Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

– Пешком прогуляться по лесу? – повторила Роксана с недоумением, – ты имеешь в виду, втроём? Ты, я, Светозара?

– Именно так. Коней мы оставим здесь. Гулять будем там, где скажешь. Вернёмся, самое большее, через час. Или через два.

Роксана бросила взгляд на своих друзей. Те пока не знали, что ей сказать. Тогда она поднялась на крыльцо и прошла в ту комнату, где они с Рагдаем обычно спали. Рагдай вошёл туда вслед за ней. И там он увидел, как египтянка, надев кафтан, сунула в карман маленький кинжал. Подойдя к Рагдаю, она его обняла.

– Не бойся за меня, милый! Мы ведь пойдём в ту сторону, какую укажу я. Да с ними и нет никого! Им всего лишь нужно со мною поговорить.

– Но их прислала Малуша! Это ведь ясно!

– Именно это и вынуждает меня согласиться выслушать то, что они должны мне сказать. Если откажусь – она обвинит их в том, что плохо старались. И им достанется от неё!

– Но ты вчера вечером говорила, что нам нельзя разлучаться ни на одну минуту, что мы должны всё время быть вчетвером! А теперь сама нас бросаешь?

– Да.

Это было всё, что она сказала, прежде чем выйти из дому и направиться с двумя спутницами за ближний бугор, к реке. Их прогулка длилась не час, не два, а все три. Лошади, конечно, были бы рады прождать ещё три часа – им было тут чем заняться, сочной травы у домика росло много. Но внутри домика без Роксаны всё вдруг пошло наперекосяк. Её трём друзьям начало казаться, что из их жизни уходит самое главное – то, что больше уж не вернёшь, да и не заменишь ничем. Это было странно. Необъяснимо.

– Они её уломают! – всхлипывала Прокуда, сидя у остывающей печки и обнимая её, словно умирающую корову, – Таисья с Малушей вчера не справились, но боярыня Светозара умеет взяться за дело! Весь Новгород был у неё в кармане! Великий Новгород! Она всех там перехитрила и одной левой скрутила в бараний рог!

– Да, они с Малушей стоят одна другой, – горестно заметил Рагдай, лёжа на кровати. Талут, сидя на своей, настраивал удочки. Закрепляя на конском волосе поплавок, он проговорил:

– Если эта тварь не уймётся, то я её утоплю, и дело с концом!

– Кого? Светозару? – перепугалась Прокуда, – или Малушу?

– Тебя, овца! Что ты тут разблеялась?

– Я – овца? Тогда ты – овечий клоп, раз каждую ночь на мне копошишься!

– Если опять подерётесь, я вас обоих отсюда вышвырну! – поднимаясь, предупредил Рагдай, – вы мне надоели.

Он стал бродить по всей комнате, а затем и по сенцам, не находя себе места. Тесовый пол скрипел под его ногами. К горлу подступал ком. Откуда вдруг взялось чувство, что здесь, сегодня, уже вот-вот, должно непременно его настигнуть самое злое, непоправимое? Не на поле боя, не во дворце, не на корабле среди морских волн, а именно здесь, в охотничьем домике близ болота! Что с этим делать?

Они, наконец, вернулись. К дому Таисья и Светозара близко не подошли. И прежде чем сесть на коней, они переговорили с Роксаной ещё о чём-то. Потом пустились в обратный путь. Вскоре их уж не было видно среди деревьев за дальним краем поляны. Роксана поднялась в домик. Она задумчиво ела яблоко.

– Они плакали, да? – спросила Прокуда, всё всегда замечавшая.

– Да, – сказала Роксана и, пройдя в комнату, торопливо сняла кафтан, затем – сапоги. Между её «да», которое прозвучало три с половиной часа назад, и теперешним было мало похожего. Все заметили эту разницу. Но никто не спешил узнать, что произошло.

Египтянка вышла из комнаты босиком. Ей хотелось к печке. Она прижалась к ней грудью, щекой, руками. Но печка давно остыла. Всё же Роксана долго ждала от неё чего-то. Затем она попросила чашку воды, и, двумя глотками утолив жажду, вернулась в комнату. Там легла на кровать и плотно укуталась в одеяло. Ей трудно было согреться. Рагдай, Талут и Прокуда нетерпеливо расселись возле неё.

– Что они тебе говорили? – спросил Рагдай.

– На прогулке?

– Да.

– Что я должна ехать в Новгород.

– Почему?

– Иначе они погибнут. И мы погибнем, если останемся здесь. Я должна помочь этой женщине получить назад Святослава. Она не верит, что между нами всё кончено.

– А ты веришь?

Её глаза вдруг закрылись. Она, казалось, уснула. Взяв её руку, чтоб всё понять до конца, и поняв лишь то, что в лесу случилась беда, Рагдай поглядел на своего друга. Прищурила на него глаза и Прокуда. Не понимая, чего они вдруг уставились, как бараны, Талут с досадой сказал:

– Если так, давайте уедем. Только не в Новгород!

– Но тогда им придётся плохо, – открыла глаза Роксана, – я не могу этого позволить. Я ведь жила в доме Светозары! А это – домик Таисьи. Я никогда и ни за какую цену не соглашусь причинить им зло.

– Да что она с ними сделает? – возмутился Талут, – кто она такая? Они ей рабыни, что ли?

– Малуша их очень крепко держит в руках. Захватив под Любечем Светозариных атаманов, она у них выпытала то, что может поссорить со Светозарой Равула. Наша лихая боярыня его тоже грабила. Он ещё об этом не знает. Если узнает, то Светозаре – верная смерть. Сейчас от неё все её защитники разбежались. Впрочем, от них никогда и не было толку.

– Ну, а при чём здесь Таисья? – спросил Рагдай.

– Они – лучшие подруги. А Равул мстителен. Не грусти, мой милый Рагдай! Со мной ничего не случится в Новгороде. Ведь ты меня там не бросишь! И ты, Талут. Да и ты, Прокуда! Мы будем жить в одном доме. В тереме Светозары. Когда князь приедет в Новгород, я с ним всё спокойно решу. Тогда все мои враги от меня отстанут, и ты, Рагдай, меня увезёшь. И мы будем счастливы. Обещаю.

– Но почему Ратмир не приехал тебя звать в Новгород? Почему?

Роксана не отвечала. Опять похоже было на то, что она спала, хоть её глаза были широко и влажно открыты. Должно быть, она впервые смотрела сны.

Глава двадцать третья

Касьян перепутал кого-то с кем-то, когда сказал Светозаре, что, мол, Всеслав и Малуша тесно сотрудничают. Всеслав был единственным человеком в Новгороде, который не хотел знаться с Малушей и её челядью. Повлиять на него Малуша никаким образом не могла. Она понимала, что новгородское вече займёт сторону торговца, да и великий князь поддержит его, как своего друга, если Всеслав решит поставить её на место. Воинов было у купца много, тайных и явных союзников – ещё больше. Он мог легко поднять