Переворот.ru - Олег Георгиевич Маркеев

«Пора. Скоро так рассветёт, что с такой подсветкой за спиной меня не снимет только слепой», — подумал Максимов.

Он убрал бинокль в карман. Достал очки с широкими стёклами. Стоило их надеть, как мир вокруг сделался пепельно-серым с яркими фосфорными всполохами. Он завертел головой, давая глазам привыкнуть к новому видению.

Подумалось, что сейчас то же самое проделывают «мистравим». Готовятся к штурму, ещё не зная, что их переиграли.

Идея выцепить заложника у арабов за час до выхода на исходный рубеж израильтян могла возникнуть только в больной голове. Так считал Максимов. Вслух, правда, ничего не сказал. Даже безумные приказы рекомендуется исполнять. Ну, разве что, несколько творчески их переосмыслив, увеличивая шансы остаться в живых.

Махди, или кто-то там ещё, скрывавшийся под этим именем, играл в свои мудрёные игры. Наверно, собирался утереть нос и тем, и другим. Или получить свой гешефт в торге. Кто его знает? Судя по заданиям, он поставил перед собой цель стать не просто лучшим в этом регионе, где террор сделался отхожим промыслом, а тайная война — повседневной рутиной, нет, этот Махди явно хотел, чтобы его считали богоподобным: вездесущим, всесильным и беспощадным. В результате, пришлось ждать трое суток, пока Моссад не перепроверит информацию и не забросит в район группу «мистравим».

Группа израильтян вышла к объекту со стороны Ирака, возможно, что не обошлось без «технической поддержки» американцев. Или не без их молчаливого согласия на пролёт вертолётов израильского спецназа в зоне ответственности американских войск. Получалось, что Махди утирал нос ещё и Дяде Сэму.

Честно говоря, Максимову был по душе идея сработать за гранью риска, сотворить невозможное, заставив обмереть от зависти профессионалов тайных войн. Только одно было плохо. Жизнь заложницы в сверхсложных пасьянсах интересов становилась величиной ничтожно малой. Не дороже жизни суслика, угодившего под ноги дерущимся слонам. Максимову открытым текстом выложили суть задания: «Только выдерни её из-под носа «шуриков». Остальное — не важно. Пусть увидят пустой схрон и гору трупов. Сбей с них гонор, пусть знают, что есть круче их».

«Шуриками» куратор операции называл израильтян. Бог его знает, почему.

Последний взгляд на светящийся циферблат часов.

До пролёта спутника-шпиона, к которому привязывала свои действия группа израильского спецназа оставалось пятнадцать минут. Значит, минут через десять штурмовая группа начнёт выдвигаться на рубеж атаки.

Максимов легонько тронул напарника за плечо. Большим пальцем указал в тыл: «Прикрой!»

«Один прикрывает тыл от израильтян, двое страхуют у дома, четвёртый отрезает подступы к дому от соседей. Пятеро против семи в доме и двух десятков в тылу. Блин, Махди, ты фантаст, нафиг!»

Он выровнял дыхание и впился взглядом в фосфорную стену дома. Смотрел до тех пор, пока внутри не рассосалось чувство препятствия. Дом, со всеми его затхлыми лабиринтами, где на каждом метре темноты притаилась смерть, перестал существовать как источник опасности. Сделалось легко, когда все по плечу и ничто не сможет тебя остановить. Когда просто встаёшь и действуешь, не думая, что можешь проиграть. Потому что игры кончились. Началась сама жизнь.

Лишь тогда он, шурша камешками, ящерицей сполз в тёмную расщелинку. По ней можно было на четвереньках выйти к дому на бросок, не изнуряя себя переползанием.

23:40 (в.м.)

Странник

— Произошла утечка информации, вас опознали как офицера Моссад. Лично до вас добраться не смогли, похитили дочь. Месяц тайных поисков. Террористы меняли убежище. Последнее, в домике на краю Абу-Кемаля удалось вычислить, когда срок ультиматума истекал. «Мистравим» вышли точно на объект и грамотно его захватили. Но девчонки они не обнаружили. Там было семь мужских трупов. Кровь не успела просохнуть. Кто-то опередил хвалёный спецназ Израиля.

Барон смотрел на Максимова с немой болью в глазах.

— Вы не можете этого знать! Все было не так! — выпалил он. — Не так!! Ей удалось выбраться из дома прямо перед штурмом. Она сама вышла к нашим ребятам. Решили поиграть на моих нервах?! У вас ничего не получится!

— Я не знаю, что чувствует отец похищенной дочери. Но я отлично знаю, что чувствуешь, когда обнаруживаешь полуголую девчонку, распятую на ворохе гнилого тряпья. Сразу хочется кого-нибудь убить.

Барон спрятал лицо в ладонях. Сгорбился, словно ждал удара.

— Нет… Её обследовал врач. Мне сказали, что с ней ничего не сделали, — едва слышно прошептал он.

— Они уже приготовили видеокамеру, Моше. Через пару дней вы бы получили полный отчёт.

Максимов перегнулся через стол, вытащил из выдвижного ящика пакет с мобильными телефонами, конфискованными у заложников. Высыпал горой на стол.

— Выберите свой. Позвоните Рите и спросите, что ей сказал человек, который вывел её к «мистравим». Попросите вспомнить слово в слово. Это очень важно.

Странник

Сирия, Абу-Кемаль

май 2004 года

Среди миллиарда звёзд затерялся израильский спутник. Он уже прошёл зенит, но, как минимум ещё десять минут нельзя было шевелиться. Иначе глаз инфракрасного объектива, выцеливающий сейчас любой источник тепла в радиусе десяти километров от дома, засечёт тебя, и радист в оперативном центре Моссад моментально передаст радостную новость «мистравим». А ребята, судя по горячей перепалке в эфире, уже выли и скребли когтями землю, как пёс, потерявший след, но не потерявший ярости.

Максимов лежал в узкой трещинке, придавив собой кукольно хрупкое тельце девчонки. Она ещё не очнулась от нокаутирующего удара. Но пульс на горле, которое он несильно сжимал, пробивался все громче и громче.

Он накрыл расщелинку плащ-палаткой, сбрызнутой аэрозолем, спасающим от лучей радара и рассеивающие тепло. Для верности набросал сверху песок. До утра под таким пологом вполне можно было бы продержаться. Если девчонка не закатит истерику.

«Нет, не до утра, — поправил он себя. — Ещё полчаса максимум, и начнут сворачиваться.