АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Нет. Ложись, разбудим.

Эркин подошёл к своей койке, подтянулся на руках и сел. Быстро снял куртку и сапоги, привычно пристроил их и лёг, закинув руки за голову.

— Что? — с соседней койки улыбнулся ему Мартин. — Хлебнул страха?

— По уши, — серьёзно ответил ему Эркин, закрывая глаза.

Койка словно покачивалась под ним, от всего пережитого тошнило, но можно лечь, вытянуться, и главное — он опять один из многих, может затеряться в общей толпе. Плохо быть на виду. Эркин несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Тело ломило, как после работы, хотя парни постарались, промяли его, как следует, и промазки не пожалели.

— Эркин, — негромко позвали.

Он медленно открыл глаза и повернул голову.

— Чего тебе?

Мартин, полулёжа на боку, смотрел на него блестящими голубыми глазами.

— Ты там что, в парикмахерскую заодно сходил?

— Нет, — насторожился Эркин, сразу вспомнив, что в машине беляк об этом же шофёра спрашивал. — А что?

— Пахнет от тебя… люксово, — объяснил Мартин.

— Точно, — подал голос снизу Грошик. — У Скиссорса такого не было. Похоже, но не так.

Судорожно соображая, как лучше соврать, Эркин смущённо улыбнулся.

— Ну, я ж говорю, мне там парни, ну, когда в душ отвели, мыла дали, душистого. И вообще…

— Хорошо живут, — хмыкнул Мартин.

— Они как, на плате или за жратву? — поинтересовался Арч.

— И вааще? — подошёл Длинный.

"Уф, пронесло", — радостно подумал Эркин и стал рассказывать.

— Жильё у них при госпитале, столовая.

— Сами не готовят, значит?

— Нет, так только, кофе там, перекусить… Значит, платят им раз в месяц, и они сразу за месяц вперёд отдают за жильё, стирку, еду, а что осталось — это уж твоё.

— Это… — Арч подвигал бровями, соображая. — Это ж годовой контракт выходит.

— Выходит, — согласился Эркин.

— Это хорошо, — кивнул Арч. — Ловко устроились. А работа какая?

— Ну-у, двор убирают, дрова там, уголь, полы моют, за больными, ну, лежачими ходят…

— За беляком дерьмо выносить… тьфу! — сплюнул Длинный.

— Ты пойди, найди себе что почище, — засмеялся Грошик. — А в город выпускают их?

— Смену отработал и гуляй, — уверенно ответил Эркин.

— И у каждого своя койка?

— Комната, — поправил Эркин. — Ну, а кто хочет, те по двое или трое в одной, а так у каждого своя.

— Ни хрена себе! — ахнул кто-то из собравшихся слушателей.

— А с бабами как же?

— Ну да, когда трое в одной, так не приведёшь ведь.

— Они неженатые все, — ответил Эркин и, чтобы не объяснять дальше, а то и проговориться недолго, уточнил: — Говорят, им и так хорошо.

— Ну, если в город свободный выход, то конечно, — согласился Мартин.

Остальные закивали.

— Шикарня, — завистливо вздохнул кто-то.

— Госпиталь-то русский, — объяснил Эркин.

Дальнейшие расспросы были остановлены командой на оправку. Эркин натянул сапоги и спрыгнул вниз. Прошлый страх уже отпустил, а новый ещё не начался. Ночью редко что бывает, надзиратели тоже по ночам дрыхнут. Так что, надо думать, до утра его уже никуда не дёрнут.

Михаил Аркадьевич ещё раз просмотрел сводку за сегодняшний день и кивнул.

— Да, на сегодня, я думаю, достаточно. Что осталось?

— Майор Гольцев просит разрешения задержаться на ночь, — дежурный заглянул в папку, — в Джексонвилле. — Михаил Аркадьевич кивнул, и дежурный сделал пометку. — Майор Золотарёв выехал из Диртауна в Колумбию

— Пусть прибудет ко мне в госпиталь завтра в семь пятнадцать.

— Есть!

— Гольцева задержите здесь. Я приеду к одиннадцати.

— Есть, — дежурный закрыл папку, щёлкнул каблуками при развороте и вышел.

— Без меня допрос телохранителя Кропстона не начинайте. И, Олег Тихонович, подготовьте всё, что у вас по Кропстону, — Спиноза кивнул. — Гольцев обещал его разогреть, не давайте остыть.

— Понятно, Михаил Аркадьевич. Вы завтра один?

— Да. Пока буду ездить один.

Спиноза кивнул, собирая бумаги. Михаил Аркадьевич улыбнулся.

— Не переживайте так, Олег Тихонович. Не только нас застали врасплох. И несмотря на это обе главные задачи решены.

— Вы о…?

— Да. Вся недобитая и ранее незамеченная, м-м-м, как бы помягче выразиться, сволочь вылезла сама. Это во-вторых. А во-первых, и главных: ни один наш военнослужащий не пострадал.

— Да, — кивнул Спиноза. — Ни одного выстрела в нашу сторону. И оружие…

— Вот именно.

— Да, хотя ждали на Рождество. И дату мы сами подсказали. Но, Михаил Аркадьевич, мне непонятна причина этой спешки. Всё-таки разумнее было дождаться нашего ухода.

— Разумнее с чьей точки зрения? — улыбнулся Михаил Аркадьевич. — Хэмфри Говард подготовлен?

— Дозревает, Михаил Аркадьевич. Но он производит впечатление подставной фигуры.

— Впечатления бывают…

— Обманчивыми, — кивнул, заканчивая фразу, Спиноза.

— Вы поторопились, Олег Тихонович. Недостаточными. По Говардам материал подобрали?

Спиноза кивнул и уточнил:

— Но там много пробелов.

— Значит, продолжайте. И ещё… По Джексонвиллю проходит некий Рассел Годдард Шерман. Там что-то неясное и видимо, — Михаил Аркадьевич улыбнулся, — интересное. Распорядитесь о переводе Шермана и всех материалов, связанных с ним, сюда.

Спиноза понимающе улыбнулся, делая у себя пометки.

— По задержанным цветным юридическая часть готова? Вот пусть сразу с утра и начинают.

— Это же сколько пайков сэкономим, — чуть-чуть преувеличенно восхитился Спиноза.

Михаил Аркадьевич с удовольствием рассмеялся и встал из-за стола.

— И сможем расселить остающийся контингент. Чтобы не стали корректировать уже известные нам версии. Вот теперь действительно всё. До завтра, Олег Тихонович.

Они попрощались, и, когда за Михаилом Аркадьевичем закрылась дверь, Спиноза снова сел за работу. Генерал умеет работать, но и другим передышки не даёт. Тем более, что крыть нечем: готовились, готовились, а начало прошляпили.

Когда стемнело, Крис вышел на крыльцо. Сейчас тихо, его отсутствия не заметят. Ему и нужно-то всего несколько минут. Он огляделся и побежал, стараясь держаться в тени. Вот и его обычное место. Подъезд четвёртого корпуса отсюда как на ладони, а его самого не видно. А вот и она. Поверх халата куртка, такая же, как и у него, зелёная пятнистая с меховым воротником, халат белый, виден издалека. Свой он предусмотрительно снял перед выходом, чтоб не засветиться ненароком. Перебегая от дерева к дереву, он проводил её до входа в жилой корпус. В свободное время он сразу, как только за ней закрывалась дверь, бежал за угол и следил, как вспыхивает свет в её окне. Прежде, чем его включить, она задёргивала шторы. Не маскировочные, но тоже достаточно плотные, лампочка едва просвечивала сквозь них расплывчатым пятном, а её даже силуэтом не разглядишь, но он стоял и смотрел, пока не казалось, что его заметили, или пока не гасили свет. Но сегодня так нельзя. Надо бежать обратно на смену. Лю-ся. "Спокойной ночи, Люся", — беззвучно шевельнул он губами, убегая к лечебному корпусу.