как показывает опыт, прокляты во всем, за что ни возьмутся. «С каким лицом, — приводит он[2030]{1583} слова Августина, — могут они рассчитывать на благословение или Христово достояние на небесах, если обманом отняли у Христа его достояние здесь на земле?» Я бы хотел, чтобы все наши не брезгующие симонией и присваивающие церковную десятину патроны прочитали рассудительные трактаты сэра Генри Спелмена и сэра Джеймса Семпилла{1584}, а также недавние с большим тщанием написанные научные трактаты доктора Тиллезли{1585} и мистера Монтегю{1586}, посвященные тому же предмету. Впрочем, хотя им и следует это прочесть, толку от этого было бы немного,
clames licet et mare caelo Confundas{1587} [даже если бы вы возопили и грозились обрушить на них море и небо]; мечи против них громы и молнии, сули ад и вечные муки, тверди, что это грех, они все равно не поверят; разоблачай и устрашай — «у них совесть давно очерствела»[2031], они не внемлют, подобно глухому аспиду, заткнувшему уши свои»{1588}. Называй их бесстыжими, нечестивыми, богохульниками, варварами, язычниками, атеистами, эпикурейцами (каковыми некоторые из них и в самом деле являются), сравнивай со шлюхой из комедии Плавта, они станут кричать в ответ:
Euge! Optime! [Браво! Отлично!] и рукоплескать самим себе, подобно тому скупому, что говорит:
Simulac nummos contemplor in arca[2032] [Как хочу, на сундук свой любуюсь]; говори им все, что тебе вздумается,
quocunque modo rem [как бы там ни было, а вы теперь мои]; так что все твои обличения будут так же тщетны, как лай собаки на луну; бери свои небеса себе, а им не мешай обогащаться. Бесстыжий, богохульствующий, эпикурейский ханжеский сброд! По мне, так пусть сколько угодно изображают религиозное рвение, прикидываются истово верующими, втирают миру очки, лопаются от спеси и выставляют напоказ свое великолепие, награбленное у церкви, пусть себе красуются, как павлины; мое милосердие в отношении людей этой породы настолько лишено участия и равнодушно, что я никогда не изменю своего мнения о них к лучшему и буду считать их насквозь прогнившими; ведь они до мозга костей пропитаны эпикурейским лицемерием, они атеисты по самой своей сути и хуже язычников. Ибо, как замечает Дионисий Галикарнасский: «Греки и варвары соблюдают свои религиозные обряды и не осмеливаются нарушить их из боязни оскорбить своих богов» (
Antiq.
Rom.
lib. 7, Primum locum и т. д.
)[2033]; однако наши подрядчики, промышляющие симонией, наши бесчувственные Аханы, и наши отупевшие патроны не страшатся ни Бога, ни дьявола; у них на сей случай припасены свои отговорки, что никакого греха в этом нет или что такая практика не подлежит
jure divino [церковному праву], а если это и грех, то не такой уж тяжкий, и прочее. Но даже если бы их ежедневно карали за это и если бы они действительно осознали, что, как справедливо было сказано им{1589}, мороз и обман до добра не доводят, тем не менее, как умозаключает Хризостом[2034],
Nulla ex poena sit correctio,
et quasi adversis malitia hominum provocetur,
crescit quotidie quod puniatur [Наказание отнюдь не ведет к исправлению, и подобно тому как противодействие лишь провоцирует в людях зло, так и то, что было наказано, лишь день ото дня возрастает]: они становятся после этого скорее хуже, а не лучше,
iram atque animos a crimine sumunt{1590} [дерзость и гнев почерпают они в самом преступленье], так что предоставим им идти своим путем;
Rode,
caper,
vites[2035] [Жуй себе лозы, козел]; продолжайте в том же духе, никакого греха в том нет; пусть себе веселятся, не ведая тревог, Господня месть их все
-таки в конце концов настигнет, и все неправедным путем добытое добро, подобно орлиным перьям, поглотит все остальное[2036]; это ведь
aurum Tholosanum[2037] [золото Тулузы]{1591}, и оно приведет к таким же последствиям. «Пускай они хранят его в надежном месте и перевозят со всеми предосторожностями, пусть плотнее закрывают двери и запирают на замки, — продолжает Хризостом, — а все же обман и алчность — два самых коварных вора, они ведь неотделимы от этого богатства, но как бы ни мала была доля добытого неправедно, она погубит и все остальное их благосостояние»[2038]. Орел в басне Эзопа, увидя кусок мяса, приготовленный для жертвоприношения, утащил его в когтях и принес в свое гнездо, не подозревая о том, что вместе с мясом он прихватил и несколько случайно приставших к нему горящих углей, которые и погубили его птенцов, гнездо и все остальное. Пусть наши промышляющие симонией, свежующие церковную плоть патроны и святотатствующие гарпии дождутся такой же удачи.
Другая причина того, что ученые люди более других подвержены меланхолии, заключается в невежестве окружающих и проистекающем от него презрении: successit odium in literas ab ignorantia vulgi [ученость стала ненавистна по причине всеобщего невежества], что было хорошо подмечено Юнием[2039]{1592}, тоже утверждавшим, что ненависть и презрение к учености есть следствие невежества[2040]: ведь те, кто сами невежественны, слабоумны, тупы, неграмотны и самодовольны, и в других почитают те же качества. Sint Maecenates, non deerunt Flacce, Marones: [Будь Меценаты у нас, появились бы Флакк, и Мароны]{1593}, иными словами, когда есть щедрые покровители, тогда появляются и трудолюбивые ученые во всех областях науки. Когда же вельможи презирают образованность и считают себя достаточно знающими, если они умеют читать и писать и, запинаясь, с трудом приводят необходимые доводы, и так же хорошо владеют латынью, как тот император{1594}, считавший, что qui nescit dissimulare, nescit vivere [тот, кто не умеет притворяться, не умеет и жить]; такие невежды не способны содействовать процветанию своей страны, осуществить какое-нибудь дело, могущее послужить ко всеобщему благу, или взять на себя ответственность за него, а разве только что вести войну, как не способны они и отправлять в стране правосудие, руководствуясь тем здравым смыслом, с каким это способен сделать любой йомен. Они и детей своих взращивают в том же духе, такими же грубыми, как они сами, такими же в большинстве своем ни к чему не способными, неприученными и неотесанными. Quis e nostra juventute legitime instituitur literis? Quis oratores aut philosophos tangit? Quis historiam legit, illam rerum agendarum quasi animam? Proecipitant parentes vota sua[2041] [Скажите, кто из ваших отпрысков хотя бы как
