Темная Башня - Стивен Кинг

В конце концов, — подумал он, — возможно, это всего лишь еще одна ловушка разума. Как «Бессонница».

— Мы ее оставим, — решил он. — Достаточно скоро, через месяцы, может, даже недели, будем смотреть на настоящую Башню.

— Ты так говоришь? — прошептала Сюзанна. — Роланд, ты действительно так говоришь?

— Говорю.

— Все трое? Или мне и Ышу тоже придется умереть, для того, чтобы открыть тебе путь к Башне? В конце концов, ты отправился в этот поход один, не так ли? Может, и закончить его ты должен тоже в одиночестве. Разве не этого хочет писатель?

— Это не означает, что он сможет так сделать, — покачал головой Роланд. — Стивен Кинг — не вода, Сюзанна… он — лишь труба, по которой течет вода.

— Я понимаю, что ты говоришь, но не могу сказать, что полностью в это верю.

Не было полной уверенности и у Роланда. Он уже собрался напомнить Сюзанне, что Катберт и Алан были с ним в начале похода, в Меджисе, а когда они покинули Гилеад в следующий раз, к ним присоединился Джейми Декарри, так что из трио они превратились в квартет. Но по-настоящему его поход начался после битвы на Иерихонском холме, и да, тогда он уже остался один.

— Я начал поход в одиночку, но это не означает, что в одиночку буду его и заканчивать. — Сюзанна путешествовала по кабинету на офисном стуле на колесиках. Теперь же он поднял ее и посадил на правое бедро, которое больше не болело. — Ты и Ыш будете со мной, когда я поднимусь по ступеням и войду в дверь. Вы будете со мной, когда я поднимусь по лестнице. Вы будете со мной, когда я разберусь с этим прыгающим злобным гоблином. Вы будете со мной, когда я войду в комнату на вершине Башни.

И хотя Сюзанна ничего не сказала, в словах этих она услышала ложь. Собственно, они прозвучали лживо для них обоих.

Они принесли консервы, сковороду с длинной ручкой, две кастрюли и два набора столовых приборов в отель. Роланд захватил и фонарик, который едва светился на практически севших батарейках, мясницкий нож и топорик с обтянутой резиной рукояткой. Сюзанна нашла пару сетчатых мешков, в которые они и сложили свое новое снаряжение. Она также обнаружила три банки желеобразного вещества, которые стояли на верхней полке кладовой, примыкающей к кухне лазарета.

— Это «Стерно», — ответила она на вопрос стрелка. — Хорошая штука. Если его поджечь, оно горит медленно, а синее пламя достаточно горячее, чтобы готовить на нем еду.

— Я думал, мы сможем разжечь небольшой костер за отелем, — заметил Роланд. — Не нужно мне это вонючее вещество для разведения костра. — В голосе слышалось презрение.

— Нет, полагаю, что нет. Но все равно может пригодиться.

— Как?

— Я не знаю, но… — Сюзанна пожала плечами.

Уже подходя к двери на улицу, они поравнялись с чуланом, в котором уборщики, похоже, хранили свой инвентарь. «Доганом» Сюзанна уже «наелась» досыта, но Роланд решил заглянуть внутрь. Ведра, швабры и тряпки проигнорировал, зато его заинтересовала груда шнуров и ремней, сваленных в углу. По доскам, лежащим на груде, Сюзанна поняла, что из них строились временные леса. Она также догадалась, зачем Роланду понадобились шнуры и ремни, и сердце ее упало. Похоже, они возвращались к самому началу.

— Я думала, что уже покончила с поездками на бедре, — зло сказала она, в голосе даже мелькнули интонации Детты.

— Скорее всего ничего другого не остается, — ответил Роланд. — И я рад, что теперь вновь смогу нести тебя.

— Подземный тоннель — единственный путь на другую сторону? Ты в этом уверен?

— Возможно, мы сможем пройти и через замок… — начал он, но Сюзанна уже качала головой.

— Я побывала на его крепостной стене, не забывай. С Миа. Обрыв со стороны Дискордии никак не меньше пятисот футов. Возможно, когда-то там были ступеньки, но от них наверняка уже ничего не осталось.

— Тогда пойдем по тоннелю, благо, что он есть. Может, мы найдем для тебя какое-нибудь средство передвижения, как только выйдем на другой стороне. В другом городе или деревне.

Сюзанна вновь покачала головой.

— Я думаю, цивилизация заканчивается здесь, Роланд. И я думаю, что нам лучше закутаться, как только сумеем, потому что на другой стороне будет еще холоднее.

С одеждой ситуация складывалась куда как хуже, чем с едой. Никто не догадался заложить несколько лишних свитеров или утепленных курток в запечатанные под вакуумом банки. Одеяла были, но очень уж вытертые и буквально расползающиеся под руками, то есть практически бесполезные.

— Мне на это наплевать, — устало сказала Сюзанна. — Только бы нам удалось выбраться из этого места.

— Мы выберемся, — ответил Роланд.

Сюзанна в Центральном парке, день достаточно холодный, чтобы дыхание паром вырывалось изо рта. Небо белое от горизонта к горизонту, снежное небо. Она смотрит на полярного медведя, который кружит по своему каменному островку, несомненно, наслаждаясь холодной погодой, когда чья-то рука обнимает ее за талию. Теплые губы чмокают в холодную щеку. Она поворачивается, и рядом стоят Эдди и Джейк. На лицах обоих одинаковые улыбки, на головах — практически одинаковые вязаные шапочки. На шапочке Эдди вышито СЧАСТЛИВОГО, на шапочке Джейка — РОЖДЕСТВА. Она уже открывает рот, чтобы сказать: «Мальчики, вы не можете здесь быть, вы, мальчики, умерли», — но тут же понимает, к своему безмерному облегчению, что все, что было — всего лишь сон, который она видела. И действительно, как можно в этом сомневаться? Нет говорящих зверьков, которые называются ушастиками-путаниками, конечно же, нет, нет существ-тахинов с человеческим телом и головой животного, нет таких мест, как Федик или замок Дискордия.

А самое главное, нет стрелков, Джон Кеннеди был последним, ее шофер Эндрю говорил правильно.

— Принес тебе горячий шоколад, — говорит Эдди и протягивает к ней руку. Рука держит чашку горячего шоколада, поверх которого сливки, посыпанные мускатным орехом; она чувствует запах, а когда берет кружку, чувствует его пальцы под перчатками, и в этот момент с неба начинают планировать первые снежинки. Она думает, как же это хорошо, жить в привычном тебе Нью-Йорке, как здорово, что эта реальность реальна, что они вместе в году…

В каком году от Рождества Христова?

Она хмурится, потому что это серьезный вопрос, не так ли? В конце концов, Эдди — человек восьмидесятых, а ее пребывание в Нью-Йорке оборвалось в 1964-м (или в 65-м?) Что же касается Джейка, Джейка Чеймберза со словом РОЖДЕСТВА, вышитого на шапочке, он же из семидесятых? И если они трое представляют собой разные десятилетия второй половины двадцатого века, какое время может быть для них общим? Какой нынче год?