Гунны - Владимир Ключников

Но вскоре военные действия передвинулись к западу. Впрочем, первый этап этого передвижения, описанный многими авторами, носит еще мифологический характер. Обычно сообщается, что гунны жили на азиатском берегу Меотиды и не питали никаких надежд перебраться на европейский берег. Но однажды гуннские охотники, преследовавшие оленя, увидели, что животное кинулось в воду и вброд перебежало на другую сторону. Вдохновленные его примером, гунны последовали за ним и начали завоевание Европы. Иногда вместо оленя в рассказе фигурирует корова, убегавшая от своего пастуха. Но так или иначе, благодаря смышленому животному гунны догадались, что водное пространство преодолимо.

Прокопий рассказывает, что гунны жили на берегу «Меотийского Болота» и его «устья» – Керченского пролива. «…Они никогда не переправлялись через эти воды, да и не подозревали, что через них можно переправиться; они имели такой страх перед этим столь легким делом, что даже никогда не пытались его выполнить, совершенно не пробуя даже совершить этот переезд». Но однажды несколько юношей– охотников погнались за ланью, которая «бросилась в эти воды». Юноши ринулись за ней – Прокопий предполагает, что «их побудила к этому какая‐либо таинственная воля божества», – и достигли противоположного берега. Животное тотчас же исчезло, «но юноши, потерпев неудачу в охоте, нашли для себя неожиданную возможность для новых битв и добычи». Вернувшись обратно, они поставили своих соплеменников в известность, «что для них эти воды вполне проходимы». После чего, «взявшись тотчас же всем народом за оружие, они перешли без замедления “Болото” и оказались на противоположном материке»214.

Вся эта история напоминает античный рассказ о превращенной в корову любовнице Зевса Ио, которая, гонимая оводом, тоже пересекла Боспор Киммерийский215 (слово «Боспор» в переводе с греческого и означает «коровий брод»). Современные ученые высказывали предположение, что именно литературная история Ио легла в основу предания о гуннском переходе через Боспор216.

Прокопий высказывает дополнительное соображение о том, что животное это явилось специально, чтобы «причинить несчастье» варварам, обитавшим на другой стороне Болота217. Зачем злокозненное животное задалось такой целью, историк не объясняет. Иордан на этот счет пишет: «Я полагаю, что сделали это, из‐за ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут свое происхождение»218(напомним, что по версии Иордана гунны произошли от связи готских колдуний и «нечистых духов», скифами же Иордан, видимо, называл жителей Скифии, независимо от их племенной принадлежности).

Несмотря на всю легендарность истории с коровой или оленем, гунны так или иначе действительно оказались в Европе, то есть по другую сторону Танаиса и Меотиды. Древние авторы дают противоречивые указания, где именно гунны форсировали водную преграду и как им это удалось. Зосим пишет: «Я нашел и такое известие, что Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаиса, дал им [возможность] перейти сухим путем из Азии в Европу»219. Прокопий тоже говорит, скорее, об «устье» Меотиды, то есть местах, близких к проливу или о самом проливе. По Иордану же «охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро»220. Церковный историк V века Эрмий Созомен писал, что между гуннами и европейским берегом лежало величайшее озеро, которое они почитали «концом земли, за которым уже – море и беспредельное пространство вод». В таком случае речь никак не могла идти о проливе, с одного берега которого прекрасно виден другой. Прямо на этом озере гунны и нашли «дорогу, по поверхности закрытую водою»221.

Пересечь вброд все Азовское море гуннам, пожалуй, было бы трудно, но сам пролив в древности был далеко не так неприступен, как сегодня. У авторов настоящей книги нет данных о его глубине в гуннское время, но известно, что в середине второго тысячелетия до н. э. уровень его был примерно на 4 метра ниже, чем сегодня. Из этого некоторые исследователи даже делают вывод, что глубина пролива тогда не превышала полутора – двух метров. Вывод этот весьма спорный, потому что в таком случае античные торговые корабли, нередко имевшие осадку около двух метров, попросту не могли бы пройти в Меотиду и достигнуть, например, Танаиса. Видимо, слой донных отложений в те годы тоже был меньшим и глубина фарватера во всяком случае превышала два метра. Но зато и сам пролив был значительно ýже за счет многочисленных кос, отмелей и островов. Во всяком случае, форсировать его было легче, чем сегодня222.

Гунны могли перейти из Азии в Европу и через Таганрогский залив, лежащий в восточной части Азовского моря. Сегодня его средняя глубина составляет около пяти метров, но при сильном ветре-«верховке» воду из залива буквально выдувает в море, и дно частично обнажается. В гуннские времена уровень моря был ниже, а значит, и пересечь залив было легче. Кроме того, и залив, и все Азовское море, и Керченский пролив в сильный мороз могут покрыться достаточно толстым слоем льда. Страбон на рубеже эр так описывал зимний Боспор Киммерийский: «Морской путь из Пантикапея в Фанагорию становится доступным для повозок, так что это не только морское путешествие, но и сухопутное». Он же сообщил, что на льду пролива разыгралось конное сражение между варварами и войсками Митридата223. И это значит, что гуннская конница вполне могла перейти Боспор по льду – правда, легенда говорит именно о броде.

Как правило, сообщения древних авторов о переходе гуннов в Европу трактовались как переход через пролив, а не через море. Некоторые из них прямо упоминают Боспор Киммерийский. Еще сравнительно недавно мысль о том, что по крайней мере одна из групп гуннской орды (возможно, основная) двигалась на запад через Крым, совпадала с точкой зрения ученых, интерпретировавших археологические материалы Боспора. Считалось, что отмеченные здесь мощные слои разрушений и пожаров связаны именно с гуннским нашествием конца IV века. Но в последнее время датировка этих слоев на Тамани и в Крыму была пересмотрена – теперь их относят к VI веку224.

Хотя гунны и захватили Боспор и большую часть Крыма, особого разгрома они там не учинили. А главное – сами следы их пребывания в Крыму датируются, вероятно, более поздним временем. Крымский археолог А. И. Айбабин предполагает, что гунны появились в Крыму лишь на рубеже IV – V веков, во время своего похода на восток (об этом походе 395 года мы будем говорить ниже)225. Отметим, кстати, что Боспорское царство сохраняло свою государственность вплоть до VI века, об этом свидетельствуют надписи, найденные в Керчи и на Таманском полуострове226. Хотя, возможно, Боспор при этом и находился под «протекторатом» гуннов227. Поскольку в начале своей экспансии гунны, вероятно, обошли Крым стороной, напрашивается предположение, что их путь в Европу пролегал по северным берегам Меотиды. Соответственно, оказались правы те из древних авторов, кто говорил о переходе гуннов через самое Меотийское озеро (вероятно, это был Таганрогский залив), а не через Боспор Киммерийский. Версия о проливе могла возникнуть потому, что он был заведомо проходим, – об этом знали еще со времен Эсхила, изложившего историю Ио, об этом подробно писал Страбон. Что же касается северо-восточного угла Меотиды, он был известен позднеантичным авторам значительно хуже. Правда, к северу от Азовского и Черного морей тоже не сохранилось явных следов движения гуннов на запад. Поэтому вопрос о том, какую именно водную преграду гунны пересекли на своем пути в Европу – Керченский пролив или Таганрогский залив, – остается в какой‐то мере открытым. Конечно, нельзя исключить и того, что разные орды гуннов двигались разными путями, но версия о переходе Таганрогского залива представляется авторам настоящей книги более убедительной.

Так или иначе, незадолго до 375 года гунны ворвались в Европу. С ними вместе выступили покоренные ими аланы. Иордан сообщает:

«Всех скифов, забранных еще при вступлении, они принесли в жертву победе, а остальных, покоренных, подчинили себе. Лишь только они перешли громадное озеро, то – подобные некоему урагану племен – захватили там алпидзуров, алцилдзуров, итимаров, тункарсов и боисков, сидевших на побережье этой самой Скифии. Аланов, хотя и равных им в бою, но отличных от них [общей] человечностью, образом жизни и наружным видом, они также подчинили себе, обессилив частыми стычками»228.

Свидетельства древних авторов подтверждаются данными археологии: в последней четверти IV века позднесарматской культуре в восточноевропейских степях приходит конец229. Примерно тогда же начинается кризис черняховской культуры в Днепровской Лесостепи – готы стали следующей жертвой воинственных пришельцев (правда, финал черняховской культуры датируется уже следующим, V веком)230.