Дремучие двери. Том I - Юлия Иванова

Еще Егорка сказал, что долго думал — если Бог — Любовь, то кого Он любил до сотворения мира? Ибо если существовал тогда лишь Он, то значит Он любил Самого Себя, а так быть не может. И поведал о тайне Святой Троицы — Боге-Отце, Боге-Сыне и Боге-Духе Святом, сплавленных любовью воедино. Егорка сказал, что когда люди любят друг друга по-настоящему, они становятся как бы одним целым, и это называется «двоица». А Бог — Троица.

Иоанна слушала, как двенадцатилетний мальчик рассуждает о настоящей любви, не подозревая, что все ее клетки, как магнитные стрелки повернуты к полюсу по имени Ганя.

— Я прочёл, что Троица — это как Солнце, оно даёт свет, тепло и жизнь. Свет, тепло и жизнь нераздельны, а вместе это — солнце, оно даёт всему жизнь. Без него — конец. Но Троица никогда не погаснет. Она вечна, однако от Тепла и Света можно самому отключиться и погибнуть. Люди так и делают часто, и наступает зло и тьма, а винят они за это Бога, хотя зло и тьму Бог не сотворил, это просто — отсутствие Бога. А ещё многие спрашивают, зачем надо было человеку этот выключатель показывать… Но тогда надо спросить, зачем вообще было сотворять человека?

— Ну и зачем?

— Я уже сказал — подарить нам счастье жить. Сотворил по Своему Образу и Подобию и сказал: «вы — боги». И сотворил прекрасный мир для нас. Небо, солнце, траву, деревья, птиц, цветы…

— В семь дней.

— Только это не наши дни, у Бога день — как тысяча лет. Сначала, были созданы разумные бестелесные существа — ангелы, потом — Адам и Ева, но и у них тело было иное, чем у нас, бессмертное. И вообще я читал, что это был один человек, а не двое, из двух начал, мужского и женского, Адам и Ева, двоица…

— Вечно ты фантазируешь, — бросил невольно прислушивающийся к разговору Глеб, — Вот я скажу отцу Киприану, что ты опять за своё…

— Ты уже говорил, а отец Киприан сказал: «Пусть себе»… Нет, правда, пап, вот и в Библии написано: «И сотворил Бог человека, мужчину и женщину сотворил их». То в единственном числе, то во множественном… Почему? «И будут одна плоть»… Двоица. Тот двойной человек, они, двоица, была… были бессмертны. Им ведь не нужно было размножаться, чтобы продолжать род. Они любили друг друга божественной любовью и были единым существом.

Глеб опять хотел что-то возразить.

— Пусть, очень интересно, — Иоанна вовсе не лукавила, — Ребята, у вас потрясающий парень!

— А вот хвалить отец Киприан не благословил, — сказал Егорка, — Велел не мешать размышлять, но не хвалить. Так вот, ангелы были, как боги, они ведали добро и зло и знали, что зло — это непослушание Богу. Но некоторые из них захотели занять его место и восстали, и были низвержены с неба на землю. И тогда самый главный из них, дьявол, одержимый злобой, соблазнил Адама и Еву ослушаться Бога и съесть запретный плод. А ведь Господь предупреждал: «Смертию умрёте!»

— Но ведь они не умерли?

— Умерли. Не сразу, конечно, но в мир вошла смерть. У дьявола всю дорогу так, — вроде бы ничего, а расплата приходит потом. Он врал, когда говорил: «Ничего не случится. Бог просто пугает…» А получилась вселенская катастрофа, и человек был будто разрублен надвое, потому что стал смертным и ему пришлось размножаться, чтобы совсем не исчезнуть. Размножаться и дробиться. И каждое предыдущее поколение стало навозом для последующего, и каждое последующее убивало предыдущее. И вечная жизнь обернулась вечной смертью. Это было просто продление рода, а не жизнь…

— Затянувшаяся агония, — кивнула Иоанна.

— Вечное слияние двух половинок, двоицу, заменил инстинкт размножения, кратковременное слияние двух тел. Это — ловушка для продолжения рода. И вечная тоска по небесной любви, которой нет на земле.

— Ну, начитался Бердяева! — буркнул Глеб, — Разве Господь не благословил брак и чадородие?

— Благословил как наказание. «В муках будешь рожать детей» и «проклята земля за тебя, терние и волчцы произрастут тебе», «Прах ты и в землю возвратишься» — это же наказание!

— Наказание во спасение, — сказал Глеб, — Для тех, кто умеет терпеть. «Претерпевший до конца спасётся».

— Я и говорю, началась трагедия. Прежде люди не умели отличать добра от зла и их нельзя было судить по закону, теперь же закон их судил за грехи. Вот некоторые говорят — зачем нужно было это дерево в раю, да ещё запрет: Не ешьте! Может, они бы и не съели… И ни смерти не было бы, ни зла… Но тогда бы и свободы не было, потому что свобода лишь там, где выбор: слушаться или нет. А они отвечают: «вот и хорошо, и не надо никакой свободы»… И были бы мы роботы…

— Счастливые роботы, — сказал Глеб, — Или несчастные человеки, не желающие стать богами. Тема Достоевского. Согласны ли вы быть вечными младенцами? Стоило ли для этого создавать мир? Нет, наверное.

— И Господь бы простил, если б человек покаялся. Но Ева свалила вину на змея, Адам на жену. И тогда Господь понял, что они неисправимы и прогнал их из рая, потому что у Него не было другого выхода. Вдруг они бы вкусили от древа жизни и снова стали бессмертными. Бессмертное зло — что может быть страшнее?

Так человек оказался среди духов злобы поднебесных. Звери, природа — раньше человек был их царём, как задумал Господь. Но когда человек потерял связь с Богом и стал слабым, природа, звери, духи природы, всякие там Вулканы и Зевсы взяли над ним власть. И он стал им поклоняться, превратился в язычника и совсем забыл Бога.

Прежде Дух Божий главенствовал над душой и телом, тело было бессмертно, а душа — бесстрастна. Не знала гордости, жадности, злобы, зависти. И тело тоже пало — стало объедаться, опиваться, наряжаться, распутничать. Духи тьмы искушали человека, он теперь служил им, телу и страстям, начал терять Образ Божий, превращаясь в животное. Господь наказывал человека, потоп. Содом и Гоморра, засуха, тьма Египетская… Дал Закон — десять заповедей. Исполняй — и спасёшься. Но человек предпочитал погибель.

Тогда Господь понял, что у Него есть лишь один способ спасти нас — Великой Своей Любовью. Умереть, искупив наши грехи своей кровью. Самому стать человеком, пройти земной путь, показать, как надо жить, и принести Себя в жертву. Иисус Христос, Сын Божий, Слово Божие. Он родился на земле от Духа Святого и Пречистой девы Марии. В нём не было первородного греха, но Он взял на Себя грехи всего человечества, всех людей, которые когда-либо жили, живут или будут жить на земле. И искупил их своей кровью.

— Я не совсем понимаю, что значит «жертва». Почему нужна именно кровь?

— Здесь тайна. Я так думаю, когда, например, болит зуб — всё тело страдает, мобилизуется, чтобы этот зуб излечить.

Невинной кровью смываются грехи. Агнец берёт на себя грехи и должен умереть, и с ним умирает грех, а организм оживает… Господь стал человеком, чтобы человек стал богом. Он снизошёл до позорной мучительной смерти, чтобы мы возвысились. Он умер, чтобы мы жили. Умер временно, чтобы мы с Ним жили вечно. Он победил грех и смерть.

Теперь уже не только Иоанна с Глебом, но и дети слушали Егорку, вишни, птицы, пчёлы, весь разомлевший от жары сад, и рыжий дух Альмы у ног Яны слушал Егорку, который потом признается, что мама его попросила «просветить» гостью.

— И Бог всё знал заранее?

— Конечно, ведь время сотворено только для нас. Он всё знал и знает изначально. Но мир так и задумал, и если бы не знал результата, то отказался бы от замысла! Значит, всё получится. Всё кончится хорошо. Но путь — очень трудный. И Господь его с нами разделил. Он был человеком. Он молился в Гефсиманском саду до кровавого пота, чтобы не отступить перед неизбежными страданиями. Люди не поняли Его. Он подарил им вечную жизнь в Царстве, а они жаждали золота, земной власти, земных утех, славы. И все от Него отреклись, все оставили. Даже ученики. Апостол будущий, Пётр испугался и предал. Даже отец Его оставил.

— Неправда! — возмутилась одна из девочек.

— Бог и грех несовместимы, а Христос на Голгофе взял на себя грехи всего мира. Потому и воскликнул на кресте: «Отче, зачем Ты Меня оставил?» И даже в ад сошёл к грешникам и спас их. И нас спас, тех, как Пётр. Тонущий кричит: «Господи, спаси, погибаю!»

— Кричат, а ведь грешат всё равно…

— Если мы исповедуем грехи и каемся, их у неё берёт на Себя Господь. Но грехи мира растут, и Ему всё тяжелее и больнее, и если бы мы любили Его…

— А Витька зеленый крыжовник ел — вставил один из малышей.

— А ты не ябедничай, о своих грехах думай, — обрезал Глеб, вон их у тебя сколько, в альбом не влезают…

— Человеку трудно не грешить, — продолжал проповедовать Егорка, — Это только святым по силам. Так у них какой пост был! Молитва, затвор… А мы, мы что. Но Господь всё может. Сказано: «Покайтесь, веруйте в Евангелие, и Я воскрешу вас в последний день».

— И ты веришь в воскресение мёртвых? Из костей, из праха?

— А как же из двух клеток вы, например, получились? Вон какая — руки, ноги, видите, слышите, вопросы задаёте…