Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D

двум оставшимся Беллатрисам неудобства, заставляя поднимать новые щиты и отбирая ценный момент для атаки. Как раз в этот момент Богиня достала из кошеля нож. Она возобновила атаку, выпустив три Бертрамские молнии и бросаясь на ближайшую Беллатрису.

В одном движении Беллатриса развернулась, поднимая палочку в искусственной руке, чтобы отразить молнии неуловимым Роджеровым щитом и предплечьем той же руки блокировать нож. Это была битва богов.

Но что-то пошло не так, как Беллатриса ожидала, и нож пронзил протез. Он был маленьким, и его серебряный кончик едва виднелся с обратной стороны искусственной руки, но это уже было что-то.

– Лаганн! Лаганн! Лаганн! Редукто! Редукто! – Пип начал создавать чары, используя момент. Он не приближался, а пытался лишь оказать поддержку, поскольку чувствовал глубокую усталость, поднимавшуюся изнутри. Эффект зелья рассеивался. Он не сдался. Он не сдастся.

– Спасибо, что спас Богиню и всех в Тауэре, – прошептал Седрик. Он пожал ему руку и, не отпуская, посмотрел в глаза. – Я… Не знаю, как сказать, но… Я обратил на тебя внимание ещё до всего этого. Когда ты был при исполнении. Я увидел тебя в аврорской форме. Увидел твои глаза.

Пип бросился в сторону, изгибаясь, в отчаянной попытке увернуться от трёх прицельных взрывов Гиппо-огня.

– Лаганн! – кричал он, – Депульсо! Редукто! Глациус! – Он начал замедляться, а всё вокруг тускнело и медленно исчезало. Казалось, он сражается по колено в воде, уровень которой быстро поднимался, замедляя и сковывая каждое движение. Он снова и снова заставлял себя. Он зашёл намного дальше того, чего мог от себя ожидать.

Странно было сидеть во главе стола, рядом с директором МакГонагалл. Но они настояли на этом. Новому декану Слизерина полагалось занимать это почётное место.

– Хочу, чтобы вы знали, – сказала директор с такой мягкостью в голосе, какой Пип никогда не слышал, – За ваш подвиг Хогвартс перед вами в неоплатном долгу. Благодаря вам имя Слизерина теперь звучит по-новому. Мне бы хотелось, чтобы ученики шли по вашим стопам, становясь Серебряными слизеринцами. Чтобы они старались быть достойными имени Пиррипа.

Всё очень замедлилось. Слишком замедлилось. Огненная молния ударила в ногу, и Пип почувствовал боль как будто издалека. Он больше не мог поднимать щиты или творить сложные чары. Он лишь бросал оглушающие и разоруживающие заклинания, но даже они давались с таким трудом, что, казалось, каждое отрывало по кусочку души.

– Ступефай! Ступефай! Экспеллиармус! – Всё ради того, чтобы заставить Беллатрису сражаться… отвлечь её… нужно отвлечь её… нужно спасти Богиню.

– Я так горжусь тобой, Филип. И твой отец гордился бы тобой.

А потом он почувствовал, как проклятье ударило в живот. Слишком медленный. Не смог увернуться. По ощущениям это было ни на что не похоже. Мир покачнулся, наклонился, и Пип рухнул на землю. Он не чувствовал ног. Он вообще ничего не чувствовал. Всё как будто со стороны. Всё как в тумане.

Пип лишь видел, как Беллатриса, с которой он сражался, повернулась и коснулась палочкой Беллатрисы с перерезанным горлом. Через мгновение рука убитой дёрнулась, сжалась в кулак и зашарила в поисках волшебной палочки.

Богиня поднимала многослойные щиты, пытаясь опередить Беллатрису с повреждённым протезом, движения которого, казалось, теперь стали медленнее. Фигуры двух ведьм стали уменьшаться – всё поле битвы уменьшалось. Всё отдалялось, словно его затягивало в туннель. В тёмный туннель.

Беллатрисы А и Б присоединились к своей сестре. Две тусклые тени, движущиеся где-то далеко. Мутная пелена. Богиня сражалась. Но у неё… у неё не получалось… она не могла…

Сквозь туман Пип видел, как Беллатриса Блэк и две её копии выкрикивают Смертельное Проклятье. Они сделали это безупречно. И на этот раз Гермиона Грейнджер не успела.

Одно из Смертельных Проклятий попало в неё. Цвета тускнели, а сознание Пипа отключалось, но он успел увидеть зелёную вспышку, ударившую ей в грудь.

Он видел, как Богиня умерла.

Две Беллатрисы бросились вперёд по коридору и исчезли из виду. Пип наблюдал за ними и ему подумалось, что это важно… что это что-то значило… но он не мог до конца…

Словно спохватившись, последняя Беллатриса обернулась и прицелилась в него. Он беспомощно наблюдал. Старался не закрывать глаза. Чувствовал свою палочку в онемевших пальцах. Сейчас нужно… он должен…

– Авада Кедавра.

≡≡≡Ω≡≡≡

Гарри сделал всё, что мог. Он вошёл в Раскрытие Расширений спокойно и уверенно и сообщил, что произошло вторжение. Организовать защиту оказалось легко. Драко открыто заявил, что Независимые и Благородные не причастны к нападению и что та же честь, которая толкала их на сопротивление тирании, вынуждает их защищать невинных. Гарри подозревал, что даже если бы Драко не оказалось рядом, он бы не встретил сопротивления. Это была его цитадель, символ его могущества, а присутствующие уважали такие вещи.

Но, всё же, в политике был необходим грамотный подход, так что присутствие Драко очень помогало. Слизеринцы способны задавать неудобные вопросы с такой прекрасной элегантностью, что те кажутся комплиментами. Пира Авика-Зодерлунда-Эллингсена и остальных несведущих расположили в дальних углах, чтобы не мешались. Процесс упростился, когда Гарри отправил брахманов – огромную толпу седых закалённых в боях ведьм и волшебников – принести из соседней комнаты Мобильные Мэри и прочие расширенные пространства. Добрая половина собравшихся скрылась в них. Таким образом спрятали тех, кто не хотел рисковать жизнью или мог стать помехой, и освободили пространство для манёвров и планирования.

Когда с этим закончили, Гарри, Драко и Седрик принялись назначать авроров, брахманов и их сибирских коллег, а также некоторых Возвращённых (Урга, Шарлевуа и Сьюзи) на стратегические позиции. Все остальные создавали защитные чары и поднимали щиты, хотя, откровенно говоря, они мало что могли улучшить. Гарри стоял там, где его вежливо попросил встать брахман Дейв из Огайо.

Ему оставалось только смотреть в пузырефон и ждать.

В переговорной Тонкс-Гарри вела подготовку вместе с Саймоном и Эстер. Они расставляли магические ловушки, защитные чары и щиты. Они разрабатывали план. Гарри наблюдал и слушал.

Он ждал.

Драко стоял рядом и тихо разговаривал с Грегори Гойлом и матерью, которая одаривала Гарри полными ненависти взглядами. Гарри хотелось, чтобы они могли поговорить открыто, как прежде, хотя бы насчёт текущей ситуации, а ещё лучше – обо всём, что произошло за последние несколько лет.

Гарри думал о том, что сегодня стояло на кону. Он вспомнил мудрые слова Дамблдора о войне и потерях, сказанные семь лет назад в комнате памяти всем павшим.

– Вижу, ты до сих пор не понимаешь. Думаю, и не поймёшь, пока сам… Ох, Гарри. Давным-давно, когда я был не сильно старше тебя нынешнего, я