Игра в четыре руки - Батыршин Борис Борисович

– Гляньте, Бабай казаком себя вообразил, с шашкой! Потеха!

Женька оборачивается. Это Ян Радзевич. Стоит шагах в пяти, ухмыляется – вызывающе, презрительно. Кто там рядом? Ну, конечно: Димон Якимов и Генка Симонов, Гендос. Ухмыляются, ждут развития событий.

«И дождутся ведь! Прости, Жень, это моя охота…»

– Точно – с готовностью поддакнул Гендос. – Он у нас фехтовальщик, ща всех в капусту пошинкует!

«Щелк-щелк»… Аст вскочил со скамьи, готовясь кинуться на подмогу. Я останавливаю его жестом: «Сиди, Серега, сам справлюсь». Потом меряю взглядом всех троих, останавливаюсь на Яне.

– А что, хорошая мысль! Может, и ты попробуешь? Так, чисто для разминки. Или слабо в коленках?

Ян стремительно бледнеет, вскакивает с лавки, хватает протянутую палку. Польская кровь – это серьезно.

– Впрочем, – нагло ухмыляюсь, – а давайте втроем на меня одного? Ну, чтобы лишний раз не вставать?

Тыкаю палкой в сторону Гендоса и Димона. Якимов, крупный, рыжий, веснушчатый, на меня смотрит зло. Никак не может забыть вчерашнего унижения. Вот и правильно, вот и хорошо, не забывай…

Внимание одноклассников уже целиком привлечено к нам четверым. Данелян пытается протестовать (старший, как же!) но его никто не слушает.

– Только уж я тогда возьму две, – добавляю. – Это справедливо, согласитесь. Правила простые: никаких тычков, никаких ударов в голову. – Пауза. – Впрочем, меня можете бить, разрешаю.

– А дурачком не боишься остаться? – Это снова Ян. Ну конечно, последнее слово надо оставить за собой.

– А вот сейчас и посмотрим…

Я не занимался специально ни филиппинским боем на палках, ни французским фехтованием тростью, ни ирландскими «бата». Зачем? Упражнения с «ролевыми» дюралевыми или текстолитовыми клинками ничуть в этом плане не хуже, да и с палками мы упражнялись предостаточно – и с длинными шестами, и одиночными, и парными. К тому же шпага с фехтовальным кинжалом-дагой – моя любимая дисциплина, так что левая рука поставлена прилично.

Но сейчас в подобных ухищрениях нет нужды. Это будет не схватка, а избиение младенцев, несмотря на то что двое из троих крупнее и сильнее Женьки. Физические возможности альтер эго я представляю довольно хорошо, как передавать его мышцам свои, приобретенные в будущем навыки, уже знаю. Противников с тем же успехом могло быть и пятеро, это ничего не изменит: в схватке они будут только мешать друг дружке, и даже против средненького бойца ни единого шанса у них нет. А я, слава богу, далеко не середнячок.

Жду, когда троица разберет инвентарь, встаю перед ними, кручу «мулине» сначала правой палкой, потом – левой, потом – двумя сразу. Вольт с подшагом, прыжок, полувольт, выпад, удар обеими палками – по очереди, потом вместе, сверху вниз. Похоже, до моих визави что-то стало доходить: «инструменты» держат, как грабли, переглядываются неуверенно, кусают губы. Зрители молча наблюдают за моими «танцами». Ну что, начнем? Итак, мальчики и девочки – сю-юр-рпра-а-айз!

Гимнастическая палка, хоть и легкая, но следы оставляет весьма болезненные. После хлесткого, даже вполсилы, удара на коже моментально вспухает красный рубец. Через некоторое время он превращается в роскошный синяк, и жертве предстоит с неделю ходить полосатой – если, конечно, ударов будет много.

А с чего, скажите на милость, их должно быть мало? Этот бой – вовсе не выпендреж, не очередная идиотская выходка подстегнутого подростковыми гормонами сознания шестидесятилетнего инфантила. Я действую вполне обдуманно: авторитет Женьки надо закрепить, не все решается в словесных дуэлях острословцев. Всякий, кто вздумает докопаться до моего «реципиента», должен точно знать, что получит жесткий отпор. И тренировочный поединок для этого самое то: с одной стороны, в нем нет озлобления настоящей драки, а с другой – можно продемонстрировать, на что способен.

Так что, если я и сдерживаю удары, то совсем чуть-чуть. Бац-бац-бац – прежде чем противники успевают приготовиться к обороне, Якимов получает болезненный удар по бедру, другому прилетает по обоим предплечьям, потом – поперек живота, он охает, роняет палку, отступает. А вот Ян, напротив, рвется вперед, вскинул «оружие» в молодецком замахе и пытается засветить мне по макушке – как же, сам разрешил… Шаг навстречу, принимаю удар на «крест», заломом, на рычаге, выкручиваю палку у него из рук. Проворот, перекрещенные палки ножницами ложатся на шею. Кто-то из девчонок громко охает, в глазах Яна – испуг, упрямство, разгорающаяся злость. Делаю пару шагов назад, указываю на валяющуюся палку – шоу продолжается! Ян подбирает, морщится и снова встает в боевую стойку. Это он молодец, настоящий шляхтич!

Так, один из троицы выбыл – стоит в стороне и баюкает отбитое запястье. Как бы не трещина у него там? Нет, не должна – палка легкая, да и бил я не в полную силу. А вот писать пару дней будет, как курица лапой. Если вообще сможет.

Мне, кстати, тоже прилетело – один раз поперек спины (Ян постарался?) и дважды – по рукам. Придется и самому пощеголять в «тигровой шкуре», хе-хе-хе…

Дожидаюсь, когда двое оставшихся попробуют обойти меня с разных сторон, и снова – бац-бац-бац! Два удара правому, проворот, два левому, снова проворот, болезненные крики, оба отскакивают, шипят от боли, потирают следы, оставленные моими палками. А я встаю между ними, вытягиваюсь в струнку, слегка приподнимаясь на носках, развожу руки крестом, кончики палок смотрят на противников. Эффектная концовка – наше всё!

– Адашев, Радзевич, Якимов! Вы что, с ума посходили?

Физрук стоит в дверях зала и прямо-таки разрывается от негодования.

– Симонов, к тебе тоже относится! А ну вон из зала! После урока ко мне в кабинет, с дневниками! Данелян, а ты куда смотрел? Вы четверо, не думайте, что легко отделаетесь!

А я и не думаю. Это жизнь, и в ней за все приходится платить – хотя бы и двойкой по поведению.

Перед тем как отправиться в изгнание, подхожу по очереди к Яну, Гендосу, Димону, протягиваю руку, жму. Последнему – осторожнее, так как ушибленное палкой запястье уже опухло, болит, наверное… Физрук хмуро наблюдает за этим ритуалом, но не вмешивается. Дисциплина – это важно, конечно, но что такое собственное достоинство, отставной спортсмен понимает отлично.

Ну что, парни, тема закрыта? Вот и ладушки…

Против ожидания, расплата оказалась не такой уж жестокой. Физрук завел нас к себе в кабинет (крошечное помещение рядом с раздевалкой, забитое разнообразным спортинвентарем, так, что едва хватало места для совсем уж микроскопического столика), поставил перед собой и устроил разнос. Такие мы, сякие, и безобразие хулиганили, и технику безопасности нарушали, и его лично чуть под монастырь не подвели. И при этом в глазах, да и в интонациях физрука нет-нет, да промелькивало нечто вроде уважения – видимо, он успел оценить красоту моего боя. Впрочем, почему это «моего»? Нашего, совместного. Участников-то было четверо…

Вообще-то я его понимаю. Школа – место особенное. Стоит случиться чему-то настолько громкому, эффектному – и все, пиши-пропало, пойдет поветрие. Мальчишки, особенно четвертых-шестых классов, самые оторвы, примутся дуэлировать на палках (гимнастические им никто не даст, но кусты-то на что?), невзначай глаз выбьют или еще как-нибудь покалечатся…

«Развлекались бы за пределами школьного двора, – читалось во взгляде физрука. – Там хоть лопатами деритесь, а здесь зачем другим проблемы создавать?»

В итоге дело ограничилось гневной записью в дневниках (даже двоек не стал ставить, о как!) и взятым со всех четверых словом, что не повторится. Заодно меня вынудили рассказать об уходе из секции фехтования и намерении попробовать свои силы в ином жанре. Физрук удовлетворенно кивнул: спорт есть спорт, пусть и такой. Я было хотел заикнуться насчет доступа в зал во внеурочное время, чтобы упражняться нам с Астом, но вовремя прикусил язык. Успеется.

Остаток дня прошел без приключений. «Щелк-щелк» мы произвели в традиционном месте уединения – мужском туалете второго этажа, после чего Женька уверенно взял дело в свои руки. Мне было предложено сидеть и не высовываться. Я и не высовывался – сначала на биологии (анатомия, физиология и гигиена человека, первый урок в четверти, системы внутренних органов, сердце, кровеносные сосуды, почки, бла-бла-бла), потом на химии (этот предмет в классе любили, как и «химичку», Татьяну Николаевну), долгожданная (исключительно для меня) литература, ну и последним уроком инглиш. Тут пришлось слегка «подтолкнуть» альтер эго под локоток: несмотря на два года занятий с репетитором, язык потенциального противника ему не давался. Как и мне в свое время. Более-менее овладел им я уже в солидном возрасте, когда возникла необходимость по работе – да и то лишь на разговорном уровне. Что до английской грамматики, то она так навсегда и осталась для меня «терра инкогнита».