Три стильных детектива - Клод Изнер

На следующий день, во вторник 4 мая, установили проектор. Электричество тогда было не слишком широко распространено, поэтому в качестве источника света для проекционных аппаратов использовали эфирные лампы. Месье Беллак, киномеханик, нанятый месье Норманденом, приступил к наладке оборудования.

А за стеной, на тротуаре улицы Жана Гужона, уже толпились зеваки, пришедшие поглазеть на прибытие знаменитостей. В ворота средневекового Парижа в тот день вошли более тысячи человек.

Импровизированный киносалон заполнялся несколько раз. За 50 сантимов почтенной публике показывали семь коротких фильмов, каждый на 20 м пленки. В помощь месье Беллаку был отряжен месье Баграшов, возглавлявший кинолабораторию в «Норманден и К°». В четыре часа пополудни начался новый сеанс. Месье Беллак уже взялся за рукоятку проектора, когда лампа начала гаснуть. Он окликнул месье Баграшова, сидевшего среди зрителей, и пожаловался, что ему не хватает света. Тот заглянул в отделенную занавесом «аппаратную».

– Света, говорю, не хватает, – развел руками месье Беллак.

– Так, где коробок? – пробормотал месье Баграшов.

«Я не сразу понял, что он имел в виду спички», – сокрушался потом киномеханик.

Слишком поздно! Месье Баграшов чиркнул спичкой – пары́ эфира воспламенились, и целлулоидная кинопленка мгновенно вспыхнула.

На средневековой парижской улице пока никто еще не подозревал об опасности. В тесных проходах между прилавками было не протолкнуться.

Месье Беллак, размахивая обожженными руками, выскочил в зал:

– Я не могу потушить пожар! Людей нужно срочно выводить!

Удалось вывести из помещения три десятка зрителей. «Аппаратная» была охвачена огнем, от просмоленной ткани валил черный дым. Вдруг из-под занавеса вырвался язык пламени, взлетел до потолка – полыхнул весь павильон, и огненная лавина покатилась дальше по базару, пожирая деревянные конструкции, обивочный материал, ленты, кружева…

Толпу охватила паника. Первые добежавшие к закрытым воротам люди, обезумев от страха, начали дергать створки, вместо того чтобы толкать их от себя, не удержались на ногах и повалились на землю, перегородив выход. Благотворительный базар превратился в огненную ловушку.

Внутри рабочие, конюхи, повара из «Отель дю Палэ» самоотверженно бросались в огонь – им удалось спасти несколько женщин и детей.

В половине пятого все было кончено. Погибли сто двадцать пять человек, более сотни получили травмы и ожоги. Среди погибших лишь пятеро принадлежали к мужскому полу: трое стариков, в том числе один генерал, а также врач – доктор Фулар, и двенадцатилетний мальчик из прислуги. Между тем, на Благотворительном базаре в тот день присутствовали сто с лишним молодых и зрелых мужчин, и почти у всех были дворянские частицы при фамилиях.

Северин[385] писала в «Журналь»:

В числе этих господ можно назвать двоих, проявивших себя героически, и около десятка таких, кто честно выполнил свой долг. Остальные позорно бежали, не только не попытавшись никого спасти, но еще и расталкивая по пути женщин, пробивая себе дорогу ногами и кулаками.

Марсель Пруст возмущался:

Бойтесь того, что ждет вас в день, когда вы услышите крик «Пожар!» не в деревянном павильоне, где собралась светская публика, но в ветхом, трухлявом, готовом рухнуть здании под названием «государство». Среди всеобщего бегства под лозунгом «Спасайся кто может!» не рассчитывайте на господ, сведущих в современных теориях.

Год 1897-й – год «современный».

Комик Жан Коклен из «Комеди-Франсез» претендовал на звание глашатая этой «непреходящей современности», когда с каменным лицом читал иронические монологи, принадлежавшие перу Жана Мезена:

Дабы прослыть современным в политике, надобно обещать народу реформы… те, которых народ ждет. Голосовать за них не надобно – народ ведь ждет, и еще подождет, потому о них надлежит часто говорить и неустанно думать… или по крайней мере делать вид, что думаешь. Кроме того, необходимо громко возмущаться теми, кто о них не думает, клеймить таковых продажными… или объединяться с ними. Это называется «правильный курс». Это очень современно.

Год 1897-й – «современнее» некуда. Между социальными классами – про́пасть. Между полами – тоже. В среднем за выполнение одной и той же работы в промышленном секторе жалованье мужчин составляет 6,15 франков, женщин – 3 франка. Телефонистки получают 800 франков в год, просиживая с утра до ночи в наглухо закрытых помещениях, где летом температура воздуха превышает отметку в 30 °C. Продавщицы обязаны стоять за прилавком с 8 утра до 10 вечера, лишь в 1901 г. они добьются права выполнять свои обязанности сидя.

Ничто не препятствует прогрессу. В сентябре в журнале «Натюр» опубликована рекламная статья о новых утюгах. Старые утюги слишком сильно нагреваются, их невозможно держать за рукоятку, потому, дескать, некий месье Рено во избежание сего неудобства придумал делать рукоятки из асбеста и снабжать утюги подставками из того же материала. Отныне гладильщицы могут работать без опаски. Асбестовые рукоятки и подставки предлагалось заказывать у изобретателя по адресу: Париж, Страсбургский бульвар, д. 43.

В британской Индии – голод и мор, несколько недель земли опустошает чума. В январе зафиксировано 3394 случая заболевания, 2356 смертей, но эта статистика обманчива: многие случаи скрыты или зарегистрированы как другие болезни. Домашние животные, свиньи, птицы, крысы тоже погибают.

В Бомбее есть обычай класть тела умерших на решетки, венчающие высокие башни, – хищные птицы склевывают мясо, а кости падают вниз, в оссуарий. К январским трупам не притронулся ни один гриф. Местные власти начали опасаться еще и эпидемии холеры. Доктор Йерсен из Института Пастера, год назад проводивший успешные опыты по вакцинации, прибыл в Аннам, где бубонная чума свирепствовала с особой лютостью. Вести об этой заразной болезни всполошили и французское правительство – чума могла попасть в Европу вместе с грузами из Индии. И правда, в Лондоне взяли в карантин двоих зараженных чумой членов экипажа с корабля, прибывшего из колонии. Тотчас были приняты строжайшие профилактические меры, и больше никто не заболел – по крайней мере, об этом не сообщалось.

В области медицины совершает открытие британский врач сэр Роналд Росс: он установил, что комары определенного вида передают малярию птицам. Спустя некоторое время итальянский ученый Джованни Баттиста Грасси доказал, что переносчиком возбудителя малярии у человека являются комары рода анофелес.

Американский врач Джон Келлогг впервые включает в рацион питания своих пациентов в санатории Бэттл-Крик (Мичиган) кукурузные хлопья. Вскоре Kellogg’s corn-flakes суждено завоевать всю планету.

Во Франции количество велосипедов к 1 января достигает 329 816, владельцы 62 892 из них – жители департамента Сена. Налог на велосипеды, введенный министром финансов в 1893 г., принес государству за 1896 г. 2 720 339 франков.

13 июля в Париже состоялось открытие моста Мирабо, соединившего XV и XVI округа.

Таможенное управление вводит применение рентгеновских лучей для проверки багажа и пассажиров. Преимущество нового метода – в скорости и в том, что нет необходимости открывать саквояжи и обыскивать их владельцев. Однако просветить рентгеновскими лучами можно лишь небольшие чемоданчики, а на снимке различимы только силуэты, по которым не всегда удается установить, о каком предмете идет речь. К тому же, если виден силуэт бутылки, нельзя определить, что в ней – флердоранжевая вода или коньяк.

В Соединенных Штатах построен новый вокзал в Монтгомери для Луисвиллской и Нэшвиллской железной дороги. Наряду с главным залом ожидания там есть отдельное изолированное помещение для цветных – выйти оттуда можно только на улицу и на перрон.

В августе Теодор Герцль организовал в Базеле первый сионистский конгресс и на базе собственных теорий, изложенных в труде «Еврейское государство», основал Всемирную сионистскую организацию, имевшую целью вернуть евреев на родину – в Палестину. Герцль, свидетель всплеска антисемитских настроений после разжалования капитана Дрейфуса, предвидел драматические последствия в форме того, что писатель Жюль Ренар определил как «общественное мнение, эта липкая косматая масса». Неожиданный поворот в деле Дрейфуса подтвердил его предчувствия.

Капитан Альфред Дрейфус, осужденный в 1894 г. за шпионаж в пользу Германии и приговоренный к пожизненной ссылке военным трибуналом, отбывает наказание на Чертовом острове во Французской Гвиане. К 1897 г. о нем позабыли все, кроме родственников, в том числе брата Матьё, который продолжает сражаться, пытаясь доказать, что Альфред стал жертвой судебной ошибки.

Дело было возобновлено стараниями одного военного, подполковника Жоржа Пикара – он участвовал в процессе 1894 г. и в ту пору был убежден в виновности Дрейфуса. С 1 июля 1895 г. Пикар возглавил службу разведки, а в 1896 г. в его руки попало письмо, предназначенное для пересылки пневматической почтой, но так и не отправленное, – скомканное послание нашел в здании немецкого посольства, в корзине для мусора, агент французской контрразведки. Оно было написано германским военным атташе фон Шварцкоппеном и адресовано майору Эстерхази, проживающему в доме 27 по улице Бьенфезанс в Париже. Германский атташе просил майора предоставить сведения «по вопросу, который нас тревожит». Заинтригованный полковник Пикар решил выяснить, кто такой Эстерхази.