скажем?

– В луже отпечаток протектора остался.

– Это плюс, конечно, – согласился Шендерович. – Только мы вот как сделаем… Вернемся на теплоход, придем в себя, залечим нервы, а завтра с утра Алку под мышку – и в кофейню.

– На теплоход так на теплоход, – покорно ответил Гиви, – расклад, в общем, приемлемый. Толковый расклад. А нас пустят туда, на теплоход-то?

– А то, – пожал плечами Шендерович.

Ночь обнимала их, темная и горячая, точно смола. В черном далеком море мерцали огоньки стоявших на рейде судов – точно драгоценные камни из рассыпанного ожерелья. Гиви вдруг очень захотелось оказаться там – как можно подальше от берега.

Он вздохнул и, насколько мог, расправил плечи.

– А я своему тоже оч-чень неплохо врезал, – сказал он Шендеровичу.

На теплоходе было тихо – так тихо, что Гиви различал слабый плеск ударяющихся о борт крохотных волн. Пассажиры – и беспечные туристы, и деловитые челноки – разбрелись по Стамбулу в поисках относительно дешевых развлечений, пили кофе за белыми столиками на увитых виноградом террасах, поглощали кебаб и лукум, парились в хаммамах, любовались на танец живота… Да мало ли чем можно заняться вечером в благословенном городе, столице благословенной страны, омываемой с трех сторон тремя морями…

Гиви вновь стало жалко себя.

Он с тоской поглядел на освещенные окна салона, потом горько махнул рукой – все выданные Шендеровичем командировочные исчезли