Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

Глядя на подобные сцены, так и хочется наделить животных человеческими качествами. Когда я смотрю на незадачливого обманутого самца, меня разбирает смех. А из двоих других даже и не знаешь, кому посочувствовать. Всего пара кликов — и я нахожу человеческое воплощение этой же тактики. Вот какую характеристику дает словарь сленга словосочетанию «замаскированный любовник»: «Человек, объявляющий себя гомосексуальным только для того, чтобы подружиться с ничего не подозревающими представителями противоположного пола, с которыми ему или ей на самом деле хочется завязать отношения». Вскоре я уже изучаю сайт под названием «Транссоблазны», очевидно, представляющий совершенно особый жанр среди эротических онлайн-каналов. Основная роль здесь отведена именно половой мимикрии, и вся концепция основана на следующей ситуации: мужчину соблазняет прекрасная женщина, которая впоследствии оказывается вовсе не женщиной, а затем парочка предается сексу, только вот совершенно неожиданным способом. Впрочем, посетителям этого сайта он вряд ли покажется неожиданным. Когда я наконец опомнился и уже собирался включить фильтр безопасности на компьютере, то вдруг обнаружил, что в Интернете есть и своя история, связанная с фальшивыми женщинами. В прежние времена среди пользователей Интернета преобладали мужчины. Их было так много, что некоторые начали выдавать себя за женщин и пользоваться женскими аватарками, что привело ко всеобщему недоверию. Некоторые геймеры и сейчас довольно недоверчивые, что, впрочем, неудивительно: не так давно выяснилось, что около половины геймеров-женщин World of Warcraft на самом деле мужчины.

— Но вернемся-ка к мухоловкам, — говорит Туре Шлагсволд. — Мы решили выяснить, удалось ли замаскированным под самок самцам обмануть хозяев территории. Сперва мы установили клетку и посадили в нее самку. Хозяин территории подлетел к клетке, запел брачную песню и начал приманивать самку. Затем мы заменили самку обычным самцом с черно-белым оперением. Увидев его, хозяин территории разозлился и попытался напасть на чужака. Но когда мы поместили в клетку нетипичного коричневого самца, хозяин принял его за самку и попытался приманить.

Да, конечно, такие замаскированные самцы привлекают нежелательное внимание со стороны хозяев территории, однако получают возможность остаться и найти себе самку. Они не отбивают самок у альфа-самцов, но находят других в этом же ареале. И когда они распушают перья и начинают петь брачные песни, самки понимают, что перед ними самцы и спариваются с ними. Так почему же альфа-самцы не выгоняют притворщиков, даже заподозрив неладное? У Шлагсволда и его коллег имеется ответ и на этот вопрос: если самец прогоняет самку, последствия могут оказаться для него самыми плачевными, поэтому альфа-самцам безопаснее проявить чрезмерную доверчивость. По этой причине они и позволяют себя время от времени обманывать.

Доверяй, но проверяй

Доверие — основа человеческих взаимоотношений. Понятие цивилизации связано для нас не только со строительством, инфраструктурой и развитием технологий, но и с цивилизованностью, то есть с порядком, доверием и справедливостью. На могиле Иммануила Канта написано: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»[8]. Кант — один из наиболее часто цитируемых философов-этиков, и данное высказывание как никакое иное противоречит утверждению Томаса Гоббса о том, что естественное состояние общества — это «война всех против всех», в которой доверию нет места. Чтобы обуздать человеческие желания, религии и цивилизации породили множество нравственных норм и юридических процедур. Означает ли это, что в нас живет врожденная склонность врать и мошенничать, которую постоянно требуется усмирять? Или же эти нормы — всего лишь необходимое формальное воплощение нашего внутреннего морального закона?

Проводя исследования в области этики, биологи часто обращаются к теории игр и применяют математические модели, чтобы рассчитать, какие стратегии более выигрышны в долгосрочной перспективе. Таким образом они могут заранее спрогнозировать развитие поведенческих типов. Многие животные обманывают друг друга и позволяют обманывать самих себя. Например, обезьяны, когда находят что-то вкусненькое, нередко испускают крики, предупреждающие об опасности, — тем самым они отгоняют от находки всех остальных. Игнорирование сигнала об опасности может привести к тому, что теоретики называют «важными потенциальными последствиями» (хотя честнее было бы назвать это смертью), поэтому остальные обезьяны предпочитают убежать. Однако, если подобных фальшивых сигналов чересчур много, возникает эффект перенасыщения и сигнал теряет убедительность. По этой причине обезьяны обманом не злоупотребляют и прибегают к нему не очень часто.

В Западной Африке обитает семейство ядовитых бабочек, состоящее из пяти видов. Но там же распространен еще один вид бабочек, съедобных и совершенно безобидных. Чтобы защитился от птиц, эти бабочки развили способность имитировать своих ядовитых собратьев, причем все пять их видов. Самка безобидных бабочек может откладывать пять различных видов яиц, причем размеры кладки соответствуют кладке одного из пяти видов. Удивительно! Только зачем имитировать все ядовитые виды, когда достаточно было бы скопировать лишь один из них? Подобное поведение объясняется частотностью выбора. Дело в том, что в выбранном ареале одновременно сосуществуют представители всех пяти видов ядовитых бабочек. Если бабочки-хамелеоны начнут имитировать лишь один из них, со стороны будет казаться, будто представителей этого вида развелось чересчур много, и тогда птицы могут научиться опознавать среди них неядовитых притворщиков. Совсем как в военной маскировке: объект поиска должен оставаться неизвестным.

Этот пример обнадеживает и напоминает об одном из приведенных Кантом аргументов против лжи: если все начнут лгать, ложь будет невыгодной, ведь мы перестанем друг другу верить. Поэтому обман регулирует сам себя. Но верна и обратная закономерность: чем больше людей говорит правду, тем большую выгоду приносит ложь — именно потому съедобные африканские бабочки освоили не одну, а целых пять обманных тактик. Блеф — это игра, в которой приветствуются инновации.

Поскольку обман в истории нашей эволюции — явление крайне частое, в животном мире сформировалось множество стратегий борьбы с ним. Многие из них в человеческом мире назвали бы моральным возмущением. Обнаружив еду, макаки-резусы подают сигнал остальным. Однако время от времени они умалчивают о добыче. Биолог Марк Хаузер установил, что к такого рода уловке прибегают около 55% изученных им обезьян. Вот только не всем это сходит с рук: если соплеменники обнаруживают хитрость, они жестоко наказывают виновников — колотят их и отнимают еду. Когда тебя обманывают, это неприятно. Даже если ты обезьяна.

Детектор блефа

В 1984 году биолог Джеральд Уилкинсон провел ряд экспериментов, в ходе которых ему пришлось провести несколько дней, сидя в дупле большого дерева и наблюдая за кровососущими летучими мышами. В дневное время эти недружелюбные создания забиваются в дупла крупных деревьев, а ночью отправляются на охоту. Подобно темной туче, они поднимаются над землей в поисках коровы, у которой можно было бы насосаться крови. Затем возвращаются в дупло, цепляются лапками и повисают вниз головой, дожидаясь следующей ночи, сытые и довольные. Кровь переваривается и капает, уже в виде похожих на смолу испражнений, на дно дупла. Вот в таком дупле и сидел перепачканный в крови Уилкинсон. Наблюдая в бинокль за летучими мышами, он обнаружил вдруг, что они не только спят. Третья часть времени, проводимого в дупле, уходит у них на нечто, напоминающее общение. Летучие мыши трогают друг друга и ласкаются, прямо как обезьяны. Порой их жесты напоминают объятия и долгие поцелуи.

Вскоре Уилкинсон понял смысл этих жестов. Да-да, у «поцелуев» имелась вполне практичная цель. Летучие мыши делились друг с другом едой. Если кто-то из особей не смог добыть себе пищи, он обращался к своему более удачливому соседу, и тот срыгивал кровь и кормил голодного. Среди животных, не состоящих друг с другом в родственных связях, такая форма альтруизма ранее не наблюдалась, и Уилкинсон решил подробнее изучить механизм этих взаимоотношений. Сперва он предположил, что летучие мыши делятся таким образом едой только с собственными детьми. В этом случае движущей силой таких поступков является эгоизм, ведь, если не накормить голодное потомство, оно может умереть, и тогда продолжения рода не последует. Однако в ходе экспериментов выяснилось, что помогают друг другу не только родственники. А позже Уилкинсон установил еще одну закономерность: те, с кем одной прекрасной безлунной ночью поделились едой, запоминают своего благодетеля и впоследствии тоже согласны его накормить. Более того — летучие мыши запоминают и особей, отказавшихся им помочь, и в дальнейшем платят отказом за отказ.