Сирахама - Артур Прядильщик

Присутствующие ошарашено замотали головами, пытаясь оправиться от удивления и переварить информацию…

— Жаль-жаль… — Она притворно огорчилась. — Вот по глазам же вижу, что желающих тут много… Ну — как хотите. Я за то, что размножение — дело сугубо добровольное! А ведь могли бы и сэкономить. Плодиться и размножаться — это здорово! И человекам с этим еще и повезло — приятно! — Жрица вздохнула и снова обратилась ко мне. — Заходи еще! Для старых клиентов у нас предусмотрены скидки — каждый третий раз вполцены, каждый четвертый раз — бесплатно. Ну, и обещание выполнить должен — сам понимаешь…

Я понимал… обещание, данное этой блондинке — кровь из носу! — придется выполнить.

Ренку я вынес из Храма на руках. Миу несла подол кимоно Ренки, а Мисаки катила пустое кресло. До храмовых ворот нас провожал парень на пару лет меня младше. Он был в одежде храмового служки с высокой шапкой «полбанана» и торжественно нес традиционный красный зонт, символизирующий какую-то там защиту семьи, благополучие и чего-то там еще по мелочи…

Редзинпаку оказалось недалеко — каких-то четыреста метров. Правда, стоило мне повернуться в сторону кресла-коляски, Ренки вцепилась клещом, а Мисаки что-то быстро сделала, отчего индикаторы на кресле погасли…

— Ой… Сломалось! — А глазки — честные-честные.

Если бы кому-то из жителей района Датцуя захотелось бы подышать свежим воздухом на улице в три часа ночи, он был бы несколько озадачен: процессия по улице шла примечательная.

Впереди — жених с невестой на руках, по бокам — две девицы-красавицы, одна из которых катит инвалидное кресло… Потом — тридцать метров пустого пространства и — Редзинпаку в расширенном составе, что-то оживленно, но тихо-тихо обсуждающее.

Я толкнул взглядом ворота, но они лишь слабо трепыхнулись, приоткрывшись едва ли на пару сантиметров… М-да, с камнями было проще. Наверно, стоит начать с легких перегородок из фанеры и бумаги.

Пришлось просить глазами Миу. Правда, вперед рванула Мисаки:

— Я — девочка! Мне можно пальчиками… пока Кенчик не научит делать это, как настоящие мужики!

— Куда понес… — Нерешительно возмутилась нервничающая Ренка. — В спальню меня неси… аната…

Разумеется, я промолчал. В спальню, так в спальню… И, что б я был против!

— Да не в наши! — Хихикнула Мисаки. — Ты такой дуб иногда, Кён! В свою неси! Жена все-таки!

Миу куда-то пропала, а длинный подол свадебного кимоно Ренки оказался заправлен мне за пояс…

Дверь в мою комнату открывалась наружу, в коридор. И взглядом удалось дернуть почти на ладонь… Так что вперед снова вырвалась Мисаки, услужливо распахнув ее передо мной, и встала сбоку, согнув руку в локте, словно заправский дворецкий. Даже выражение на лице сделала таким же чопорным и важным.

Что-то мигнуло и оказалось, что по другую сторону от двери в точно такой же, но зеркальной, позе застыла хитро улыбающаяся Миу…

Моя комната претерпела некоторые изменения.

Подоконник, низенький столик, сдвинутый под окно, и все углы были заставлены где-то тремя десятками зажженных свечей. Понятно — Миу убежала вперед, чтобы эти свечи зажечь…

Кровати не было. Вместо нее ровно посередине комнаты рядом были художественно разложены два футона. Кто бы мог подумать, что из простых простынок и подушек можно соорудить такую композицию!

Обе девушки остались за порогом, а я подавил неуместный приступ неуверенности, чуть не заставивший меня беспомощно оглянуться…

— Если что — зови! — Мисаки.

— Если что, мы и сами зайдем! — Миу.

— Реночка, в гостевом доме сейчас — никого. Так что можешь не сдерживаться!

— Кенчик! «Штучки» — под подушкой! Реночке еще рано…

«Э? Старик? Что имелось ввиду?»

«Ты правда тормоз, Малыш… Имелось ввиду, что раздвижение тазовых костей во время беременности плохо скажется на пока не заживших ногах девушки…»

«А нам Акисамэ говорил, что беременность, наоборот, мобилизует все силы организма!»

«Хм… уел. Но, все равно, давай, пока не будем рисковать!»

Дверь тихо закрылась, заставив свечи одновременно качнуться вперед-назад.

Я очень осторожно уложил дрожащую Ренку на один из футонов. Поцеловал. С трудом оторвался. И стал снимать с нее кимоно… та еще задачка, между нами…

— Мы начнем с массажа, хорошо, Рен? Так привычнее, да?

Ренка молча кивнула. Впрочем, начать с массажа — для меня это было сейчас не менее важно, чем для нее.

— Волнуешься?

Снова испуганный кивок.

— И боишься…

Кивок.

— Кенчи… — Прошептала она. — Прости…

— За что, змейка? — Примерно представляя себе, что она мне скажет.

— Я не смогу… — Она всхлипнула. — Буду, как бревно. В плане секса… Может быть вперед надо было ящерицу пустить — она всегда готова… А я…

— Причем тут секс, змейка? — Мне вдруг стало смешно.

— А разве… — Большие глаза, в которых начинает появляться обида. — Ты же обещал!

— Обещал. И выполню обещание! — Я осторожно провел пальцами по плечам Ренки и стал массировать потеплевшие пальчики. — Только мы будет заниматься не сексом, а любовью…

Если ворота Редзинпаку меня чему и научили, так это тому, что дело не в эмоциях, а в их искренности.

«Старик… я тут подумал… а под какой подушкой-то? Их тут шесть!»

«И рюкзак мой спрятали, чтоб не портил своим видом антураж… Тц!»

— Ну… и таки кто же пойдет? — Поинтересовался Кэнсэй, только что выливший на себя ведро колодезной воды и сейчас окутавшийся густым облаком пара…

Акисамэ завистливо выдохнул сквозь сжатые зубы — он так пока не умел.

— А кто у него следующий? — Поинтересовался он.

— Апа! — Ответили с крыши.

— Вообще-то, я. — Покосился на крышу Кэнсэй. — Но Апачай так жалостливо вздыхал, когда эта жестокая Фуриндзи Миу, пользуясь совершенно нечестными приемами, принудила его «не играть с маленький акума», а сразу глушить его… Так что я уступил свою очередь.

— Не ожидал от тебя, Кэнсэй! — Удивился Сакаки.

— Ну, таки горе у меня! — Всхлипнул мастер Ма, утерев рукавом глаза. — Свою доченьку отдал! И ведь совершенно за бесценок! И ведь назад не заберешь — сама Наги-сама благословила!

— Не понял! А в чем проблема? — Удивился Сакаки. — Пинком под ребра, сорок секунд на одеться… и — дело в шляпе.

— Приказ Старейшего о неприкосновенности спальни действует до лета… это раз.

— Старейший сейчас сладко спит… — Ухмыльнулся Сакаки.

— И, второе… А, впрочем, можешь пойти и попробовать, если такой умный!

— Ха! Да ща! — И Сакаки исчез в утренней мгле.

— Ой, смотри-смотри, Ёрочка! Она ножку на него закинула! И пальчиками во сне шевелит!

— Тссс! Кажется, у нас незваные гости! Если он сейчас вскочит, то может что-нибудь спросоня ей опять сломать…

— Да, ладно тебе… Там девочки Рахманн дежурят — не остановят, конечно, но шум поднимут… И Кэнсэй говорил, что Сигурэ-тян научила его правильно просыпаться…

— Сой…

— Ну, ладно-ладно, пойду, схожу, узнаю, кому там жить надоело! Ой-ой! Смотри, опять шевелит!

— Угу… уберу-ка я этого наглого черного кота! Мне совершенно не нравятся его бесстыжие глаза, которыми он на меня смотрит! Кис-кис-кис… иди сюда, мой сладенький… Иди сюда… А смотри, что у тети Ёру есть…

— Ты просто кошек не любишь…

— Кошек я люблю. Я котов не люблю! Сой, ты еще здесь?

— Ну и как? — Участливо поинтересовался Акисамэ. — За сколько секунд оделся ученик?

— Не могли предупредить? — Буркнул Сакаки. — Кэнсэй, ты совсем за своими не следишь! Что они делают у спальни твоего зятя? Вуайеризм — это у вас семейное? И, вообще, что там за женское собрание?!

— Это ты еще в окно не полез… — Усмехнулся Акисамэ.

— Сигурэ?

— Не-а… Сигурэ вообще непонятно где. И Точимару нигде не видно. Окно прикрывает Кисарочка. Даже я не смог усыпить ее бдительность, представляешь?

— Бабский заговор, епта! Кто вообще в Редзинпаку хозяин-на?!

— О! Сакаки-джи… — Послышался из темноты мягкий женский голос. — Разумеется, хозяева в Редзинпаку вы, наши замечательные мужчины-защитники! Мужественные! Храбрые! Сильные! И ни у кого даже тени сомнения в этом не возникает!

Шакти Рахманн, на которой из одежды были только набедренная повязка и повязка на груди, грациозно выплыла из темноты:

— Джентльмены! Я тоже хочу приобщиться к утреннему омовению… Сакаки-джи, вас не затруднит подать мне воды?

— Да-да! Конечно! — Сакаки торопливо кинулся к колодцу.

Через две секунды Шакти с милой улыбкой благодарила чуть порозовевшего Сакаки Сио за полное ведро воды…

— Это не сильнейший ученик… — Бормотал Кэнсэй, поблескивая глазами на Шакти, красиво обливающейся ледяной водой. — Это пятая колонна какая-то! Троянский жеребец!