Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель"

Гермиона снова смотрит на него. Разнервничалась? Она чуть не умерла от горя, а он говорит — разнервничалась? Захотелось истерически рассмеяться. Но она молчала.

— Я не договорил тогда… Вынужден вам сообщить, мисс Грейнджер, вы не сможете иметь детей, — он говорит это дрожащим голосом, отступая на шаг, чтобы позвать на помощь, если она снова начнет истерику, но Гермиона смотрит на него и… просто кивает. Он успокаивается немного и продолжает: — Повреждения были настолько сильные… мы едва спасли вас. Что смогли, восстановили… Возможно маггловская медицина сможет вам помочь с этим. — Он подходит к ней ближе и говорит, понизив голос, — если возникнет потребность, обратитесь к господину Сметвику. Он подберет вам специалиста, который будет в курсе полного анамнеза и учтет особенности организма волшебника. Мне очень жаль, мисс Грейнджер.

Гермиона снова кивает и неловко дергает больничную рубашку, чтобы открыть живот. Целителя она не стесняется. Веревки мешают, и он приближается, чтобы помочь. Видит, как Гермиона замерев смотрит на некрасивый красный шрам пересекающий ее живот слева направо по диагонали. И еще один, гораздо толще, внизу живота. Он неправильно истолковывает ее взгляд.

— Шрамы мы уберем, мисс Грейнджер, — успокаивает он, — они не магические, так что не останется и следа через пару дней…

— Нет, — отрезает она.

— Что?

— Нет. Не надо убирать. Пусть останутся…

— Но… Но вы уверены?

— Не надо, я сказала, — не сдержавшись, кричит Гермиона, и он кивает, делая шаг назад.

— Выпейте лекарства, через десять минут, — сказал целитель Мур, отворачиваясь и направляясь к двери, — я зайду к вам вечером…

— Постойте, — окликает его Гермиона, стискивая кулаки. Боится спросить, но ей нужно знать, — ему было больно?

Целитель Мур нервно поправляет очки и с жалостью смотрит на девушку.

— Нет, мисс Грейнджер, не было…

Неожиданно немного изменяется и другое воспоминание.

…Гермиона тут же падает на четвереньки, не в силах устоять от пронзившей внутренности боли. Всхлип-стон сразу же вырывается из горла, когда она понимает, что в пылу боя забыла обо всем. Трансгрессировала. Гермиона хватается за живот в защитном жесте, пытаясь успокоить мечущийся от ужаса мозг. Рука тут же пропитывается теплой кровью. Гермиона никогда в жизни так не боялась. Оглушенная дикой болью, пронзившей все тело, просто повторяет: «пусть с тобой все будет хорошо». Она смотрит вниз, на мантию, которая осталась в ее пальцах. На нее капает кровь, которой она начинает захлебываться….

И спустя бесконечно количество времени, Гермиона все еще дрожала в руках Северуса. Воспоминания возвращались и каждое разбивало ей сердце. От сильных переживаний у нее поднялась температура. Девушка до боли стискивала руку Снейпа и была благодарна ему за молчание. Сейчас он ничем не мог помочь. И ей не требовалась помощь. Только еще немного сил, вынести это.

Ее разозлило, что они удалили шрамы. Она просила оставить, а они удалили, чтобы и это не напоминало о «том ужасном времени». Им было невыносимо смотреть на нее в таком состоянии. Им было жаль ее. Они боялись, что она покончит с собой. Считали, что делают лучше. Решили, что после пары лет жизни без этого воспоминания, все померкнет. Хотели помочь, вырвав из нее это. Оставив лишь дыру, которая все равно болела. Гермиона просто не знала почему.

Она кричала на них впервые в жизни. Да так, что сорвала голос. В голове до сих пор звучал голос отца, который умоляюще смотрел на нее.

— Ты поступила точно так же, желая спасти нам жизнь. Так почему ты сейчас так категорична, Гермиона? Мы тоже спасали тебя…

Спасатели! Она не могла поверить, что они решились на такое, ничего не зная о заклятии. Доверились неизвестно кому. Это была ее боль и ей нужно было ее пережить. Это была ее вина. И от нее никуда не деться, хоть тысячу раз наложи обливейт.

И, схватив ничего не понимающего Живоглота, Гермиона сказала им, чтобы не смели появляться больше в ее жизни. Когда она была уже в камине, Джин шагнула к ней и закричала вслед:

— Ты потеряла своего ребенка и это убивало тебя… Я не хотела потерять своего.

Но Гермиону уже уносило зеленое пламя. Ей больше нечего было им сказать. По крайней мере, сегодня.

Комментарий к Глава 30

Вот так вот, друзья. Вероятно многие из вас подозревали нечто подобное.

Спасибо и до встречи в 31 главе.

========== Глава 31 ==========

Гермиона так и уснула у него на руках. Бесконечно долго она дрожала, дышала тяжело и прерывисто, пока, наконец, пальцы не ослабили хватку, и рука не соскользнула, безвольно упав вниз.

Осторожно, чтобы не разбудить девушку, Северус перенес ее в свою комнату. Пришлось так же впустить рыжего гаденыша, который начал скрести дверь. С их последней встречи книззл явно наточил на него зуб. Смотрел своими огромными желтыми глазами подозрительно и явно недружелюбно.

Но этот уродец был частью жизни Гермионы. Даже в таком состоянии она вспомнила о нем. Поэтому пришлось смириться с рыжей шерстью на своей кровати.

Северус растопил камин и налил себе огневиски. Встал напротив пляшущего огня, засмотревшись на жадные языки пламени. Он прислушивался время от времени к мирному сопению Гермионы, мурчанию наглого кота и треску поленьев. Все это могло принести умиротворение в другое время.

Только не сегодня.

Снейп был готов, как ему казалось, к чему угодно. Но оказался совершенно растерян перед той трагедией, что случилась в ее жизни. Зато теперь все встало на свои места. И потеря ее магии нашла свое объяснение. Как же глупо все вышло. Возможно, родители и правда хотели помочь, но магглы ничего не знали об особенностях магии, ее потоках в волшебнике, влияние на нее эмоциональных потрясений. Они не знали, как происходит сам процесс запечатывания воспоминания. Не знали, что нужен сильный и уверенный маг, чтобы совершить это. Не знали, что, пытаясь спасти свою дочь, подписали ей смертный приговор. Она не дотянула бы до Рождества.

Из воспоминаний Поттера он понял, что Избранный узнал все-таки, что Гермиона была беременна. Он подслушал разговор родителей в коридоре. Это было для них некстати. Поттер никогда не обладал особым умом, но повестись на то, что его попросили не говорить об этом с Гермионой и не задуматься — почему? Что ж, Избранный в очередной раз продемонстрировал поистине непростительную тупость. Правда, как он понял пока был в его голове, Поттер действительно считал, что подруга сама запретила говорить с ней о том, что случилось. А именно этим подкрепляли свои просьбы не говорить о трагедии родители. Ведь никто не знал, и Гермиона хотела, чтобы это так и оставалось.

Никто не знал… Это Северусу казалось самым странным. Почему, окруженная такой заботливой семьей Уизли, своим любимым на тот момент парнем, друзьями и родителями, Гермиона ни с кем не поделилась. Почему она была такой одинокой? Была ли она счастлива в тот момент? Или пыталась смириться с ранней и незапланированной беременностью? Северус никогда бы не решился допрашивать ее на этот счет, но, если она захочет поговорить, — он обязательно ее выслушает.

Он помнил ярость Поттера, когда тот пробежался по строчкам письма от Уизли. Кажется, тогда мнение Избранного о дорогом приятеле сильно пошатнулось.

»…мне правда жаль, что с тобой это случилось. А я говорил тебе, что эта работа не для женщин. Но ты не слушаешь! Но сейчас не об этом. Гермиона, дорогая, чтобы вернуться домой, мне потребуется не меньше суток (сама же знаешь, какая волокита с этими порталами). И раз ты в порядке и жизни ничего не угрожает, я решил, что сначала завершу сделки. Уверен, ты меня поймешь, ты же моя умная Гермиона. Как только я вернусь, вымолю у тебя прощение. Люблю тебя. Будь сильной.»

Теперь Северус боялся, что при встрече убьет рыжего недоумка. И как Грейнджер терпела его столько лет, с таким-то к себе отношением? Он был жалок. Больше всех Снейп ненавидел жалких людей. Они вызывали стойкое отвращение.