Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Глава 10

Волшебная книга

Надо признать, невидимки приняли гостей по-королевски. Правда, трудно было удержаться от смеха при виде того, как блюда, тарелки и кувшины неведомо откуда прыгают на стол. Ладно бы они просто появлялись, а то ведь действительно прыгали — подлетали вверх футов на пятнадцать и замирали на уровне футов трех от пола. Все бы ничего, но когда подавали супы и соусы, приходилось быть наготове.

— Любопытно, что же за народ эти прыгуны, — шепнул Юстейс Эдмунду. — Не похоже, чтоб они были людьми вроде нас. Небось какие-нибудь лягушки или кузнечики.

— Может быть, — так же тихо откликнулся Эдмунд, — Только помалкивай об этом при Люси. Она не больно-то жалует насекомых.

Ужин мог бы доставить еще больше удовольствия, если бы невидимки не расплескивали жидкости и не тараторили без конца, поддакивая один другому. Впрочем, изрекали они в основном то, что никак не могло вызвать возражения, например: «Я всегда говорил: если кто проголодался, стало быть, ему есть охота», «Что-то темнеть начало, не иначе как к ночи» или «Море вам не суша: оно мокрое, а суша сухая». А кормили сытно и вкусно — и грибной суп, и отварная курятина, и горячий окорок, и крыжовник, и смородина, и сметана, и творог, и молоко, и мед (не в сотах или в горшочке, а в жбанах, то есть медовый напиток). Напиток этот всем очень даже понравился, хотя на следующий день Юстейс жалел, что слишком на него налегал.

Но что там Юстейс! Вот Люси проснулась на следующее утро в таком состоянии, словно ей предстоял экзамен или, хуже того, визит к зубному врачу. А на улице пригревало ласковое солнышко, весело жужжали залетавшие в открытое окошко пчелы, радовала взгляд лужайка, точно такая, как где-нибудь в Англии. Девочка встала, оделась и за завтраком старалась разговаривать со всеми как ни в чем не бывало. Потом, выслушав-наставление Главнюка насчет того, что именно следует делать наверху, она попрощалась со своими спутниками, подошла к подножию лестницы и, больше не оглядываясь, стала подниматься. Хорошо еще, что было светло. Солнечные лучи падали в открытое окно на лестничной площадке, а снизу, пока девочка одолевала первый пролет, доносилось мерное, умиротворяющее тиканье старинных часов. Потом Люси повернула налево и на следующем пролете часов уже не слышала. Одолев и этот пролет, девочка увидела длинный, должно быть, тянувшийся через весь этаж коридор. Стены его покрывали резные панели, пол устилали мягкие ковры. Коридор заканчивался окошком, а по обе стороны имелось множество дверей. В полнейшей, ничем не нарушаемой тишине она слышала биение собственного сердца.

Последняя дверь по левую руку, напомнила себе Люси. До чего же неприятно, что ей нужна именно последняя дверь; ведь чтобы добраться до нее, предстояло пройти мимо других дверей, за любой из которых мог таиться чародей — может, он спит, а может, бодрствует, невидимый или мертвый… Однако пугайся не пугайся, а деваться было некуда, и девочка двинулась вперед, бесшумно ступая по толстому ворсистому ковру.

— Пока бояться нечего, — твердила она себе и, пожалуй, не кривила душой. В коридоре было светло и спокойно, разве что слишком тихо. Ей не очень нравились начертанные на дверях красным замысловатые, таинственные письмена: выглядели они довольно противно и, как думалось, что-то противное и означали. А еще меньше нравились висевшие на стенах маски, не сказать чтобы очень уж жуткие, но все-таки страшноватые. Эти маски так таращились пустыми глазницами, что трудно было отделаться от ощущения, будто они вот-вот начнут строить гримасы у тебя за спиной.

Но по-настоящему Люси струхнула только после шестой двери. Ей почудилось, будто из стены на нее уставилась чья-то бородатая физиономия. Девочка усилием воли заставила себя остановиться, обернуться, присмотреться — и поняла, что глядит в зеркало. Обыкновенное зеркало, размером; точно с ее личико, только вместо рамы были какие-то космы. Посмотришь на такое, и получится, будто ты мохнатый и бородатый.

— Я просто увидела себя в зеркале, ничего страшного! — решительно заявила Люси и пошла дальше, хотя собственное бородатое отражение вовсе не привело ее в восторг. (Каково было предназначение Бородатого зеркала, сказать не берусь, поскольку я не чародей.)

Она успела еще подумать, не становится ли коридор каким-то волшебным образом длиннее, и тут очутилась наконец у последней левой двери. Та была открыта, и девочка вступила в просторную комнату с тремя большими окнами, уставленную от пола до потолка книгами. Люси в жизни не видела столько книг сразу, причем книги были самые разные — и тонюсенькие, и толстенные, унылые пыльные тома и огромные фолианты в кожаных переплетах, пахнущие древностью, ученостью и волшебством (бьюсь об заклад, вы ни в одной церкви не найдете такой большущей Библии). Но все эти книги были ей ни к чему, а нужная Волшебная Книга лежала на пюпитре в самой середине комнаты. Поняв, что читать придется стоя (кстати, сидеть в этом помещении было попросту не на чем — нигде ни единого стула) и спиной к двери, Люси хотела закрыть дверь.

Не тут-то было — дверь не затворялась.

Девочке стало не по себе — и, как мне думается, удивляться тут нечему. Впоследствии Люси говорила, что обязательно закрыла бы дверь, будь у нее хоть малейшая возможность. Но такой возможности не возникло, так что пришлось встать спиной к открытой двери, в которую в любое мгновение мог войти кто угодно — например, невидимый чародей.

Люси тревожило еще одно обстоятельство — размер книги. Главнюк не сумел объяснить, на какой странице следует искать заклинание против невидимости. Кажется, он даже удивился такому вопросу и пояснил, что надо открыть книгу в начале и читать, пока не наткнешься на нужное место. По всей видимости, иного способа он себе просто не представлял. «Да этакую книжищу и за неделю не прочтешь!» — подумала девочка (ей и без того уже казалось, что она слишком долго находится в этом жутком месте).

Подойдя к пюпитру, Люси притронулась к переплету, и пальцы ее вздрогнули, словно книга была наэлектризована. Открыть ее девочке удалось не сразу, а лишь когда она сообразила, что надо расстегнуть застежки. После этого книга открылась легко. И оказалась она просто чудесной!

Прежде всего она была не печатной, а рукописной, со страницами, заполненными витиеватыми буквами, прописанными так аккуратно и четко, что читались они даже легче печатных, а выглядели гораздо красивее. Гладкая толстая бумага едва уловимо благоухала, а на полях и вокруг замысловато выведенных цветных заглавных букв, с каких начиналось каждое заклинание, красовались яркие картинки.