Справедливость силы - Юрий Власов

"Подвести весь мир под одну крышу", то бишь японскую…

Я невольно думал обо всем этом, когда разглядывал щуплого человека с подбеленными годами усиками, в манекенно-безукоризненном сюртуке. Рядом с ним – наследник. Ростом в отца, но щеки упругие и взгляд не отчужденный, не приелись дни и поклонение… Ложа – близко. Я увидел трибуны еще ближе, когда знаменосцев вызвали на олимпийскую клятву.

Восемь моряков маршируют с полотнищем олимпийского флага. И вот смыкаемся мы, знаменосцы. Наши знамена перед гимнастом Такаси Оно (самым упорным соперником нашего знаменитого гимнаста Бориса Шахлина).

Такаси Оно старается говорить поторжественней: "От имени всех спортсменов я клянусь, что мы будем участвовать в этих Олимпийских играх, уважая и соблюдая все правила, по которым они проводятся, в подлинно спортивном духе, за честь своей страны и во славу спорта". Да, те же слова. Традиция слов. Только сейчас звучат по-японски.

Какой-то глухой шум – и взрыв восторга десятков тысяч людей. В воротах – Иосинори Сакаи, в руке – факел. В девятнадцать лет легко одолеть все ступени к чаше в одном темпе. И уже бесцветно расплывается пламя. Дробь барабанов, молитвенное пение трехсот пятидесяти человек. Игры сбылись!

"Пусть это священное пламя будет маяком для молодежи всего мира, дабы она следовала по пути правды, величия и красоты…"

Вот они – лучшие из спортивных бойцов мира! Тесно от них на поле – и все одержимы страстью к победе. Лучшие дни отданы приближению победы.

Что ж, я не против доказательств силы. И есть от чего оттолкнуться: четыре из регистрируемых мировых рекордов – мои. Все рекорды в таблице –.мои! А уже припасены новые.

За честь своей страны и во славу спорта!

Глава 249.

Для спорта важна огрубелость чувств. Если ты в огрубелых чувствах, ты вынесешь все нагрузки. Этого требует природа занятия.

Эмоциональному человеку чрезвычайно сложно в большом спорте. Он несет двойную, тройную нагрузку. На моих глазах такие атлеты, богато одаренные физически, изнашивались и сходили в два-три раза быстрее, чем остальные.

В искусстве, наоборот, должна быть предельная обостренность чувств, ее надо вызывать. Другое дело, что ты долго на ней не потянешь – это саморазрушение. Но чем острее чувства, чем подвижней, тем ты ближе к цели.

В спорте это невозможно.

Усвоил я в то время и другую "науку": известность – это зависимость, зачастую разлагающая способности и характер человека.

А одно из слов я просто ненавижу: "привыкнет". Безнадежное и очень грустное слово.

Закон своей жизни… Так ли прочтен? Ведь будет поздно, не вернуть спорт, не переиграть дни. Надлежит дать ответ на вопрос: чем оборачивается дело твоей жизни для всех? Не только сейчас, но и в будущем.

Анатоль Франс говорил: каждый выкраивает себе из веры то, что ему на потребу, так сказать, себе по мерке. Из догм тоже выкраивают. И вообще, ложь – нередко в образе правды…

"Целебной ты кому травою станешь?" (Низами).

Станешь ли…

Опыт опытом, а ожидать скучно. От Будапешта через Стокгольм прорубилось в памяти недоверие к сопернику. Теперь я все, кажется, предусмотрел. Не обойти меня ни словом, ни большим рывком, а похвальба… посмотрим. Мне впервые попался такой бесцеремонный соперник.

Я не сомневался в успехе. На все предложения (куда как привлекательные и лестные!) посмотреть Японию отвечал отказом: после соревнований – с удовольствием. Я даже составил расписание, где и когда побывать. А теперь все подчинить предстоящему поединку.

Да, я знаю и могу рассказать, что такое великая гонка. Я принял ее не только своей жизнью, таковы законы борьбы; я измерил ее жизнями других, отчаянием и надрывом других. Мы загоняли друг друга на грозные веса. Мы пробовали себя на крепость и живучесть. Это и есть любовь к силе. И это чувство не убито. Ухожу с ним. Оно не память, оно во мне.

В Токио турнир тяжелоатлетов открывал Олимпийские игры – таков устав. Зато в Мехико, на XIX Олимпиаде, этот турнир завершит Игры. В этой перемене мест кому как повезет – ведь ждать, не выступать до последнего дня Игр – уже усталость.

По порядку весовых категорий доказательства силы для атлетов тяжелого веса приходились на седьмой день Игр – 18 октября. В турнире участвовали атлеты из пятидесяти шести стран. Всего один атлет представлял Монако – Рене Батаглия. Он выступал в полусредней весовой категории – там, где работал прежде Курынов, а теперь будет – Куренцов.

Как и в Риме, я забавлялся чтением газет, точнее – переводами. Невероятно, но факт: немалая часть журналистов судила силу по внешнему виду атлета. Чем внушительнее руки-лопаты, объемистей чрево, пугающе огромен собственный вес атлета, тем охотнее приписывали ему богатырские качества. Но ведь это все равно, что судить о качестве книги по ее толщине. Силу прежде всего характеризует талантливость мышц, то есть их качество, потом нервная организация вообще и уж потом все прочие данные.

"…Только вспомните, с какими нарывами в бедре вы выступали и чем рисковали? – написал мне спустя семнадцать лет после XVII Олимпийских игр в Риме Суханов.– А рисковали жизнью! Мог быть сепсис – и прощай, жизнь, или, наверняка, здоровье и спорт! Судьба в Риме упала вам на орла, а могла и на решку. Это не в смысле победы. Американцев вы разгромили…"

Глава 250.

С первых больших побед в спорте я внушал себе:

"Не старайся казаться большей величиной, чем ты есть на самом деле: это уже потуги и это – жалкость. Жить, не выдумывая себя. Быть таким, каков ты есть…"

На стене в нашем номере календарь – полуметровый лист. Утром, днем, вечером вижу его. Что за этими цифрами-днями?.. Сосед по номеру – Владимир Голованов… Короткой была наша дружба. На Играх встретились, после Игр расстались… и больше не виделись. Здесь, в Токио, Голованову выступать в полутяжелом весе. 17 октября он получит золотую медаль. А 18-го, в день выступления, я не выдержал и написал на календаре: "Этот календарь вытянул из меня душу. Он висел напротив меня с 26 сентября по 18 октября – день моего выступления. Я не знаю, что будет на помосте, но испытал: ждать невероятно тяжело! И это-"соленый" кусок хлеба!"

Глава 251.

Нервные перенапряжения – их я знаю не только по собственному опыту… В июле ко мне на сборы в Дубну приехал Сашка Курынов. Мы любили вечерами, после тяжкой работы в зале, пройти на моей "Волге" по окрестным шоссе. Места болотистые, в сочной зелени. Ближе к ночи запахи – хмельные и в падях – туманы.