Темная звезда - Вера Камша

Первый Реол утром благополучно вернулся в город и доложил Михаю о странных слухах, шепотом передаваемых крестьянами. Второй Реол к полуночи добрался до Гремихинской долины. Поскольку считалось, что в новолуние Всадники имеют обыкновение оживать и охотиться за безрассудными путниками, в обе стороны от исполинов на расстоянии полудневного перехода никого не было. Там верный соглядатай Михая и его молчаливый спутник остановились. Только полная луна видела, как рассеялись чары, и высокий золотоволосый мужчина, сидевший на ставшем из гнедого золотистым коне, улыбнулся измученной, но спокойной женщине, ехавшей на черногривой кобылице, а затем кони понеслись вперед со скоростью, не доступной обычным лошадям.

— Все будет хорошо, Шани. Ты только потерпи немного, — ладонь Рене ласково накрыла руку Гардани. — Я уверен, скоро ты придешь в себя. У тебя есть время, у тебя есть море, — адмирал кивнул головой в сторону окна, выходящего на сверкающий в неистовом свете осеннего солнца залив, — поверь мне, ничто так не лечит, как время и море.

— Это вас, эландцев, — попытался улыбнуться граф Шандер, — говорят, у вас в жилах течет не кровь, а морская вода.

— Да нет, уверяю тебя, что кровь. Во всяком случае, у меня она красная. Слово чести, — Рене снова улыбнулся ДРУГУ, — я еще зайду к тебе. Спи.

— Говорят, ты согласился принять корону? — Шани оторвал голову от подушки и внимательно взглянул на адмирала. — Давно пора.

— Может быть… Но мое согласие стоит немного, если мы не переживем зиму. Впрочем, принцем я умру или королем, мне это как-то безразлично…

— Все так плохо? — Граф попробовал приподняться на локтях, но у него не вышло.

— Еще хуже, Шани. Кроме нашей битвы, которую мы должны выиграть — иначе просто не может быть, ожидается какая-то дикая магическая война, и вот там-то сила не на нашей стороне… Я боюсь, нам, смертным, придется сделать то, что более пристало небожителям, иначе все полетит в тартарары, — герцог невесело засмеялся, — к счастью, мы знаем о приближающейся буре и постараемся ее встретить с убранными парусами и подальше от рифов. Ну да это случится не завтра, так что у нас будет возможность обсудить положение… ты что-то хотел сказать?

— Да… Белка… Я не хочу, чтобы она меня видела такого. Можно, она еще погостит у Димана?

— Легче справиться с дюжиной сигурантов Михая, чем с твоим детищем, но я попробую. Когда я валялся в болоте после «свидания» в Оленьем Замке, я и сам благодарил судьбу, что меня никто не видит… Ладно, отдыхай!

Рене тщательно закрыл дверь и, сделав страшные глаза полноватому клирику-медикусу, дожидавшемуся, когда герцог покинет его пациента, поднялся к себе. Встречи с Шандером выводили его из равновесия. Адмирал нелегко смирялся с тем, что ничего нельзя сделать. Обладавший терпением кошки над мышиной норой, когда требовалось подкараулить вражеское судно меж островов или выбрать единственно возможный миг, чтобы проскочить между береговыми скалами и чужими пушками, он терялся, когда от него лично ничего не зависело. В случае с Шандером оставалось только бессильно ждать и молиться, но Рене не умел ни того, ни другого.

— Ты должен уметь переносить то, что не в силах изменить, — назидательно изрек Жан-Флорентин, истосковавшийся от долгого молчания. Несмотря на свою неистребимую любовь к полемике, философский жаб тщательно соблюдал конспирацию, и в Эланде никто не знал, что нежданно полюбившийся Рене браслет с золотой лягушкой на самом деле являет собой волшебное и очень болтливое создание. Зато когда Рене и Жан-Флорентин оставались наедине, тот своего не упускал.

Аррой, глядя в окно, покорно выслушал очередную порцию заумных рассуждений, после чего каменный философ перешел к делам более насущным:

— Ты будешь отвечать на письмо, которое тебе написала Илана?

— Ты хочешь сказать, что его прочел ты? — Рене уставился на Жана-Флорентина с искренним возмущением.

— Не понимаю, чего тут странного, — жаб был невозмутим, — ваш алфавит один из наиболее примитивных в Тарре, а арцийским наречием я, смею думать, владею в совершенстве.

— Я не об этом, — герцог возвел очи горе, — письмо было от дамы, письмо было личным.

— Ты его читал при мне, — жаб действительно не понимал предъявленных к нему претензий. — Разумеется, я его прочел, тем более что с самого начала был в курсе твоих отношений с женщинами таянского королевского дома. Должен тебе сказать, что Илана, чем дальше, тем больше ведет себя, как настоящая королева. Но ты ей нужен. Женщина, — жаб поднял правую переднюю лапу, — начало сопутствующее, а мужчина — начало активное, созидательное. Илана с удовольствием поможет тебе стать владыкой всех земель, населенных людьми. Проблема Михая Годоя в этом случае решится сама собой, она или отравит супруга, или попросит его убить того милого гоблина, который привез письмо и нашего друга Шандера.

— Мне не нравятся убийства, — рассеянно откликнулся Рене.

— В самом деле? Если мне не изменяет память, только в Оленьем Замке ты оставил две дюжины трупов.

— Это другое дело. Я защищался.

— Для тех, кого ты убил, был важен результат. И в истории с Иланой важен результат. Ты ведь не хочешь войны с Таяной, и ты думаешь, как уничтожить Годоя. Огонь надо гасить огнем, и, кстати, не забывай, что твой ребенок — законный наследник Таяны.

— Я в этом вовсе не уверен. Мы ведь не знаем ничего, кроме того, что королева исчезла и что она беременна.

— Лгать самому себе — занятие недостойное, — Жан-Флорентин переменил позу и теперь сидел почти по-человечески, закинув ногу на ногу, — ты прекрасно знаешь, что Стефан не вступал в интимные отношения с Герикой, так же, как и король Марко. Кроме того, Герика не такая женщина, чтобы иметь себе мужчину для удовольствия.

— Ты-то откуда это знаешь? — вздохнул адмирал, в который раз не зная, злиться ему или смеяться.

— Я хорошо разбираюсь в женской психологии. Только мозг, не обремененный специфическими эманациями, — Жан-Флорентин с удовольствием выговаривал мудреные слова, ничего не значащие для его собеседника, — может оценить схему поведения мыслящего существа. Вот принцесса Илана, безусловно, пока не получит тебя, будет весьма неразборчива в своих интимных связях. А Герика слишком пассивна и равнодушна.

Разумеется, если бы кто-то проявил к ней настойчивый интерес, она бы уступила, но такое, если и произошло, то после нашего отъезда, а забеременела она раньше.

— Хорошо. Убедил. Я — отец ребенка, хоть я только выполнил просьбу короля Марко.