Бумажный тигр. Власть (СИ) - Соловьёв Константин Сергеевич

Именно в этот момент судьбе было угодно столкнуть меня с Олдриджем. С Шляпником, как вы его называете. С человеком, уничтожившим мою семью и мое детство. С чудовищем, которое удалилось на пенсию, стало носить хороший костюм и целлулоидные воротнички. Я… Я оказался в страшном положении. Ужасном, невообразимом, отчаянном. Да, я мог поквитаться с Олдриджем. Ничего не подозревающий, постаревший, он был в моей власти, на досягаемости выстрела или удара ножом. Но… — Крамби облизнул свои губы, больше похожие на запекшуюся кровавую бахрому вокруг рта, — Убив его, я отомстил бы за своих родных, но погубил бы себя самого. Мне оставалось недолго к тому моменту. Долговых обязательств накопилось столько, что они не помещались в ящик моего стола. Кредиторы навещали меня ежедневно, сменяя друг друга, а полицейские, казалось, ухмылялись, едва завидя меня на улице. Они все считали мои последние дни.

Я отвел себе самое большое полгода. Через полгода в мою контору ворвались бы фискалы, опечатали мебель, а меня самого отволокли бы в долговую тюрьму, до конца своих дней работать на ферме сахарного тростника под палящим солнцем. А там, как вы знаете, долго не живут. Оставался, конечно, и другой выход — по-джентльменски — глоток виски напоследок и револьвер в рот. Тоже незавидная участь, а? Но был и третий вариант, вы знаете его. Будете меня судить за то, что я им воспользовался?

Легко продать право первородства за миску чечевичной похлебки — ерундовая сделка с просчитываемыми последствиями. Но продать право на месть за звонкую монету? Я едва не лишился рассудка, когда мистер Олдридж поставил меня перед выбором. Страшным выбором, на одной чаше которого находилась моя судьба, а на другой — мое право свершить месть.

Лэйд поморщился.

— Мистер Крамби, мир, в котором мы находимся, и так искажен сверх всякой меры. Давайте по крайней мере мы с вами не будем искажать истину без насущной необходимости. Мистер Олдридж не ставил вас перед выбором. Вы сами написали ему письмо. Сами предложили сделку и, надо думать, обозначили сумму. Не знаю, о какой сумме шла речь и сколько в ней было нулей, но о том, что письмо было — знаю доподлинно, потому что об этом знал слуга мистера Олдриджа.

Лицо Крамби почти не изменилось. Он лишь кивнул, задумчиво, точно самому себе.

— Ну конечно. Госсворт, старый дрянной сапог… Мне следовало вышвырнуть его на улицу после смерти Олдриджа. Он всегда был глуп и медлителен, не годен даже в курьеры. Предел его возможностей — работа грумом в Шипси. Но я облагодетельствовал его, памятуя о многолетней преданной службе. Обеспечил хорошей должностью, приблизил, ввел в совет приближенных… И вот, что я получил за свое участие в его судьбе! Вот какую благодарность! Знаете, о чем я по-настоящему сожалею? Что не смог увидеть его кончину. Уверен, демон, памятуя о его талантах, наградил его с присущим ему воображением!

— Ничем не могу помочь, — сухо отозвался Лэйд, — Какой бы смертью ни умер мистер Госсворт, это случилось не на моих глазах.

Крамби опустил голову.

— Да и неважно, — пробормотал он, точно обессилев, — Двести душ… Одной больше, одной меньше… Ну и что еще вы знаете?

— Что Олдридж-Шляпник не смог удовлетворить ваших требований. Ведомые роком, вы заявились к нему в чертовски неудачный момент. В пору отчаянного финансового кризиса, который грозил пустить его компанию ко дну и оставил почти без средств. Он не мог позволить себе заплатить вам. Но он мог кое-что другое. Включить вас в число своих партнеров, наделив частью акций предприятия. Кусок был не очень большим, но важен был не размер, не так ли? Он был его гарантом. Символом. Обещанием.

— Весьма жалкое обещание, — пробормотал Крамби, — Шесть сотых процента от общего капитала. Это тоже было насмешкой. Формально сделав меня своим компаньоном, он ни на секунду не забывал выставить меня в смешном свете перед прочими. Шесть сотых процента!

Лэйд ощутил какое-то новое чувство. Прежде придавленное усталостью, оно выбралось из него, точно змея, ощутившая наступление утра. Злость, подумал он. Обычная злость. Забавно, что я ощущаю ее только сейчас…

— Плевать! — резко произнес он, — Олдридж выполнил свою часть сделки, не так ли? Вручил вам ключ от вашего будущего. И указал в завещании в качестве единственного наследника. Искупая грехи прошлого, он подарил вам компанию, созданию которой посвятил вторую и последнюю часть своей жизни. Сделал хозяином. Вправе ли вы сердиться на него?

Крамби заерзал на своем стуле. Пряди его волос казались обесцвеченными, прилипшими к грязному лбу водорослями.

— Хозяином, — пробормотал он с горечью, — Хозяином чего, скажите на милость? Затонувшего корабля? Благодарю покорно!

Лэйд смерил его тяжелым неприязненным взглядом.

— Не вам его винить, Крамби. Мистер Олдридж не раз ошибался и причинил немало проблем самым разным людям, но в одном его винить нельзя. Это не он открыл кингстоны, породив катастрофу. Это были вы.

***

Коу глухо заворчал сквозь свою маску. Лэйд не сомневался, что он внимательно ловит каждое произнесенное слово и в какой-то момент даже понизил до предельного минимума подвижность своего большого бронированного тела, лишь бы не заглушать производимыми им звуками их разговор. Но теперь внутри него все отчетливее дребезжали какие-то детали, которые наверняка не относились к человеческой анатомии. Дребезжали беспокойно и зло.

— Ну-ка поясните! — рявкнул он, резко повернувшись в сторону Лэйда, — Что это должно означать?

Сохраняй спокойствие, приказал себе Лэйд. Огневая мощь, заложенная в этом существе, способна поспорить с огневой мощью роты королевской морской пехоты при поддержке пары трехдюймовых батарей. И он наверняка делается все сильнее с каждой минутой. В твоих интересах не злить его и не раздражать, Лэйд Лайвстоун.

— Деньги, — устало произнес он, — Все всегда начинается с денег, не так ли? Вспомните великий Железнодорожный кризис, разразившийся два года назад. Тот самый, который оставил «Биржевую компанию Олдриджа и Крамби» без средств к существованию и едва не утопил. Помните?

— Еще бы не помнить. Я думал, мы не переживем того года…

— И не пережили бы, — заверил его Лэйд, — Кабы мистер Олдридж в решающий момент не достал денег, чтобы заколотить пробоину ниже ватерлинии. Четыреста монет. Четыреста фунтов стерлингов, которые он вынул, точно фокусник, из пустоты именно тогда, когда эти деньги отчаянно вам требовались. Вы ведь так и не узнали, откуда он их достал, не так ли?

Крамби раздраженно дернул плечом.

— Должно быть, разбил старую копилку. Ту самую, что приберегал на свои похороны. А может, нажал на кого-то из старых знакомых. Не знаю и не хочу знать! Его долг не покрыт этими деньгами!

— Но вы знали, что он приказал на счет этих денег. Помните, вы сами поведали мне об этом, когда мы ехали в локомобиле. Одна из причуд вашего компаньона, о которой вы поведали мне, посмеиваясь. Передавая вам деньги — мешочек с четырьмя сотнями звенящих монет — он взял с вас клятву. Обещание. Помните, в чем оно заключалось?

Крамби шмыгнул носом, отчего на миг показался еще более юным, чем на самом деле. Сущий мальчишка, нацепивший дорогой костюм.

— Представьте себе, помню. Он хотел, чтобы я избавился от этих денег.

— Верно. Чтобы как только минет кризис, вы любой ценой изъяли эти деньги из оборота компании и вышвырнули их. Сожгли, утопили, развеяли по ветру…

— Я выполнил его инструкции надлежащим образом, — произнес Крамби сквозь зубы, — Я…

— Да. Помню. Отдали их в приют Святой Агафии, верно? Все четыреста фунтов вплоть до последнего пенни.

Обескровленное лицо Крамби не приобрело живого цвета, но на его скулах выступили розовые пятна.

— Да. Да, черт возьми! Отдал, будь они неладны!

Лэйд поднял указательный палец и направил его на Крамби. Так внушительно, точно это был ствол револьвера.

— Вы точно уверены в этом?