Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

Способность выявлять обманщика привлекла внимание многих психологов. Существует версия, что именно эта способность делает возможным дальнейшее сотрудничество и вынуждает к честности. В 1992 году психолог Леда Космидес и антрополог Джон Туби выдвинули гипотезу о существовании в мозге специального «модуля» для обнаружения паразитов. Эта гипотеза основана на следующем предположении: в обществе, члены которого на протяжении долгого времени сотрудничают друг с другом, большим преимуществом была бы способность выявлять тех, кто пытается паразитировать на других. Тогда логичным будет сделать вывод, что тысячелетия эволюции позволили мозгу развить эту способность. Свою гипотезу Космидес и Туби проверили при помощи задачи выбора Уэйсона — логической задачи, придуманной Питером Кэткартом Уэйсоном в 1966 году и позволяющей выявить индивидов, способных хорошо решать логические задачи при помощи дедукции. В классической версии этой задачи фигурируют четыре карты. Нам известно, что с одной стороны на карте написано число, а с другой стороны у нее цветная рубашка. Кроме того, мы знаем правило, согласно которому только карты с четными числами имеют красную рубашку. На картинке нарисованы четыре карты, две перевернуты рубашкой кверху, а на двух других написаны числа 4 и 7. Рубашки у перевернутых карт — красного и желтого цвета. Задача испытуемого — ответить на вопрос: сколько карт и какие именно нужно перевернуть, чтобы доказать истинность правила?

К удивлению Уэйсона, большинство участников эксперимента оказались очень скверными логиками: правильные карты выбрали всего 10% испытуемых. Космидес и Туби решили немного изменить формулировку. Что, если логическую задачу сформулировать как общественный договор и создать ситуацию, в которой участники будут охотиться за нарушителями? Допустим, что алкоголь могут употреблять только лица старше 18 лет; на одной стороне карты указывается возраст, а на другой — тип напитка. На первых двух картах изобразили числа 16 и 22, а на других написали «пьет пиво» и «пьет газировку». Это значительно упростило задачу. Теперь у участников появилась возможность сформулировать вопросы иначе. «Он пьет пиво. А ему больше восемнадцати лет?» «А этому всего шестнадцать. Что же он тогда пьет?»

Впоследствии Космидес, Туби и другие ученые составили множество вариантов этой задачи и провели опрос самых разных людей. Результаты доказали, что люди довольно быстро разоблачают обман, однако реже выявляют тех, кто под маской альтруизма нарушает общественный договор. Основной целью этой работы было доказать, что мозг — не обычная вычислительная машина, которую можно запрограммировать на решение любых задач, а комплекс механизмов, направленных на решение задач, ставших для людей важными в процессе эволюции. Ученые выбрали ситуацию, связанную с разоблачением обмана, так как посчитали эту способность одним из важнейших врожденных навыков.

Споры о том, как именно функционирует человеческий мозг, вовсе не закончены, но лишь единицы продолжают верить в гипотезу о существовании в мозгу неких автономных «модулей». Сейчас ученые придерживаются теории «нейронных связей». И тем не менее попытки обнаружить заложенную в нас способность разоблачать обманщиков и наказывать их можно считать успешными.

Сплетни

Роман Трумена Капоте «Отвеченные молитвы» производит впечатление книги, основанной на реальных событиях. Когда в 1975-1976 годах журнал Esquire опубликовал первые три главы, журналисты, да и рядовые читатели бросились обсуждать, кто же стал прототипом героев. Сцены, описывающие безудержный секс, злоупотребление наркотиками и социальное предательство, явно отражали события из жизни реальных людей. Сам Капоте сделал карьеру во многом благодаря дружбе со знаменитостями. Он с усердием собирал о своих друзьях сплетни, которые затем получали отражение в его книгах, а читатели с неменьшим усердием строили догадки о возможных прототипах героев его романов. Писательские методы Капоте напоминают журналистику, ведь журналисты тоже излагают факты, зачастую не указывая источник информации. Его метод — это сплетня, чего не отрицал и сам Капоте.

В интервью, данном в 1976 году журналу Playboy, он нашел себе следующее оправдание: «Вся литература — сплетня. < ... > “Анна Каренина”, “Война и мир”, “Мадам Бовари” — что это, по-вашему, такое, как не сплетня? А Джейн Остин? А Пруст?»

В книге «Наука добра и зла» (The Science of Good and Evil, 2005) журналист Майкл Шермер описал основные темы сплетен: «Секс, щедрость, измена, агрессия, насилие, положение в обществе, рождение и смерть, политические и религиозные взгляды, психическое и физическое здоровье, а также всевозможные нюансы человеческих взаимоотношений, в особенности дружба и альянсы. Сплетни подбрасывают нам сюжеты не только мыльных, но и классических опер».

Интерес к сплетням и слухам присутствует в любом человеческом обществе — и неважно, врожденное это чувство или приобретенное. Шермер описывает сплетни как важный социальный механизм, цель которого — поддержание общественного контроля. Обмен информацией позволяет нам выяснить, кому можно доверять, а на кого полагаться не стоит, с кем следует общаться, а от кого надо держаться подальше.

Сплетни для нас нередко идут рука об руку с сомнительными слухами, а правдивость изложенной информации неочевидна. Например, обходительный и галантный Уикхем — герой романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение» — рассказывает о том, как мистер Дарси отказал ему в обещанном месте священника, которое якобы по праву принадлежало Уикхему. Элизабет начинает испытывать к Дарси сильную неприязнь и считает его надменным, но в действительности Уикхем получил от Дарси крупную сумму денег, которую безрассудно растратил, а затем предпринял попытку соблазнить сестру Дарси с целью завладеть ее состоянием. Благородный мистер Дарси никому не рассказывает о том, как события разворачивались на самом деле, хотя будь он более разговорчивым и расскажи Элизабет правду об Уикхеме, той, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Позже она сможет по достоинству оценить Дарси лишь благодаря его словоохотливым родственникам, рассказавшим, на какие жертвы пришлось пойти мистеру Дарси, чтобы спасти честь своей сестры.

В книге «Триумф повествования: рассказ в эпоху массовой культуры» (The Triumph of Narrative: Storytelling in the Age of Mass Culture) писатель Роберт Фулфорд утверждает, что сплетни — исходный пункт любых форм повествовательного искусства. Ведь в чем суть сплетни? Разве не в том, чтобы дразнить любопытство слушателя, «скармливая» ему определенное количество информации, но одновременно с этим и умалчивая кое о чем, чтобы держать слушателя в постоянном напряжении? Сталкиваясь с самым распространенным сюжетом, мы задаемся одними и теми же вопросами: «Что он за человек? Любит ли он ее? А она его? Богат ли он? А она не вертихвостка ли? И как на это посмотрят их родители?»

«Дон Кихот» — книга, которую часто называют первым современным романом, — пестрит короткими, похожими на сплетни историями. В романах Диккенса, которые вначале печатались как газетные фельетоны, тоже воспроизводятся механизмы сплетен («Вы слыхали, что случилось с крошкой Оливером?»). Описывая собственную семью и ее общественные связи, Марсель Пруст также использует первосортные сплетни.

Чтобы убедиться в том, что сплетни по-прежнему играют решающую роль, сейчас достаточно ознакомиться с содержанием практически любого интернет-издания. Новости о свадьбах «звезд» и о неверных актрисах удовлетворяют сразу несколько наших потребностей: они рассказывают о сексе и взаимоотношениях и предоставляют информацию о жизни членов высшего общества. Тот же принцип сплетни срабатывает и применительно к автобиографиям и интервью, сулящим интимные подробности и приоткрывающим постыдные секреты. И, прочитав всего пару абзацев, мы неизбежно делаем выводы: кто-то кажется нам глупцом, а кто-то милягой, одних мы считаем снобами, а других — людьми, достойными доверия. Возникает ощущение, что нам удалось заглянуть внутрь, разглядеть истинную сущность героя. Скорее всего, нам не доведется лично познакомиться с Анджелиной Джоли или Дженнифер Энистон, но у нас появляется чувство, будто мы их и так уже неплохо знаем.

Тем же эффектом обладают и телесериалы. Социологи называют их персонажей «нашими парасоциальными друзьями», потому что мы обсуждаем их совершенно также, как реальных знакомых Мы выносим оценку их поступкам, радуемся и переживаем за них. Мы, люди, будто бы обладаем радаром, настроенным улавливать сплетни, и сейчас благодаря средствам массовой информации в радиус действия этого радара попадают даже сферы, которые, как кажется на первый взгляд, совершенно нам не нужны.

Склонность читателей к сплетне неискоренима и не зависит от их интеллектуального уровня. Предметами нашего обсуждения становятся не только сюжетные хитросплетения романов, судьбы их героев, но и сам автор. Мы оцениваем его знания исторических событий, язык и стиль, чтобы потом, обсуждая с друзьями литературные произведения, вынести оценку — одобрительную или не очень. В свое время среди литературоведов было принято анализировать художественное произведение, не затрагивая личность автора, однако в таком подходе присутствует определенная доля самообмана. Сейчас едва ли кто станет отрицать, что восприятие литературного произведения во многом зависит от нашего отношения к автору. Примерно то же происходит и со сплетнями: мы оцениваем не только саму сплетню, но и ее источник.