АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

…На этот выезд их повезли вдвоём. Могучий негр, года на два старше него, был ему незнаком — из другой смены. Они успели только переглянуться, а переговорить не удалось: совсем недолго ехали. Привезли, ввели в спальню. И началось. Такой гонки он не помнил. Ни раньше, ни потом не было такого. Сам не думал, что выдержит. Белокожая, рыжеволосая, она словно дорвалась до них. Спали по очереди, а потом она потребовала, чтобы они работали вдвоём. У него уже всё путалось в голове, иногда он натыкался взглядом на расширенные полубезумные глаза негра и с ужасом понимал, что сам такой же. А она всё требовала от них. Ещё, и ещё, и ещё, и каждый раз по-новому, и хрипела:

— Жёстче.

Спала ли она, он не понимал. Под конец у него закрывались глаза, он засыпал прямо на ней, продолжая работать во сне, и просыпаясь от её ногтей, втыкающихся в его лопатки. И когда открылась дверь и в спальню вошёл надзиратель, они обрадовались.

— Время истекло, миледи.

Прокуренный голос Хрипатого показался ему мягким и красивым. Они оба были в ней, и, чтобы ответить надзирателю, она выплюнула негра, а его придержала, накрываясь им.

— Я доплачу.

— Время истекло, — повторил Хрипатый. — Прошу прощения, миледи, но я их забираю. С этой минуты они мои, — и рявкнул: — А ну, встать, погань рабская!

Он осторожно вышел из неё и, шатаясь, встал.

— Одевайтесь, живо.

Где его одежда? Она рвала её с них, где она? Всё плавало в тумане, страшно хотелось есть. Спотыкаясь, он добрёл до валявшегося в углу вороха. Рубашка, штаны, ботинки. Рядом, тихо постанывая, одевался негр. Лёжа на кровати, она следила за ними хищно блестящими глазами.

— Моего отзыва не спрашиваете?

— Я не сомневаюсь в его благоприятном характере, — рычит Хрипатый. — Вы, оба, живо!

Как они добрели до машины, он не помнит. Хрипатый пинками забросил их в кузов, даже не сковав, и поехали. Они безвольно катались по днищу, понимая, что это конец. Такими они сортировку не пройдут. Машина остановилась. Хрипатый за шиворот вытащил их из машины и сильно толкнул, как бросил. Он пробежал несколько шагов и упал. И остался лежать. Сил уже не было, но всё-таки подобрал под себя руки и стал приподниматься. И тут рядом с ним так же упал негр, а Хрипатый приказал:

— Спите.

Он послушно опустился на землю, повернулся на спину и закинул руки за голову, закрыл глаза. Рядом так же лёг негр.

— Слушаюсь, сэр.

Кто это сказал? Он или негр? Неважно. Впервые он спал на земле, прямо на траве, колющей через рубашку, и не замечал ничего. Рядом звучат голоса, он слышит, не понимая.

— Штрафа за опоздание не боишься?

— Всего бояться, так в гроб ложись и сам крышкой накройся.

Кто говорит? Хрипатый, шофёр? Это не ему, он спит. И земля трясётся под ним пружинным матрасом.

— Уработала парней.

— Она хотела троих, да денег не хватило.

— Таких стерв сразу давить надо.

— Да, женишься на такой, и всю жизнь на её спальников горбатиться будешь.

Он лежит, закрыв глаза и вздрагивая вместе с колышущейся под ним землёй. Рядом громко со всхлипываниями дышит негр. И наконец земля перестаёт дрожать, рубашка липнет к мокрому от пота телу, голоса надзирателей глохнут и исчезают. Его разбудили лёгким пинком под рёбра.

— Жри.

— Да, сэр, — шевельнул он непослушными губами.

Кажется, это был кусок хлеба. А может, и нет. Он проглотил его, не почувствовал вкуса и уронил голову.

— Спи ещё.

И кажется, второму так же дали поесть. Им дали ещё поспать, потом подняли пинками, надели наручники и втолкнули в кузов. Приковали низко, лежать было легко, и до Паласа он спал. Врач осмотрел их полусонных, вяло дёргающихся, когда нажимали на точки, и отправил в душ. И в камеры. И к следующей смене он уже был в норме…

…Эркин поёрзал, не открывая глаз, с удовольствием чувствуя, как скользит кожа по рубашке. Теперь ещё пять лет можно не мазаться. Если, конечно, ему дадут столько прожить.

К комендантскому часу они вернулись в гостиницу. И оба сразу отправились в ванную. Фредди сосредоточенно выскоблил щёки, пока Джонатан мылся под душем, потом молча занял его место. Джонатан перешёл к зеркалу и стал бриться.

Когда они вышли в гостиную, стол был уже накрыт.

— Перекусим, — разжал губы Фредди.

— Резонно, — кивнул Джонатан. — После одиннадцати — понятие растяжимое.

Они ели без спешки, но не смакуя. Не до того. Наконец Фредди разлил по чашкам кофе и откинулся на спинку стула.

— Что успел, Джонни?

— Здесь были бои.

— Не ново. Пит?

— Спёкся. Русские взяли его на мародёрстве.

— Туда и дорога.

— Он болтун, Фредди.

— Вот пусть русские его болтовню и слушают. Найф точно здесь был?

— Да. Но смылся, как только заварилось.

— Смотри-ка, — хмыкнул Фредди, — и впрямь ещё соображает.

— Остальная мелочь…

— Не мараемся, — кивнул Фредди. — Теперь по делу. Я был у этого святого психа. Его команда уже ушла домой, и мы поговорили.

— Лом наперевес отвлекает, — понимающе заметил Джонатан. — Ну?

— Сиди крепче, Джонни. Парни были образцовыми прихожанами. Каждое воскресенье от "возрадуемся" до "аминь". И ртов не раскрывали.

— Ни хрена себе! Эндрю?!

— Во-во, Джонни. Я даже решил, что кто-то точно рехнулся.

— Ну и пресс тут был, — потрясённо сказал Джонатан.

— Верно, Джонни. Давить начали ещё с весны, так что нанимались парни не из-за денег.

Джонатан залпом допил свою чашку.

— Чёрт! Из рук эту гниду вынули! — он витиевато выругался по-ковбойски.

— Мы своё возьмём, Джонни, — успокаивающе заметил Фредди. И философски добавил: — Если русские нам что-то оставят.

— Да, ты не слишком раскрылся?

— Были другие варианты? Бобби, Алекс и два солдата. Не страшно.

Джонатан с сомнением покачал головой, но промолчал.

— Так, Джонни. Что ещё? Эркина взяли на горячем. Буквально оторвали, тот уже хрипел. На парне сильно за десяток висит.

— В общей суматохе могли и перепутать.

— За счёт других цветных не получится, Джонни. Русские сгребли всех. Город прочесали капитально. Но цветных брали, только кого застукали в схватке, а вот белых… Форма, оружие, свидетельские показания, своя информация.

— Понятно. Ещё?

— Девочка была в Цветном. Пришла ночью, вся в крови, перепуганная. Эндрю убили у неё на глазах.

— Сволочи. Это же…

— Не перебивай. Я сам загибать умею. Куда она делась, поп не знает. Были две белые девчонки, близнецы. Возможно, они увели её с собой. Рыжие, веснушчатые, зелёноглазые.

— Сколько им?

— Лет семнадцать. Ухаживали за ранеными.