Стальная мечта - Норман Спинрад

— Нашим бомбардировщикам удалось-таки поднять огненный шторм! — воскликнул Ваффинг. — Армейские ученые предсказывали такую возможность: достаточно интенсивная бомбардировка способна породить столб огня, который будет гореть до тех пор, пока есть, чему гореть. Но даже мне не верилось, пока я не увидел собственными глазами.

— Он выглядит как легендарный Огонь древних.

Ваффинг кивнул.

— Погоди, и Огонь у нас будет, — сказал фельдмаршал. — Но и эта штука недурна.

— Жутко красиво, — пробормотал Ремлер, и его голубые глаза лихорадочно заблестели. На секунду он отвел взгляд от огненной булавы, чтобы заглянуть в пивную кружку. На дне ее играли отблески дивного зарева.

Феррик понимал, что чувствовал сейчас командующий СС. Он тоже наслаждался зрелищем Огненного Шторма. Созерцание огненной булавы доставляло как эстетическое, так и патриотическое наслаждение. Да и что может делать сердце истинного человека, кроме как ликовать, видя, как гибнет в очищающем пламени последнее логово самых гнусных врагов истинного человечества! Самый вид ее — великолепный, роскошный, эстетический, поражающий воображение, животворный и жизнеутверждающий — заставлял трепетать сокровеннейшие из струн Ферриковой души. Феррик смотрел на Огненный Шторм, вставший над Борой, и видел в нем высочайший шедевр, какой не снился ни одному, даже самому даровитому художнику: благородный и зовущий на борьбу, поднимающий человека к немыслимым высотам духа, формой своей он невольно наводил на размышления о Прекрасном. Осталось только одно: увековечить это зрелище навсегда, дабы оно и впредь во все времена вдохновляло сердца хелдонцев.

— Богель, в воздухе над Борой сейчас находятся камеропланы?

— Конечно, мой Командир! Я был бы недостоин возглавлять Министерство Общественного Волеизъявления, если бы не позаботился заранее запечатлеть этот переломный момент человеческой истории. Уже сейчас все общественные телеприемники демонстрируют зрелище горящей Боры с воздуха.

— Замечательно, Богель! А я, со своей стороны, могу предложить твоим телекамерам кое-что еще, соответствующее значимости момента.

Феррику захотелось полюбоваться впечатляющим зрелищем с камероплана. Вряд ли можно было найти лучший ракурс для наслаждения произведением искусства, которое он сотворил силой собственного гения. Кроме того, эпизод с верховным главнокомандующим, созерцающим дело рук своих с Самолета, будет увековечен в народных легендах. В этом Феррик не сомневался. С собой в камероплан он взял Богеля.

Камероплан шел по спирали вверх, обвиваясь вокруг огненного столба. То и дело камероплан проваливался в воздушные ямы. Богель сидел с позеленевшим лицом. Феррик же не чувствовал ни малейшего дискомфорта. Наконец, набрав высоту десять тысяч футов, самолет начал широкими кругами ходить над огненной булавой, а телекамеры — ловить наиболее эффектные ракурсы и планы.

По приказу Феррика, эсэсовские моторциклисты и заново покрашенные в черный цвет танки образовали гигантскую свастику из людей и машин, в центре которой возвышалась огненная булава. Отсюда, с высоты, вид на свастику, как бы пригвожденную огненным столбом к земле, был просто потрясающим.

— Как это красиво, Феррик! — тихо прошептал Богель.

Феррик поднес ко рту микрофон, собираясь отдать последние распоряжения Ваффингу, который руководил всем происходящим внизу.

— Всему этому еще не хватает завершенности, — бросил Феррик Богелю. А затем объявил: — Марш!

Внизу сверкающая черная свастика начала вращаться вокруг центральной огненной оси. Вся громадная хелдонская армия, выстроенная в этот священный расовый символ, совершала победный марш вокруг горящей столицы заклятого врага истинного человечества.

— Открыть огонь!

Исполинская свастика внизу вдруг взорвалась дымом и огнем, когда каждый танк выстрелил из своего башенного орудия, а каждый эсэсовский моторциклист выпустил очередь трассирующих пуль из своего автомата. И залпы орудий, и автоматные очереди — все они были направлены в сторону горящего города, как бы подпитывая Огненный Шторм, бушевавший в центре этого спектакля.

Теперь величайшая военная победа была почтена должным образом. Далеко внизу свастика, которая, казалось, соткана из дыма и огня, вращалась вокруг погребального костра расы доминаторов. А в более широком смысле слова — погребального костра всяческого отклонения, значительного или ничтожного, от истинно человеческого генотипа. Эта свастика являла собой зрелище, способное всколыхнуть даже самую нечувствительную душу своим величием и до боли совершенной красотой. Но было заключено в ней также и символическое содержание, услаждавшее не только чувство, но и разум истинного человека: гигантская свастика из огня и металла была наглядным воплощением хелдонского идеализма и хелдонской мощи. Даже самый неискушенный из людей мог это понять своим расовым инстинктом. Аналогично невозможно было ложно истолковать огненный гейзер, дерзко пронзающий облака: он был именно тем, чем он был, — погребальным костром проклятого Зинда. Таким образом, данный спектакль гармонично сочетал в себе символизм окончательного торжества хелдонской армии над зиндской заразой, обращенный преимущественно к потомкам, и триумф нынешней победы, который заслужили сегодняшние герои. Межевой столб истории, Огненный Шторм был одновременно и величайшим произведением искусства.

Глаза Феррика наполнились слезами, когда он созерцал великолепное зрелище. Сбылись его самые сокровенные мечты. Он привел Хелдон к тотальной победе и подарил истинно человеческому генотипу весь мир. Вскоре новые евгенические программы превратят хелдонскую нацию в расу сверхчистопородных эсэсовских сверхлюдей. Он, Феррик Яггер, избавил истинное человечество от прозябания и возвел его на высоты славы. И если удача ему улыбнется, в один прекрасный день именно он, Феррик Яггер, сможет поднять человечество на следующую ступень эволюции, положив начало истинной расе господ. Ни один человек не вправе требовать от судьбы большего!

Однако сам он достиг большего, и доказательства — вот они, под ним. Величайший в истории человечества Армагеддон завершен созданием величайшего произведения искусства, память о котором будет жить во все времена.

На следующий день, когда Огненный Шторм отбушевал и хелдонская армия смогла наконец войти в Бору, там не было ничего, кроме толстого слоя серовато-черного пепла, по которому плясали затухающие огоньки и поднимались дымки тлеющих углей. Некогда в этом городе жили десятки тысяч доминаторов и миллионы их рабов, но сейчас здесь не осталось даже их костей.