Ореховый посох - Роберт Скотт

Наконец они увидели цепочку следов, ведущую через лес на восток.

— Он пошел туда, — уверенно сказал Гилмор, — идем скорей.

— Но с какой стати ему идти на восток? — Марк стоял на коленях, осторожно касаясь пальцами дорожки кровавых пятен на снегу, тянувшейся рядом со следом.

— Он бы и не пошел, — заявил Гилмор с таким видом, словно это было для него совершенно очевидно, — но его туда унесли.

Страх промелькнул на лице Марка, и он невольно нащупал рукоять боевого топора, предчувствуя новую опасность.

— Я иду за ним, — решительно сказал он.

— Марк, посмотри, какой ширины шаги у того, кто унес Стивена, — тихо заметил Гилмор. — Обычный человек так шагать не может, тем более по снегу. И тем более если он кого-то несет.

— Но что это значит? Кто же унес его отсюда?

— Не могу сказать с полной уверенностью, но совершенно твердо знаю: тебе никогда за ним не угнаться. Да еще в темноте.

— Что же нам делать? — Марк изо всех сил старался держать себя в руках.

Его лучший друг ранен, возможно, даже умирает, и какой-то неведомый великан уносит его во тьму... Или не великан? Но тогда кто или что?

Гилмор положил руку ему на плечо.

— Мы должны собраться все вместе, дождаться рассвета, а затем уже как можно быстрее идти по этому следу.

— Нет, я все-таки пойду вперед, — не согласился Марк. — Я пойду не слишком быстро, чтобы вы смогли догнать меня, но и не слишком медленно, чтобы попробовать нагнать того, кто несет Стивена, если они остановятся на ночлег. Если это кровь Стивена, то они же должны где-нибудь остановиться, чтобы хоть раны ему перевязать, верно?

Гилмор понимал, что Марка ему не отговорить, но последнюю попытку он все же предпринял.

— Марк, это неразумно! Нас и так мало осталось. Куда ты пойдешь один да еще в такую погоду.

— Я с этого следа не сойду, — пообещал Марк. — А если след раздвоится, то я буду следовать по тому, где рядом видны капли крови.

Гилмор кивнул.

— Это правильно. Ладно, мы постараемся как можно скорее нагнать тебя. Ты только постарайся лишний раз судьбу не испытывать, хорошо?

— Я постараюсь. — Марк вскинул на плечо мешок и, подняв повыше горящую ветку, спросил: — А нельзя сделать так, чтобы эта штука и дальше продолжала гореть?

Гилмор один раз взмахнул рукой, губы его слегка шевельнулись.

— Готово, — возвестил он и снова махнул рукой вслед нырнувшему во тьму леса Марку.

— И кто же из них Ален? — Ханна прищурилась.

В таверне было темновато. Когда они входили, Черн рывком отворил обшарпанную деревянную дверь, и навстречу им вырвалось целое облако табачного дыма.

Хойт остановился с нею рядом на верхней ступеньке лестницы, ведущей в зал, и тоже осмотрел присутствующих. Ален был из числа постоянных клиентов таверны «Миддл-Форк» и часто обедал здесь. Мощное пламя ревело в массивном каменном камине, расположенном в торцовой стене зала, и оттуда до буфетной стойки на противоположном конце протянулся целый лабиринт столов и столиков, уставленных флягами, глиняными кувшинами и стеклянными бутылками. Напротив входа виднелись два окна, выходившие на оживленную и довольно широкую улицу, ведущую через все селение на восток.

Окна эти, хоть и довольно большие, света пропускали маловато, ибо состояли из множества крошечных мутноватых стеклышек, вправленных в тесный переплет. Хойту эта таверна всегда казалась похожей на пещеру, и он подумал, что если кому захочется в горной пещере выпить, так и в горы карабкаться не надо.

— Что-то я его не вижу, — сказал он Ханне, — хотя видно тут и впрямь плоховато. Давай-ка пройдемся по залу; я уверен, что он где-то здесь.

Черн схватил Хойта за плечо и знаками стал что-то ему объяснять.

— Верно, — согласился с ним Хойт. — Если мы его не найдем, я непременно с буфетчиком поговорю. Уж он-то наверняка знает, куда Ален подевался.

Питейный зал имел довольно странную, какую-то вытянутую форму; над ним тяжело нависал сводчатый каменный потолок. Похоже, думала Ханна, кто-то весьма предприимчивый попросту отгородил часть неиспользуемого подвала и прорубил туда вход прямо с улицы. В таверну и впрямь нужно было спускаться по лестнице. Огромные балки выступали из стен и сводчатого потолка, точно крепостные контрфорсы, которым, впрочем, здесь нечего было особенно и поддерживать. Ханна вздрогнула: ей вдруг показалось, что эти древние каменные стены и беленый потолок в любой момент могут рухнуть и раздавить их.

— Расскажи мне еще раз, как он выглядит, — попросила она Хойта. — Давай разделимся — порознь искать будет легче.

— Он значительно старше меня, ему, наверное, двоелуний четыреста пятьдесят. — Хойт специально для Ханны подсчитал в уме, сколько примерно это составляет лет, и сказал: — То есть, по-вашему, ему годов шестьдесят пять или шестьдесят шесть. — Ханна подавила улыбку при слове «годов», а Хойт продолжал: — Волосы с сильной проседью, хотя в последний раз, когда я его видел, он был коротко подстрижен. Теперь-то уж, наверное, он совсем поседел. Вид у него самый обыкновенный, держится скромно, ростом чуть пониже меня и в талии уже успел раздаться. Если он сейчас обедает, то на тарелке у него почти наверняка увидишь ножку ганзеля, две картофелины в мундире и полкаравая хлеба — он любит хлеб в подливу макать.

— Да уж, ты действительно хорошо его знаешь, — рассмеялась Ханна. — Ну, ладно, я все поняла. Ты посмотри возле буфетной стойки, а я пойду вон туда, к камину. — И, коснувшись плеча Черна, она спросила: — Пойдешь со мной? Мне что-то не очень здесь нравится: такое ощущение, будто потолок вот-вот на нас рухнет.

Черн кивнул и последовал за нею. А Хойт направился к стойке, улыбаясь кое-кому из завсегдатаев и еще издали приветственно кивая буфетчику. Ему не хотелось привлекать к себе внимание и расспрашивать, не видел ли кто Алена. Впрочем, если их поиски ни к чему не приведут, то все-таки придется это сделать.

Люди в зале пили в основном пиво, но кое у кого на столе стояло и вино; Хойту очень нравились тяжелые глиняные кубки, в которые здесь наливали разные напитки.

Из находившейся неподалеку кухни доносились сказочные ароматы — рагу из ганзеля, бифштексы из оленины, жареная картошка. Живот Хойта жалобно застонал; он решил, что надо и им тут поесть, найдут они Алена или нет. Завершив обход столиков возле буфетной стойки, но так и не обнаружив Алена, он мгновение помедлил у двери, ведущей в кухню, глядя, как повар укладывает на сковороду три здоровенные отбивные из оленины и щедро поливает каждый кусок красным вином. В животе у Хойта опять плотоядно заурчало, и он, проглотив слюну, огляделся в поисках Ханны и Черна. Заметив, что они пробираются к нему от дальней стены зала, он двинулся было им навстречу, но, заметив за одним из столов свободную скамью, поспешил занять ее, пока туда не плюхнулся кто-то другой. Как только он сел, из-за стола, закончив ужин, поднялись и остальные посетители. Увидев, что они направились к выходу, Хойт помахал Черну рукой и крикнул: