Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Из-за недостатка кораблей и десантных судов осуществить операцию «Гимнаст» удалось бы в лучшем случае только через несколько месяцев. На самом деле за две недели, учитывая, что Окинлек завяз в пустыне, возможность осуществления «Гимнаста», хоть супер, хоть простого, испарилась. Стилвеллу было приказано забыть о Северной Африке и вместо этого отправляться в Китай, где Чан, которого Стилвелл считал «сумасшедшим мелким мерзавцем», ждал помощи, обещанной Рузвельтом. Однако другой помощи, кроме как от Стилвелла, Чану ожидать не приходилось. Что же касается военной техники, американцы увеличили производство танков «Грант» и «Шерман» до 45 тысяч единиц в 1942 году (для сравнения: с мая 1940 года всего было произведено 4200 единиц). Рузвельт предложил построить вдвое больше военных самолетов в 1942 году – 45 тысяч, – чем США и Британия вместе произвели за два предыдущих года. Невероятное количество, в четыре раза превышающее объем производства Германии и Японии, вместе взятых. Геббельс высмеял эти проекты, назвав их «сумасшедшими»[1181].

Когда на встрече американцы сказали, что смогут перепрофилировать под военное производство 15 процентов американских автомобильных заводов, Бивербрук ответил, что 100 процентов автомобильных заводов Британии были перепрофилированы, и подтолкнул Рузвельта установить планку выше. Президент так и сделал; 1 января он приказал американским автомобильным заводам остановить производство к концу февраля. В течение нескольких недель активно обсуждалась нехватка новых автомобилей, в то время как резина, 90 процентов которой поставлялось из Малайзии и Индонезии, попала под нормированное распределение. В Соединенных Штатах не было фабрик по производству синтетической резины, чтобы решить проблему дефицита резины. Скоро американцы поняли то, что британцы знали уже давно; без пары покрышек, спрятанных в гараже, семейный автомобиль долго не протянет. Поездки по железной дороге – вот уже пятьдесят лет американцы отдавали предпочтение «пульманам» в качестве средств передвижения – стали доступны только солдатам и бизнесменам, занятым в военном деле. А затем были реквизированы и самолеты – 434 машины. К весне нормирование бензина, скорее способ сохранить шины, чем топливо, распространилось по Восточному побережью Соединенных Штатов, а в следующем году и по всей стране. После этого стало ясно, что американцы из центральной части страны не смогут больше отдыхать на Восточном и Западном побережье, даже если их машины с «лысыми» шинами смогли бы их туда доставить. Но уже летом большинству американцев это не казалось странным, поскольку к Восточному побережью Америки регулярно прибивало останки кораблей и разложившееся тела – «урожай» немецких подводных лодок[1182].

Рузвельт был согласен, что нужно раскачать американскую производственную машину на полную мощность, но в начале нового года сложно было представить себе равномерный гул бесконечных фабрик Америки. Америка, испытавшая унижение с Гуамом, Уэйком, Пёрл-Харбором и Манилой, рвалась в бой, но вряд ли была к нему готова. Но еще больше Черчилля волновало то, что американцы, включая англофобов типа адмирала Эрнеста Кинга и Стилвелла, и тысячи добровольцев, которые толпились у призывных пунктов, хотели драться с японцами, и чем скорее, тем лучше.

Но ущерб, нанесенный в Пёрл-Харборе, не давал им этого сделать. Атака японцев была настолько разрушительной, что оперативное авианосное соединение, которое было послано оказать помощь пяти сотням морских пехотинцев, оставшимся на Уэйке, развернулось и отправилось домой, когда их командующий, контр-адмирал Фрэнк (Джек) Флетчер решил, что топливо важнее, чем оказание помощи морским пехотинцам. Когда министр военно-морских сил США Фрэнк Нокс спросил Черчилля, что бы он сделал с таким предусмотрительным адмиралом, Черчилль придержал язык из уважения к новым союзникам. Перед тем как сдаться в плен, обреченные морские пехотинцы на Уэйке нанесли максимально возможный ущерб японскому флоту – вывели из строя крейсер и потопили миноносец с помощью легкой артиллерии. Американцы были настолько унижены событиями последнего месяца, что одним из первых действий Кинга в качестве нового командующего военно-морскими силами было изменение аббревиатуры главнокомандующего флотом США с CINCUS (Commander-in-Chief-of-the-US)[1183] на COMINCH (Commander-in-Chief), поскольку первое вызывало негативные ассоциации.

Между тем Макартур и его армия были готовы разделить судьбу Джеймса (Джима) Боуи и его техасцев при осаде Аламо[1184].

Этого американцы стерпеть не могли, особенно если бы узнали о желании Вашингтона поддержать Британскую империю, пожертвовав Макартуром. Черчилль дал понять военному министру Генри Стимсону, что если американская озабоченность Тихим океаном в целом и Филиппинами в частности станет помехой в осуществлении стратегии «сначала Европа», которая находится в разработке уже несколько месяцев, то в результате война может быть проиграна на обоих военных театрах еще до того, как Америка вступит в войну на одном из них. Но дело в том, что Стимсон как раз презирал адмирала Кинга и верил в стратегию «сначала Европа». Говорят, что Стимсон, в попытке переубедить Черчилля, сказал об армии Макартура: «Бывают времена, когда солдаты должны умирать». Итак, быть Европе первой[1185].

Но даже такое недвусмысленное заявление, как «сначала Европа», звучало по-разному для разных людей. Договориться о том, где, когда и как атаковать Германию, предстояло недавно сформированному Объединенному комитету начальников штабов, в который входили: Джордж Маршалл, начальник штаба сухопутных войск США; адмирал Гарольд Старк, военно-морские силы США в Европе; адмирал Эрнест Кинг, руководитель военно-морскими операциями; и генерал-лейтенант военно-воздушных сил США Генри (Хэп) Арнольд. Со стороны Великобритании: стареющий первый морской лорд, сэр Дадли Паунд; сэр Чарльз Портал, королевские ВВС; и генерал сэр Алан Брук, начальник имперского Генерального штаба. Слово «имперский» вызвало отторжение у Маршалла и Кинга еще до того, как они встретились с Бруком. О создании Объединенного комитета начальников штабов было официально объявлено в феврале 1942 года, и члены комитета встретились весной. К тому времени они полностью разошлись во мнениях относительно того, что означает «сначала Германия» или «сначала Европа». К лету эти разногласия стали первой проверкой союза на прочность.

В свой последний вечер в Вашингтоне Черчилль ужинал с Рузвельтом и Гопкинсом перед отлетом в Норфолк, штат Виргиния. Утром он поднялся на борт Boeing Clipper, чтобы за три часа долететь до Бермудских островов, где его ждал Duke of York. Черчиллю полет понравился. Погода была чудесной, напитков и еды было в изобилии. Большой самолет летел на высоте 8 тысяч футов, со скоростью 145 миль в час. Черчилль даже сам некоторое время управлял самолетом. Вспомнив об ужасном морском путешествии, он уговорил капитана самолета, Келли Роджерса, доставить его и нескольких членов его штаба в Англию. Все остальные поплыли на корабле. Воздушное путешествие чуть не закончилось катастрофой, когда на рассвете следующего дня, после восемнадцатичасового полета, Роджерс вывел самолет из зоны низких облаков и понял, что он сбился с курса. По времени они должны были уже увидеть побережье Англии, но внизу было бескрайнее море. И они летели и летели. Черчилль вспоминал, что после нескольких минут неловкой тишины Роджерс сообщил, что поворачивает строго на север, и «через полчаса, на протяжении которых самолет то входил в облачность, то выходил из нее, мы увидели Англию и вскоре очутились над Плимутом, где, обходя аэростаты воздушного заграждения, благополучно приземлились». Впоследствии Черчиллю стало известно, что «если бы мы шли прежним курсом еще пять-шесть минут до того, как повернули на север, то мы оказались бы над немецкими батареями в Бресте. Ночью мы слишком отклонились к югу. Кроме того, в результате произведенного нами решительного изменения курса мы подошли к месту посадки не с юго-запада, а с юго-востока, то есть со стороны противника, откуда не ожидали нашего появления. В результате о нас сообщили как о вражеском самолете, приближающемся со стороны Бреста, и командование истребительной авиации отдало приказ шести «Харрикейнам» сбить нас. К счастью, они не справились с заданием». Через пять недель, проделав путь в 9 тысяч миль, Черчилль вернулся домой в целости и сохранности, став первым руководителем страны, совершившим трансатлантический перелет[1186].