Тчаи: Сага странствий - Джек Вэнс

— Вечные песни, над которыми не властно ни пространство, ни время, пришедшие, быть может, с древней Земли.

— Они показываются друг другу, сняв одежду! Так себя ведут все люди на поверхности?

— Нет, не все.

— Но почему они так поступали?

«Рано или поздно ей придется узнать о человеческой биологии. Но не сегодня, не сегодня!»

— Это не имеет особого значения, — пробормотал он. — Наши тела не так уж отличаются друг от друга...

— Но почему они выставляют себя напоказ? В Убежище мы всегда носили одежду и старались избегать «неподобающего поведения».

— А что это такое?

— Вульгарные жесты, непристойная интимность. Люди касаются, играют друг с другом... Все это так глупо.

Рейш осторожно подбирал слова:

— Но, может быть, это нормальное поведение, естественное, как сон, утоление жажды и голода? Ты никогда не вела себя неподобающим образом?

— Конечно нет!

— И никогда об этом не думала?

— Не думать нельзя.

— Неужели не было молодого человека, с которым тебе хотелось бы познакомиться поближе?

— Никогда! — Зэп-210 была явно шокирована.

— Ну, сейчас ты на поверхности, и все может сложиться по-другому... А теперь лучше спи. Вполне возможно, что завтра кхоры всем городом устроят на нас охоту.

Рейш наконец заснул. За ночь он проснулся только однажды. Голубая луна села, небо было темным. Издалека, с равнины, доносились печальные взвизги ночных собак. Он плотнее закутался в плащ; Зэп-210 вдруг сонно прошептала:

— Я боюсь неба.

Рейш придвинулся к ней поближе, протянул руку и погладил девушку по шелковистым густым волосам. Она вздохнула и расслабилась. Адаму хотелось защитить ее, укрыть от всех опасностей...

На востоке появился слабый красновато-коричневый отблеск, превратившийся постепенно в лиловое, а потом — янтарное сияние, разлившееся по небу. Наступил рассвет. Пока Зэп-210 сидела, кутаясь в плащ, Рейш обследовал кошельки, позаимствованные у кхоров, и с радостью обнаружил девяносто пять цехинов, больше, чем ожидал. Он выбросил дротики — острые железные стрелки длиной в двадцать сантиметров, с оперением на конце; кинжал заткнул за пояс.

Они двинулись вверх по склону и скоро добрались до гребня. Карина-4269 ярко освещала местность: перед ними открылся еще один изгиб берега, небольшое болото. Вдали виднелся новый мыс. Селение кхоров раскинулось на склоне холма слева. Прямо под ними через болотце к морю, змеясь, протянулись мостки — хрупкая конструкция из шестов, канатов и досок, то и дело раскачивавшаяся. Бурное течение образовало водоворот у подножия мыса. К тонким шестам привязано полдюжины лодок, похожих на рыбацкие плоскодонки с парусами. Рейш взглянул на деревню. Над черными железными крышами то тут, то там поднимался дым: если бы не это, селение казалось бы вымершим. Рейш принялся рассматривать лодки.

— Гораздо легче плыть, чем идти пешком, — сказал он девушке. — Кажется, со стороны берега дует свежий ветер.

— Плыть через такое огромное пустое пространство?

— Не море страшно нам сейчас, а люди, что по нему плавают... Чем меньше мы их встретим, тем лучше. Впрочем, то же относится и к суше.

Он стал спускаться по склону; Зэп-210 скользила за ним. Они достигли начала мостков и осторожно ступили на качающуюся дорожку. Где-то поблизости раздался гневный вопль. Какой-то мальчишка со всех ног кинулся к деревне.

Рейш тоже перешел на бег.

— Быстрее! У нас мало времени.

Зэп-210, задыхаясь, едва поспевала за ним. Наконец они добрались до конца мостков.

— Мы не сможем убежать! Они бросятся в погоню на лодках!

— Нет, не думаю.

Он внимательно осмотрел лодки, выбирая самую прочную. Перед деревней собирались возбужденные жители. Около дюжины бросилось к беглецам, за ними последовало еще столько же.

— Прыгай в лодку! — приказал Рейш. — Ставь парус!

— Поздно! — вскричала Зэп-210. — Нас догонят!

— Нет, не поздно. Ставь парус!

— Я не умею...

— Потяни за веревку, которая идет вверх на мачту.

Зэп-210 залезла в лодку и попыталась сделать так, как сказал Рейш. Тем временем он бежал вдоль пирса и обрезал веревки, удерживающие остальные посудины. Они поплыли по течению, подгоняемые ветром с берега.

Когда Адам вернулся, Зэп-210 все еще пыталась справиться с фалом. Она напрягала все силы, но ей удалось лишь перекосить рею. Рейш бросил последний взгляд на вопящих жителей деревни, прыгнул в лодку и оттолкнулся от причала.

Времени распутать фал или освободить рею не было. Он схватил весла, вставил их в уключины и принялся грести. Неистово орущие кхоры добежали до пирса, затрещавшего под тяжестью такой оравы. Вот они остановились, метнули дротики; смертоносный рой не долетел всего десять — двенадцать футов до лодки. Страх подстегнул Рейша, и он с новыми силами налег на весла; потом пошел ставить парус. Рея качнулась, наверху скрипнуло, серое полотно наполнилось ветром, суденышко накренилось и помчалось вперед, вспенивая воду. Кхоры молча стояли на пристани и смотрели вслед беглецам.

Рейш держал курс прямо в открытое море. Зэп-210 съежилась в середине лодки. Наконец она не выдержала и запротестовала:

— Разумно ли так удаляться от суши?

— Очень разумно. Кхоры могли следовать за нами по суше и убить, как только мы пристали бы к берегу.

— Я никогда раньше не путешествовала по просторам вашего мира. Это так страшно — жить под открытым небом, на земле без конца и края! Чувствуешь себя совсем беззащитной...

— Все-таки сейчас наше положение намного лучше, чем вчера. Ты есть хочешь?

— Да.

— Загляни-ка вон туда. Может, нам повезет.

Зэп-210 порылась в сундуке на корме, где среди кусков каната и снастей, запасных парусов и фонаря нашла кувшин воды и мешок с сухими лепешками из стручков травы паломников.

Когда берег превратился в размытую линию на горизонте, Рейш повернул лодку на северо-запад и поставил неуклюжий парус по ветру.

Весь день дул попутный бриз. Адам держал курс в десяти милях от берега, за пределами видимости кхоров. Вдали показались холмы, помаячили на траверзе, постепенно уменьшаясь, и словно растворились в воздухе.

После полудня ветер усилился, погнал барашки по темному морю. Такелаж скрипел, паруса раздувались, лодка бешено рассекала волны, оставляя позади белый пенящийся след, а Рейш радовался каждой миле за кормой.

Солнце опустилось за холмы, ветер стих, и лодка потеряла ход. Стемнело; Зэп-210 пугливо сжалась на скамье, угнетенная безграничностью неба. Рейшу надоели ее страхи. Он спустил наполовину парус, закрепил руль, устроился поудобнее и уснул.

Разбудило его прохладное дуновение утреннего бриза. Спотыкаясь в предрассветной полутьме, он ухитрился поднять парус; затем прошел на корму к рулю и, еще полусонный, правил лодкой, пока восход не залил все вокруг нежным янтарным светом.