Победитель получает все - Саймон Грин

– Знаете, это целое искусство. Чем дольше мы заставляем зрителей ждать, тем сильнее будет восторг, когда я наконец появлюсь. Конечно, не надо заставлять ждать слишком долго, иначе они взбунтуются. Тут нужен точный расчет.

Люди кричали, топали ногами и размахивали флагами, извергая накопившиеся эмоции в единой волне любви и приветствия. Шум становился все громче, эхом отражался от стен и потолка. Адамант подал знак, и Даниель с Медлеем подошли к лестнице, чтобы присоединиться к нему. Люди в зале совсем сошли с ума. Даниель любезно улыбнулась толпе. Медлей тоже приветственно кивнул, но с мрачным и бесстрастным видом.

Хок уставился в зеркало, стараясь разглядеть в толпе возможные источники беспорядков. Бурные эмоции в ограниченном пространстве – это всегда определенный риск; какой-нибудь небольшой инцидент мог обернуться самыми тяжелыми последствиями. По замыслу Медлея, необходимо, комбинируя речи и театральные жесты, сфокусировать все внимание толпы на Адаманте, а затем выпустить ее, заряженную энтузиазмом, в город. Весьма сильнодействующее средство, если правильно все организовать. И Адамант способен на такое. Он хороший оратор. Правильные слова, сказанные в нужный момент, способны свергать монархов и создавать империи, разжигать огонь восстаний и гражданских войн, после которых горы трупов остаются лежать на сожженных полях.

Фишер, не скрывая тревоги, придвинулась поближе к мужу, чтобы он немного освободился от нервного напряжения, расслабился. Хок ответил ей благодарной улыбкой, хотя, по его мнению, ничего опасного пока не происходило. Адамант и Медлей спланировали мероприятие четко, вплоть до мельчайших деталей. Люди Хардкастла, считали они, не смогут им помешать. Даже если им неизвестно о Мортисе, все равно большинство из них должно понять, что Адамант пользуется защитой какого-то опытного колдуна.

Хок прикусил нижнюю губу и поглядел на Адаманта. Тот все еще улыбался и махал зрителям рукой. Даниель безмятежно стояла рядом, стараясь не отвлекать от мужа внимание толпы, а наоборот, способствовать его популярности. Медлею под взглядами сотен людей было явно неуютно, но ведь никто и не собирался делать его всеобщим любимцем. Достаточно уже того, что он стоял рядом с Адамантом.

Хок видел, что толпа все еще не собиралась успокаиваться. Флаги, плакаты, лозунги, повязки из голубых лент партии Реформ… Здесь собрались представители самых разных слоев общества, между которыми не существовало никаких очевидных связей. Присутствовало много бедных, потрепанных жизнью людей – и никого не удивляло, что они поддерживали реформаторов. Но были и другие, одежда и внешность которых выдавали в них купцов и торговцев, а иногда и представителей элиты. В обычных условиях только в морге или в долговой тюрьме можно встретить собрание столь разных людей, спокойно относящихся друг к другу. Сейчас они стояли плечом к плечу, объединенные дружбой и преданностью человеку, которому они доверяли и которого восторженно приветствовали. «Политики заводят себе странных друзей», – подумал Хок. Внезапно Адамант вскинул руки – и возгласы замерли. Над толпой повисло молчаливое ожидание.

Хок из укрытия на площадке внимательно наблюдал за происходящим. В Адаманте возникло что-то новое. Какая-то сила. Внезапно он стал как бы выше ростом, и в его облике появилась властность, как будто вера толпы сделала его именно таким героем, какой был нужен собравшимся. Тот Адамант, которого видел Хок, был приятным, можно даже сказать – очаровательным человеком. Но новый Адамант обладал могуществом и вдохновением, он сверкал, как маяк в ночи. Капитан только сейчас понял, почему Хардкастл боится этого человека.

В зале стояла мертвая тишина. Все взгляды устремились на Адаманта. Их нетерпеливое выражение не понравилось Хоку. Ему пришло в голову, что связь между Адамантом и его сторонниками не односторонняя. Эти люди боготворили его, они даже могли умереть за своего вождя, но в каком-то смысле он был и их собственностью. Именно они определяли, кто он есть и кем может стать.

Речь продолжалась почти час. Толпа упивалась его словами. Адамант говорил о темной стороне жизни Хейвена, об эксплуатации рабочих и бандитизме, о магазинах, принадлежащих компаниям и обдирающих бедняков как липку, о наемных громилах, которые расправлялись с теми, кто осмеливался протестовать. Адамант говорил о некачественной пище и гнилой воде, о домах с дырами в потолке и крысами в подвалах – и толпа была потрясена, как будто никогда не слышала о таких вещах. Адамант заставил их взглянуть на мир по-ново, увидеть и понять, насколько он на самом деле отвратителен.

Он рассказывал о могущественных и высокопоставленных бонзах, которые ни в грош не ставили бедняков, поскольку те были рождены на самом дне, следовательно, по их мнению, ничем не отличались от животных, и с ними можно не церемониться. О титулованных особах, которые объедаются изысканными блюдами в роскошных банкетных залах, пока дети бедняков умирают на улицах от голода и истощения… Он говорил, и толпа, заполнившая помещение, задыхалась от ненависти.

Затем Адамант заявил, что со всеми этими пороками необходимо покончить.

Он рассказал о партии Реформ и ее программе ликвидации темных сторон жизни Хейвена, но не насилием и революцией, а путем медленных постепенных перемен. Люди должны трудиться сообща – вне зависимости от их происхождения, богатства или положения. Едва ли выполнить программу будет легко. В Хейвене есть силы, которые скорее умрут, чем допустят изменение политической системы. Бой за реформы будет долгим и трудным, но в конце концов реформаторы победят, потому что, объединившись, люди становятся гораздо сильнее, чем привилегированные ничтожества, которые пытаются удержать их в узде. Адамант гордо улыбнулся стоящим перед ним мужчинам и женщинам.

– Пусть противники зовут нас хулиганами и анархистами, – произнес он ровным голосом. – Мы докажем людям Хейвена, что это не правда. Мы – те, кто сыт по горло действительностью и кто требует справедливости. Чего бы это ни стоило. Всех нас не убьют.

Адамант закончил речь, и на мгновение наступила тишина. Когда же толпа взревела, стало ясно, что оратор превратил кучку людей, еще недавно очень разных, не имевших ничего общего, в армию, единую армию, и они знали это. Все, что им теперь нужно, – враг, с которым следовало сражаться, и очень скоро они найдут этого врага на улицах. Хок встревоженно наблюдал за толпой в зеркале. Возбуждать подобным образом людской гнев опасно для всех. Если Хардкастл пробудит аналогичные эмоции в своих последователях, то улицы превратятся в арену борьбы сторонников двух партий. Адамант снова поднял руки – и толпа замолкла. Он сделал короткую паузу, как будто не мог найти нужные слова, а затем медленно и спокойно начал объяснять, как надлежит поступать с врагом.