Братья Стругацкие - Ант Скаландис

О том, как составлялись зарубежные издания дневников, мы ещё поговорим позже. Итак, слово Андрею Арсеньевичу:

«6 января 1975 года, понедельник

Написал письмо Ермашу, в котором прошу его немедленно решать вопрос о моей дальнейшей работе. Я имел в виду одно из двух: „Идиот“ или фильм о Достоевском. Скорее всего) он откажет, тогда я напишу ему ещё одно письмо с заявками (параллельно со Студией) на „Смерть Ивана Ильича“ и „Пикник“. Только надо будет утрясти вопрос со Стругацкими.

Сегодня пурга. За ночь, должно быть, всё заметёт. Завтра Рождество.»

«7 января 1975 г., вторник Чем-то моё желание делать „Пикник“ похоже на состояние перед „Солярисом“. Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного. Причём речь идёт не о так называемом „экспериментальном“ кино, а о нормальном, традиционном, развивавшемся эволюционно.

В „Солярисе“ эта проблема решена не была. Там с трудом удалось организовать сюжет и поставить несколько вопросов.

Мне же хочется гремучего сплава — эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах рассказа о себе — с тенденцией поднять несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни.

Успех „Зеркала“ меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана.

Может быть, кино — самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии».

То есть к началу 1975-го режиссёр уже считает этот замысел своим, он уже сроднился с «Пикником». Меж тем первый вариант написан был Стругацкими не для Андрея, а для Георгия (Тито) Калатозишвили, который, не будучи знаком с АБС, просил Тарковского вместе с авторами повести сделать для него этот сценарий. Сам же Андрей выступает пока соавтором сценария и, как он говорит АНу при встрече, художественным руководителем. На что АН ему прямо отвечает, что они с братом предпочли бы видеть режиссёром его самого, а не Тито.

Самая первая киноверсия «Пикника» готова уже к февралю. Перед отъездом в санаторий АН записывает в дневнике, что сценарий, оказывается, будут утверждать в Госкино (очень странно, что для него это откровение — без ведома Госкино с конца 20-х годов не запускался в СССР ни один сценарий), и добавляет эмоционально: «Сволочи».

И, наконец, уже после возвращения АНа из Кисловодска, у Тарковского появляется запись:

«27 марта, четверг.

Ездил к Аркадию Стругацкому. Он очень рад, что я хочу делать „Пикник“. Возможны три варианта сценария, одинаково перспективных».

Впрочем, это ещё не означает, что вопрос с режиссёром решен окончательно. Весь 1975 год Тарковский занимается несколькими делами сразу: помимо «Пикника», пишет сценарий по «Ариэлю» Беляева под названием «Светлый ветер» — специально для Валерия Ахадова (уже знакомого нам по Душанбе), ездит по стране с показами «Зеркала», зарабатывая на жизнь, а также очень много сил и времени отдает пробиванию постановки «Гамлета» на сцене «Ленкома» — это его первый и очень желанный театральный опыт.

События развиваются следующим образом. В конце апреля АН пишет заявку, согласовывает с Тарковским ее текст и начинает гоняться за одним из неуловимых мосфильмовских начальников — тогдашним главредом Василием Ивановичем Соловьевым, так как сценарий оформляется исключительно на АБС по чисто практическим соображениям: Андрей не хочет платить алименты со своей доли, а его доля — это треть гонорара, по устной договоренности с соавторами.

14 мая приезжает в Москву БН — главным образом, именно ради встречи с Тарковским. 15-го они познакомятся, а 17-го БН уедет обратно.

Тарковский прокомментирует эту встречу в своём «Мартирологе» 3 июня, уже будучи в Мясном (деревня в Рязанской области, где Тарковские купили старый дом и пытались ремонтировать его своими силами):

«Вот мы всё и согласовали со Стругацкими по „Пикнику“. Видел Бориса. В отличие от Аркадия, он считает не зазорным продемонстрировать, что умен. Чувствуется, именно он в дуэте идеолог. Аркадий же трудяга и рубаха-парень. Однако не так всё просто».

На всё лето и до сентября включительно наступает затишье. Андрей — в деревне, Аркадий — в Москве, потом в Киеве, Борис — у себя в Ленинграде или мотается с друзьями по Прибалтике.

В октябре АНа очень активно зазывают на конференцию по международной программе CETI («Communication with Extra-Terrestrial Intelligence» или «Связь с внеземным разумом»), которая должна состояться в Ставропольской астрофизической обсерватории в станице Зеленчукской. О, как романтично отправиться в путешествие по местам боевой славы БНа! Вспомнить 60-й год, Северный Кавказ, и Большой телескоп, для которого молодой астроном так долго искал место, а поставили агрегат именно в этом Зеленчуке. Но самое замечательное то, что приглашение на конференцию присылают и Тарковскому тоже — его уже записали в первые наши кинофантасты. Можно смеяться. А можно и гордиться. Скептически настроенный БН немного удивляется серьёзным намерениям брата ввязаться в этот научный диспут и выдает на всякий случай АНу свои пожелания:

«Выступая, не увлекайся, будь сдержан и в меру ироничен. Ничего не утверждай, всё излагай в сослагательном наклонении. Помни, что они там — профессионалы, а ты — дилетант, аматер, так сказать. Имей в виду, что там будут присутствовать очень, по слухам, ядовитые и ехидные люди, вроде Шкловского или Озерного, им палец в рот не клади, да и далеко не все учёные настроены к нам доброжелательно. Поэтому постарайся не говорить ничего такого, чего не мог бы немедленно при необходимости обосновать. Основа, конечно, наша старая: скорее всего никакого иного Разума — во всяком случае, в человеческом понимании этого слова — во Вселенной нет. И рисковать не имеет никакого смысла. В лучшем случае, наш сигнал — это глас вопиющего в пустыне, а в худшем — будет с нами как с елочкой, которая высокая и стройная в лесу себе росла, а после много-много радостей детишкам принесла. Дуй до горы! Но если Тарковский не поедет, то лучше и ты не езжай. К тому два соображения: а. Польза рекламы, б. Если Тарковский поедет, то ты заведомо будешь не самым смешным в этой банде ядовитых умников и сухих ненавистников любой фантазии. Такие вот будут мои тебе заветы».

Тарковский в итоге откажется ехать. АН будет некоторое время собираться всё равно — видно, очень хотелось ему пообщаться с безумными контактёрами и фанатами НЛО. Но в итоге и у него поездка сорвётся.