Оружие юга - Гарри Тертлдав

— Эти сволочи быстро убивают артиллеристов, даже на большом расстоянии. Почти все они погибли.

Ли застонал. Снайперы с помощью оптики, установленной на ружья, возможно, были в состоянии поразить артиллеристов на тысячу ярдов или более, но он не думал, что АК-47 способны на такое. Когда он отвернулся, его взгляд упал на то, что Де Байс назвал „узи“. Он покачал головой, снова досадуя на себя. Как он мог думать, что АК-47 были единственным оружием в арсенале ривингтонцев? Ответ был простым, но удручающим: он ошибался.

Ружейный огонь снова усилился. Забыв о достоинстве и важности своей должности, Ли направился к двери, чтобы выяснить, что происходит, и взять на себя командование. Грузное тело полковника Диммока перекрыло ему дорогу.

— Нет, сэр, — сказал главный церемониймейстер. — Вам нужно оставаться здесь, пока все не закончится.

— В сторону, — приказал Ли. Диммок не двигался. Он был тяжелее Ли, как минимум, на тридцать фунтов. Мысль о том, как глупо он будет выглядеть, пытаясь силой отодвинуть полковника, отрезвила Ли. Да и в силу своего долга ему не следовало делать этого. Он опустил голову.

— Прошу прощения, сэр. Вы правы.

Ждать становилось все более невыносимо. Шум перестрелки постепенно уменьшался, затих, вспыхнул еще раз и прекратился. После двух минут затишья, Ли снова пытался выйти, и снова полковник отказался пропустить его. Ли укоризненно покачал головой, демонстративно показывая на свои уши. Диммок проигнорировал его жест. Через мгновение стрельба началась снова. Вздохнув, Ли опять извинился.

Очередной посыльный вошел в зал делегатов.

— Сэр, там просто дьявольская мясорубка. Если бы эти сукины дети контролировали бы все вокруг их проклятого здания, мы бы никогда не смогли подобраться к ним достаточно близко, но на все их не хватает. Мы заключили небольшое перемирие, чтобы вынести раненых, поэтому недавно было тихо. Надеюсь, вы не возражаете?

— Нет, ни в коем случае, — сказал Ли. — Мы должны делать все возможное для наших людей. Определитесь с направлением атак, займите крыши окружающих зданий, чтобы подавить их огнем, грамотно маскируйтесь там.

Солдат отдал честь и поспешил прочь. Стрельба с разных сторон штаб-квартиры АБР все продолжалась и продолжалась. Был уже почти закат, когда интенсивность огня достигла своего пика — в течение нескольких секунд треск непрерывных автоматных очередей, затем все резко оборвалось.

Когда прибыл еще один гонец, Ли в нетерпении бросился к нему. Мужчина смотрел устало, но торжествующе — такое выражение лиц Ли видел у солдат еще на мексиканской войне.

— Убит последний из этих мерзавцев, — сказал он. Вокруг раздались ликующие крики. Посыльный продолжил: — Нам удалось, наконец, проникнуть в здание. Эти ривингтонские ублюдки наглухо забаррикадировали дверь, и мы долго никак не могли выбить ее. Потом мы прижали их плотным огнем — так, что они не могли высунуться — и некоторым из нас удалось залезть в окна. Затем мы ударили по ним одновременно снаружи и изнутри. Это было нелегко, но теперь они все мертвы.

— Да благословит тебя Бог, капрал, — сказал Ли, увидев на рукавах посыльного знаки различия. Тот смутился на секунду, а затем разулыбался. Ли повернулся к полковнику Диммоку. — С вашей любезного позволения, сэр?

Главный церемониймейстер освободил выход.

Офицеры и оркестранты окружили Ли, когда он вышел на улицу. Он было воспротивился, но они отказались уходить. После секундного раздражение, он решил, что злиться не стоит: у них тоже был свой долг. Если уж на то пошло — вдруг возникла нелепая мысль — а вдруг последний посыльный был переодетым ривингтонцем, и его целью было выманить его из безопасного Капитолия.

Он поспешил в сторону статуи Вашингтона. Площадь Капитолия была очищена от уцелевших гражданских лиц. Врачи переходили от одного раненого к другому и помогали, чем могли. Ли понимал, что их возможности были скудны. Нет сомнения, что ривингтонцы со своими знаниями могли бы предоставить более эффективное лечение, но ведь именно из-за ривингтонцев эти бедные и несчастные люди и лежали здесь. Небольшое чувство собственной вины охватило Ли: ведь эти люди пришли сюда из-за него, чтобы увидеть и услышать его, а теперь они…

Четырехколесная карета военной скорой помощи с грохотом помчалась на восток. При каждом потряхивании раздавались крики раненых. Ли прикусил губу. По крайней мере, одна из раненых была женщина. На войне он встречался со многими ее ужасами. Теперь он встретился с ними во вроде бы мирном времени, да еще в тот день, который должен был стать одним из самых знаменательных дней в его жизни. Он подошел к извозчику одной из карет скорой помощи: — Вы везете их в двенадцатый госпиталь?

— Нет, сэр, приходится возить в Чимборасо, — сказал извозчик. — Двенадцатый уже переполнен.

Он прикрикнул на лошадей и щелкнул вожжами. Карета тронулась. Изнутри опять раздались крики. Сердце Ли обливалось кровью. Чимборасо, военный госпиталь на восточной окраине города, был в два раза дальше от площади Капитолия, чем военный госпиталь номер двенадцать, что означало, что раненым придется трястись в карете в два раза больше.

Это также означало, что мясорубку на площади можно было сравнить лишь с рукопашным боем во время Второй американской революции. Главный госпиталь номер двенадцать был рассчитан на чуть более чем сто человек. Если он уже был заполнен… И сколько еще раненых будет в в Чимборасо…

Он пообещал себе, что мужчины из Ривингтона заплатят за все. И было направился к открытой трибуне, на которой принял президентскую присягу, но остановился, когда увидел, что убитых и раненых там уже увезли. Только ручейки крови, которые еще стекали вниз на передние и боковые бревна основания, говорили о хаосе, который царил здесь несколько часов назад.

Он подумал, куда могли увезти Мэри. Ли хотел попрощаться с ней, и попросить прощения за то, что взял ее с собой на трибуну. Нет, сейчас не до этого. Он надеялся, что она будет знать это и без его слов. Она часто проявляла свой непростой характер; с ее бесконечными телесными недугами, кто мог обвинять ее? Но после тридцати семи лет, она понимает — понимала, поправил он себя, все еще не до конца осознавая это в своем сердце — насколько они были близки друг другу.

Тела пяти мужчин, сообщников Конрада Де Байса, еще лежали там, где они упали. Зрелище было нелицеприятным. Все, кроме одного, были убиты выстрелами в голову; единственным исключением, выглядевшим менее страшно, был умерший от потери крови из-за раны бедра. Разрывы в куртках и рубашках свидетельствовали о других попаданиях, которые не нанесли ущерба. Ли поджал губы. Все они были в бронях, как и Де Байс. Неудивительно, что их так трудно было убить. Они могли даже надеяться уцелеть после покушения. Если это так, то они ошибались.